Рубрика: 04

Комиссия, призванная разобраться в причинах смерти новорожденного в роддоме № 2 имени Святой Анны, закончила свою работу. О ее выводах на пресс-конференции рассказала начальник Управления здравоохранения Кировоградского горсовета Оксана Макарук.

В состав комиссии вошли ведущие городские медработники, в том числе внештатные, и юрист. Служебное расследование должно было определить виновных, степень их вины и рекомендовать последующие действия. Было подтверждено, что случай тяжелый. При такой обильной кровопотере в более чем двадцати пяти процентах случаев погибают как ребенок, так и роженица. В нашем роддоме в течение пятнадцати минут после поступления роженицы было сделано кесарево сечение, то есть вовремя. Была спасена женщина, сохранен детородный орган. Спасти ребенка, решила комиссия, было невозможно: он родился с асфиксией, один балл по шкале Апгар. Даже если бы ему сохранили жизнь, была большая вероятность его инвалидности — такой, как ДЦП.

В то же время комиссия пришла к выводу, что этот трагический случай можно было предупредить. Женщина регулярно посещала женскую консультацию. Действительно, в сроке 19 недель был поставлен диагноз «предлежание плаценты». По медицинским стандартам ее должны были заблаговременно поместить в стационар для наблюдения и последующего благополучного родоразрешения. Этого не было сделано.

Не было сделано еще два обязательных УЗИ. В карточке записано, что было рекомендовано, есть подпись женщины, но нет ее письменного отказа пройти ультразвуковое исследование. Именно в этот момент наступила ответственность как роженицы, так и медработников. Ей должны были пояснить возможные последствия в случае отказа от УЗИ.

Что касается оплаты мужем женщины, участником АТО, лечения, этот факт подтвердился. Медработники якобы не знали о действующей городской программе полного финансового обеспечения лечения «атошников» и членов их семей. Этому можно верить, так как первый роддом в рамках программы в прошлом году освоил 70 тысяч гривен, а второй — всего 3600. На сегодняшний день мужчине возвращены все деньги, согласно предоставленным чекам.

«Стопроцентной вины медработников нет, - огласила Оксана Макарук выводы комиссии. — В то же время ряд медработников как консультации, так и роддома привлечены к дисциплинарной ответственности. Пять человек получили выговоры, главный врач предупрежден».

Елена Никитина, «УЦ».

Валентина Прилипко, уволенная с должности директора школы №18 в июле 2016 года, восстановлена на работе через суд.

Формальной причиной увольнения одиозного директора стали заявления от родителей учеников школы: согласно одному из них, Прилипко обругала и грубо вытолкала за двери школы ученицу, пришедшую за танцевальным костюмом, согласно другому – из личных побуждений отказалась зачислить ребенка на подготовительные занятия. Такое поведение руководство Кировоградского городского управления образования сочло недопустимым.

Прилипко обратилась в суд с требованием восстановления в должности, а также выплаты компенсации за вынужденные прогулы (сумма составила более 45 тыс. грн) и морального ущерба, который заявительница оценила – ни много ни мало – в 90 тысяч гривен. Первое и второе требования суд удовлетворил полностью, а сумму морального ущерба сократил до 5 тысяч. Решение зачитывала судья Лилия Иванова. На решение судьи не повлиял даже пикет родителей, требующих не возвращать одиозную чиновницу в директорское кресло.

Проблемы вокруг учебно-воспитательного объединения №18 начались еще в конце 2014 года, когда Валентина Прилипко была назначена директором этой школы с легкой руки того же городского управления образования. До этого она в течение нескольких лет возглавляла департамент образования и науки Кировоградской ОГА. Пребывая на столь высокой должности, чиновница оказалась в эпицентре скандала, связанного с нецелевым использованием средств, выделявшихся областным советом на ремонты в интернатах (об этом скандале «УЦ» писала в №41 за 2008 год). В 2009 году Валентина Прилипко была уволена из департамента образования, ее место заняла Эльза Лещенко.

Конфликт между частью педколлектива 18-й школы и родителями вспыхнул практически сразу после назначения Прилипко директором. На базе школы репетирует один из лучших детских танцевальных коллективов города – ансамбль «Надія». Родители детей, занимающихся в ансамбле, стали массово жаловаться на притеснения со стороны нового директора: по их словам, Прилипко пыталась взять под контроль денежный фонд ансамбля, за счет которого шились костюмы для танцев и организовывались поездки. Сама же Прилипко объясняла свои действия необходимостью следовать букве закона и притязаниями руководителей ансамбля Татьяны Мутновой и Андрея Герасименко на актовый зал школы. После вмешательства заместителей городского головы ситуация на некоторое время стабилизировалась.

С новой силой конфликт вокруг «Надії»разгорелся осенью 2015 года, и разнимать его участников пришлось уже новому городскому голове Андрею Райковичу. После череды бесед с родителями, чиновниками городского управления образования и самой Прилипко Райкович поставил ультиматум: либо директор находит взаимопонимание с родителями и художественными руководителями «Надії», либо она будет уволена. В середине прошлого года ультиматум был приведен в действие.

Родители учащихся 18-й школы были шокированы решением суда первой инстанции, согласно которому Прилипко не только восстанавливается в должности, но и получает в качестве компенсации 50 тысяч гривен (эти средства придется выплатить из городского бюджета). Представители же от управления образования готовятся к дальнейшим тяжбам – они намерены подавать апелляцию. История далека от завершения.

Виктория Барбанова, «УЦ», фото с сайта «Рідний край».

Почти год прошел со дня открытия в Кировоградском областном кардиологическом диспансере операционной, где теперь проводят операции на сердце. Их количество постоянно растет, и совершенно естественно, как рассказала главврач кардиодиспасера Анна Сухомлин, возник кадровый вопрос. Одним из хирургов был Андрей Клянчин, приехавший в наш город из Луганска, второго, совсем молодого врача, лечебное учреждение готовило, отправив на курсы специализации. Андрей Сергеевич предложил кандидатуру еще одного хирурга, с которым он вместе учился в Институте Амосова, а затем проходил стажировку в клинике в Бельгии. И вот уже несколько месяцев у нас работает кардиохирург Олег Бохонко.

Итак, знакомьтесь: Олег Игоревич Бохонко, родом из Западной Украины — из Львова, кардиохирург первой категории, член Украинской и Европейской ассоциаций кардио-торакальных хирургов. Ранее работал во Львовском кардиологическом центре. Последние несколько лет занимается нарушениями ритма сердца и электрофизиологией — установкой искусственных водителей ритма (однокамерных, двухкамерных, кардиовертер-дефибрилляторов), также имеет опыт проведения абляций («прижигания» дополнительных путей проведения). Специализируется на операциях на открытом сердце. В данный момент — первый ассистент Андрея Клянчина во время таких оперативных вмешательств.

С еженедельником «Украина-Центр» уже знаком, так как, приезжая в любой город, непременно покупает местную прессу, чтобы быть в курсе происходящих здесь событий.

— Чому ви вирішили зі Львова переїхати в Кропивницький?

— Тут працює Андрій Сергійович Клянчин, з яким ми давно знайомі. Мені завжди цікавіше поїхати в якесь місто, де можна розпочати щось нове, службу поставити. Це в моїх професійних інтересах.

— Чи не страшно було міняти велике місто на провінційний обласний центр?

— Ну Львів теж не дуже велике місто. Страшніше було інше — чи зможу я зробити те, заради чого їхав. Виявляється, зміг.

— Як ви влаштувалися тут? Як вирішуються ваші житлові питання? Чи плануєте перевезти сюди вашу сім’ю?

— Житлові проблеми зараз більшість вирішують однаково — житло знімається. Я винаймаю квартиру неподалік від клініки, щоб було зручно. Зараз не є суперпроблемою вирішувати житлове питання по-іншому. Якщо хочеш кудись їхати, винаймаєш собі житло, їдеш і працюєш. А сім’я моя поки що остається у Львові.

— Як ваша родина сприйняла ваш переїзд до Кропивницького?

— Нормально. Знаєте, на Заході люди міняють місце проживання в залежності від того, де працюють. У нас не так. Спочатку питають, а де я буду жити, а як, а логістика, як діставатися на роботу, зручно-не зручно…

— Чи справдилися ваші сподівання на цю лікарню, де ви зараз працюєте?

— Так, справдились і справджуються. Є багато планів для реалізації, у лікарні великий потенціал, дуже великий. Адже є операційна, де я можу робити. Якщо при нормальному забезпеченні тут вийти на рівень 300 операцій в рік — це буде дуже великий крок. Тут є велика заслуга Андрія Сергійовича Клянчина, і разом нам працювати добре. Можна все зробити, адже є потреба. Потрібно тільки визначитися, наскільки наша держава збирається бути відповідальною перед громадянами у фінансовому забезпеченні…

— Які нові медичні послуги можуть тепер отримувати пацієнти?

— Тепер, не виїжджаючи до столиці або інших міст, вони можуть отримати відповідний рівень обстежень, відповідний рівень кваліфації, виявити покази до втручання та отримати набагато ширший рівень втручань — хірургічних, інтервенційних, будь-яких — і більші можливості лікування, яке пацієнти отримують на місці. Так має бути.

Щодо моєї спеціалізації, то проблеми порушень ритму серця, аритмій — це те, що зараз вирішується, що є доступно, спектр втручань постійно розширюється. Це і брадіаритмія, тобто проблеми, пов’язані зі сповільненим серцебиттям, які потребують імплантації штучних водіїв ритму, весь спектр яких є. Потрібно тільки чітко визначити покази, що треба пацієнту. Потім уже пропонувати йому, а вже третій етап — це той, на якому дехто акцентує найбільш, - правильно підібрати терапевтичне лікування й хірургічне лікування. Все. Це так має бути, так і намагаюся робити, тобто так, як треба. Є європейські рекомендації, і по можливості ми іх виконуємо. Можливості — це те, що зараз у нас є в забезпеченні. Якщо нема — іноді намагаємося щось «на коленке» зробить або звертаємося до пацієнта: потрібно так, а ми можемо тільки так…

— Чи може до вас просто звернутися людина, яка багато років лікується в поліклініці й не має результатів лікування?

— Насправді до нас має йти вже скерований дільничним терапевтом, лікарем первинної ланки пацієнт, який має вже попередній діагноз. Лікарі швидкої допомоги, первинної ланки, в стаціонарі знають, кого й коли до нас скеровувати. Пацієнт не знає сам, що йому потрібно йти до кардіохірурга. Та й, знову ж таки, слово «хірург» викликає в людини певний страх. Це нормально, коли людина боїться йти в лікарню. Це кожен раз подія в житті, і кожен раз людина почуває себе некомфортно.

— Тобто для певних результатів вашої роботи потрібна повна взаємодія між кардіодиспансером і лікарями первинної ланки?

— Так, і я дуже задоволений рівнем співпраці з іншими лікарнями, зі стаціонарами. Можу тільки похвалити, тому що мені є з чим порівняти.

— Які оперативні втручання ви проводите?

— Загалом можна сказати, що це імплантації штучних водіїв ритму серця, тому що їх дуже великий спектр, і перелічувати всі не варто. Потреба в цих операціях дуже велика, я навіть точно не скажу останню цифру. В Європі цей показчик — більше тисячі на мільйон населення на рік.

— Штучні водії ритму, або кардіостимулятори, надходять в лікарню за державною програмою?

— Так, певна кількість. Але все, що в нас було, ми виставили минулого року. Держава виділяє дуже недостатню кількість, і це не тільки тут, це по всій Україні така ситуація.

— Держава закуповує найдешевші водії ритму, аби збільшити кількість їх, чи більш якісні, але дорожчі?

— Я не можу сказати, що якісь неякісні, якісні всі.

К нашему разговору подключается заведующий рентгенэндоваскулярным отделением кардиодиспансера Виталий Анатольевич Крошка:

— У нас в области почему-то отдают предпочтение количеству, а не качеству. Если мы говорим о кардиостимуляции и о лечении большинства патологий, то практически 90% больных требуются двухкамерные стимуляторы. У нас же из поставок прошлого года двухкамерных было… аж три штуки. Однокамерных при этом было 90 с лишним, это с учетом областной больницы. Почему-то представления о том, что нужно пациентам, не совпадают с современными требованиями.

— А в чем разница, какой стимулятор поставят человеку — однокамерный или двухкамерный? Это повлияет на продолжительность его жизни?

— Ні, - відповідає Олег Ігорович, - на тривалість не вплине, вплине на якість життя.

— Тобто ви проживете 10 років, але поганенько, або п’ять — нормально?

— Нет, вы проживете те же 10 лет, но при этом полноценной, обычной, нормальной жизнью, - говорит Виталий Крошка. - У пациентов с однокамерными стимуляторами через некоторое время может развиться сердечная недостаточность. Двухкамерный же стимулятор позволяет сердцу работать как здоровому. — Стимулятор требует замены через какое-то время?

— Это зависит от фирмы-производителя, какая там батарея. Российские рассчитаны на 5-7 лет, а последние разработки фирмы Medtronic — 10-11 лет.

— Какова стоимость стимулятора сегодня?

— 37-38 тысяч гривен — двухкамерный стимулятор. Понятно, что финансовое бремя при таких ценах должен нести не пациент.

— Те, що Віталій Анатолійович сказав, це ціна на найпростіші прилади. Я би хотів пацієнтам закупати те, що вони реально не можуть купити, - знов підключається до розмови Олег Бохонко. - Це імплантований кардіовертер-дефібрілятор або трьохкамерний стимулятор. Їхня вартість на сьогодні — 7-8 тисяч доларів. По всьому світу така вартість, і у нас так само. Серед пацієнтів є молоді, у яких є ризик раптової смерті, а є літні. І якщо літньому паціенту зможеш на 10 років життя продовжити, це для нього — щастя. Але коли перед тобою сидить 30-річна людина, яка в будь-яку хвилину може померти, і допомогти йому може тільки такий прилад, який він ніколи не зможе собі купити, як бути? Оце проблема!

— Мы готовы предоставлять очень широкий спектр услуг, - снова подключается Виталий Крошка. - Вопрос один: кто за это будет платить? Мы живем в такое время, что никому ничего бесплатно не достается. На данный момент ни одно государство не может в полной мере обеспечивать свою медицину. И наиболее живучими в этом плане являются страны, где страховая медицина представляет собой симбиоз государственной и частной.

— Але є держави, де страховку оплачує сама людина, - каже Олег Бохонко, - і це набагато краще, адже вона сама, своїми грошима відповідає за своє ставлення до здоров’я. Наприклад, в Ізраїлі є два — три безкоштовних візита до лікаря, і цього суворо дотримуються. І якщо лікар прописав йому три таблетки, то ніхто і ніщо не заставить змінити дозування або замінити препарат дешевшим аналогом. Головне у лікуванні — знайти доктора, який тобі допоможе. Мені підходить, коли до мене приходить пацієнт, який начитався про свою хворобу — в Інтернеті, в книжках, ще десь, - ми тоді будемо мати з ним предметну розмову. Який ничого не знає — буде те ж саме, але набагато довше.

Беседовала Ольга Березина, «УЦ». Фото — «Перша  електронна газета».

Полтора года после возвращения с фронта пролетели быстро, и вот в непрерывном потоке событий нашлось время для восстановления оставшегося в донецких степях здоровья.

Все проблемы решились быстро и неожиданно. Сначала практически бесплатная операция в областной больнице. Там для атошников предусмотрен режим максимальной помощи, за что особая благодарность от многих ребят главврачу – Ларисе Николаевне Андреевой. Затем госпиталь приветливо распахнул закрытые на карантин двери для всех участников боевых действий, невзирая на болезни и возраст, лишь координируя очередность в зависимости от наличия свободных мест. Давнишняя неприязнь ко всякого рода лечебным заведениям улетучилась при входе в хирургическое отделение. Разговор с завотделением, которого все местные аборигены уважительно называют Викторовичем, закончился сообщением, что, во-первых, пациент здесь всегда прав, а если не прав – возвращайтесь к пункту первому. И действительно, отношение к больным в госпитале крайне уважительное, и весь персонал с пониманием встречает некоторые прихоти. На любом уровне и в любом кабинете.

Недельное пребывание на больничной койке вернуло в почти забытую атмосферу блиндажа. Тут – как на фронте, никаких возрастов и званий. Объединяет общность опыта и воспоминаний. Рядом в палате лежит Серега – фермер, который рассуждает о ценах на кукурузу и подсолнечник, имея за плечами шесть заходов в АД (аэропорт донецкий), и Макс-контрактник, который в свои двадцать два дважды побывал в зоне боевых действий. Вечерние разговоры-воспоминания превращаются в шумный балаган, где каждый находит миллион примеров из личного опыта. Смешных и не очень. Зато здесь никто никого не стесняется и каждый каждого понимает. И уж если сказано, что это был «…рез», то каждому понятно, что без «трехсотых» не обошлось… Или хуже… Разговоры разные, а темы – непредсказуемые. От зарплат властьимущих до проблем, властью имеемых.

Из других развлечений – уколы, капельницы, процедуры и его величество телевизор. Новости популярностью особой не пользуются – у большинства есть Интернет с более достоверной и проверенной информацией. К слову сказать, на ребят, прошедших фронт, пропаганда оказывает значительно меньшее влияние, чем на гражданских. Сказываются и наличие боевого опыта, и возможность сравнения официальной информации с реальной. И уже почти врожденное неприятие любой антиукраинской информации. Минстецю долго еще учиться такому!

Ну и самое главное – здесь возвращается вера в то, что небезразличные люди все еще встречаются. К проходящим лечение атошникам вход никогда не запрещен для добрых людей. По рассказам старожилов, на рождественские праздники количество колядников было аж чересчур обильным. Оно, конечно, приятно, а после их ухода и вкусно, но все же хотелось бы напомнить, что это госпиталь. Лежат тут разные по состоянию здоровья люди. И пять раз в день слушать хоровое пение после операции или с высоким давлением – дело не самое приятное. Но то – такое, потерпеть можно. Приходят в гос­питаль люди разные – и дети из школы с песнями и пирожками, и священники одной из церквей с баяном и проповедями. Все равно радостного от таких посетителей больше, чем негативного.

Но особо впечатлила встреча с двумя сестричками. Госпитальные аборигены ждут их прихода каждый четверг с непередаваемым трепетом. И встречают с искренней радостью. А местные острословы не позволяют себе даже намека сального в их адрес. Лену и Лилю здесь уважают и любят все! В первый раз до нашей палаты они добрались поздним вечером, потому долгого разговора не получилось – девчонкам надо было ехать домой. Они быстренько ушли, оставив нам упаковку хорошего печенья и каждому вручив по баночке йогурта. А встретиться и поговорить мы договорились там, где они проводят время каждое воскресенье: возле главпочтамта. Дело в том, что сестры каждый выходной едут в центр города, где поют песни и собирают деньги. Потом на эти деньги покупают всякие вкусняшки и приносят в госпиталь. Каждую неделю. Вот уже три года!

Впрочем, Лене слово: сестра Лиля сказала, что она – старшая, значит, главная. Вот теперь перед журналистом пусть и отдувается.

– Давайте начнем с самого начала: кто вы, как и когда решили заниматься волонтерством?

— Когда в стране началась война, очень хотелось хоть чем-то помочь ребятам на фронте. Хотелось хоть как-то быть полезными. Много наших друзей и знакомых попали на фронт в первые месяцы войны, и мы знали, как им тяжело и как много не хватает. Особенно поначалу. А мы умеем петь: с детства папа с баяном приучил нас к песням. И хотя мы пению нигде не учились, многим нравилось.

Идея петь и зарабатывать деньги для солдат пришла нам в голову одновременно. Сначала сильно стеснялись: петь в центре города, где много людей, – непривычно. Вот с лета 2014 года и поем.

– Вы каждое воскресенье поете?

— Да, мы два раза всего пропустили. Один раз подружка замуж выходила и позвала нас на свадьбу, пришлось пропустить, а еще одно воскресенье пропустили из-за болезни. Хотя я в прошлое воскресенье пела с температурой и ничего страшного. В любую погоду – мы на месте. Бывало, и под дождем пели: главное – зонтики быстро открыть!

Мы сначала пели под гитару. Племянник (ему тогда тринадцать лет было) нам играл. Но зимой у него от мороза начала трескаться кожа на пальцах, тогда наши друзья собрали деньги на портативную музыкальную систему, куда можно подключить микрофоны и вставить флешку с музыкой. У нас подружка есть, Саша, она сама детдомовская, вот она нам два раза крупные суммы денег передала, именно на акустическую систему. И сестренка у нас есть еще, она живет в Америке сейчас. Тоже помогла нам. Мы еще свои деньги доложили и купили. Теперь проще стало!

– А какой у вас репертуар? Откуда песни и музыку берете?

— Мы из Интернета берем песни. Находим хорошую песню и записываем музыку, учим слова и поем. Песни про Украину, про войну, разные. Те, что нам нравятся. Пели мы и на фестивале «Песни, рожденные в АТО», который проходил в Знаменке. Ребята из госпиталя приходят. Как-то к нам Маэстро приходил, из 42-го батальона. Пели вместе с ним. Он свои песни под гитару пел. Здорово было! Нас вообще-то больше было. Друзья как узнали, что мы тут поём, тоже приходили. Даже с детьми приходили. Тут как-то такая большая компания собралась, что места не хватало. Но потом как-то отсеялись, устали. И мы снова сами поем. У нас так и получается, волнами: сначала были сами, потом было нас много, теперь снова сами. Ну ничего, нормально. Скорей бы уже это закончилось…

– Что изменилось за три года? Отношение людей теперь другое?

— Сильно изменилось. Раньше больше денег бросали, и суммы были больше. Мы как-то раз больше двух тысяч собрали! И больше людей клали деньги. Хоть две гривни, хоть одну. А теперь больше равнодушно проходят мимо. Устали, наверное, или бедными стали.

Нам на госпиталь, на каждый четверг, нужно собрать 450 гривен. Мы уже посчитали и знаем, сколько и чего надо купить. Если получается собрать больше – мы откладываем на посылки ребятам на фронт. Посылаем им туда какие-то вкусняшки. Им же тоже важно знать, что про них не забыли здесь. Иногда не получается даже такую сумму собрать, тогда добавляем. Но к ребятам все равно каждый четверг приходим. Нас же там ждут.

Мы сначала деньги собирали и отдавали волонтерам, которые на фронт ездили, – Леше Титову, Вадиму Никитину. А потом решили в госпиталь приносить сладости.

– А как семья относится к этому вашему занятию? Лена, у тебя ж дочке три года, получается, ты сразу после родов и начала петь здесь?

— Ну не сразу, а как дочке исполнилось полгодика, я смогла на часик-полтора оставлять ее с папой или бабушкой, и тогда мы начали свои выступления. Муж поначалу относился настороженно, нервничал. Я ж в госпиталь каждую неделю хожу, там же ребята молодые. Ревновал немножко. А потом понял, что дело нужное и я все равно буду его делать. Теперь помогает и посылочки ребятам собирать, и колонку нашу сюда привезти на машине. Домой мы уже сами едем, в маршрутке ее тащим. Раньше у нас и табличка большая была, с фотографиями ребят из госпиталя, только она большая, и ее в маршрутке таскать неудобно. Вот нарисовали маленькую. Мама тоже сначала нас отговаривала: «Как на вас люди смотреть будут?» А теперь уже ничего не говорит, поняла и приняла.

Есть достаточно много людей, которые нас не понимают, даже обзывают нехорошо. Или иногда агрессивно ведут себя. Однажды разбили баночку с деньгами. Бывает, что из машины всякие жесты неприличные показывают. Обидно, конечно, но ничего, мы сильные! Мы теперь с братом ходим. Он тоже поет с нами и защищает, если кто-то пристает. Уже не страшно!

– Много таких?

— Создается впечатление, что у нас в городе таких – процентов сорок. Хотя это о тех, кто обращает внимание. Большинство проходит мимо. Как-то раз пристали к нам из Донецка, переселенцы. Кричали, что мы войну поддерживаем. Страшно было, ведь мы тогда сами были. А теперь Женька есть, он и поет, и защитить может. Еще у нас раньше была табличка, где было слово «Кировоград», так цеплялись часто, что декоммунизация и надо убрать это название. Вот мы и переделали. Теперь просто и понятно написали. Бывает, что нам говорят, будто мы войну поддерживаем тем, что деньги собираем. Но мы же ребят поддерживаем, а не войну! Наоборот, хотим, чтобы она быстрее закончилась. Встречаются те, кто нам не верит, думают, что мы себе деньги забираем. Да Бог им всем судья. Мы все равно будем петь и приносить подарки ребятам.

Только не все у нас так плохо, как может показаться! У нас и радостных моментов много. Один раз ребята из госпиталя нас увидели, куда-то сбегали и цветы принесли. А еще однажды нас коробкой конфет угостили. Спасибо, было очень приятно. А еще к нам сюда ходит постоянно один человек, он и денежку приносит, и слова добрые говорит. Он сам бывший атошник, уже демобилизован. Принес и подарил нам свои фотографии. Приятно! И шоколадками нас угощали. Вообще-то много хорошего тут происходит!

– Как долго планируете этим делом заниматься? Какие планы на «после войны»?

— Я до войны работала в Москве, потом приехала сюда, вышла замуж, дочка родилась, пока в декрете, но хочу на работу выходить. Я работала менеджером по подбору персонала, мне было интересно и получалось. Хотелось бы и тут подобную найти. А Лиля работает медсестрой, может, дальше будет учиться. Посмотрим потом. Главное, чтоб война закончилась. А пока у нас план один – собрать больше 450 гривен на ближайший четверг.

Уже когда готовился материал, узнал, что в тот день милые и улыбчивые девчонки собрали 382 гривни и из них 232 потратили на костыли для атошника, который сечас лежит в госпитале. Они ему очень-очень нужны. Но все равно верю, что они в четверг придут к нам! И обязательно не с пустыми руками. Они не могут не прийти…

Алексей Гора, «УЦ».

(Начало  в №3 от 19.01.2017)

Найденные историками документы, в том числе те, что до недавнего времени хранились в особо засекреченных архивах, позволили пролить свет на судьбы как Симы Ситник, так и ее мужа — командира 205-й истребительной авиационной Кировоградской дивизии Немцевича Ю. А.

На интернет-сайте «Документы советской эпохи» опубликованы два письма Немцевича Ю. А. на имя Сталина.

Письмо первое поступило Сталину через так называемый Особый сектор ЦК ВКП (б) 26 ноября 1943 года. 2 декабря 1943 года оно было переадресовано секретарю ЦК ВКП (б) Маленкову Г. М., известному своей тщательностью и жесткостью к кадрам, что сразу же опровергает выдумки Лусто М. В. и Кожевниковой Т. Б. о том, что в первые дни плена, а это было в конце октября 1943 года, Сима Ситник якобы обратилась через немецкую радиостанцию к советским летчикам, то есть, по тогдашним законам, уже изменила Родине: «Дорогой, родной и любимый Иосиф Виссарионович! Много горя я видел и пережил за два с половиной года войны с дикой сворой озверелых гитлеровцев, а сейчас ко всему на меня обрушилось еще одно жуткое, душу раздирающее горе личное. Может, моя просьба и вообще письмо по такому поводу к Вам недостойно фронтовика-офицера, малодушно, но нелепость случая, экстраординарность случившегося и душевные переживания простят мне это. Моя родная, горячо любимая жена, одна из немногих женщин нашей Родины, добившаяся в армии на строевых должностях звания майора и награжденная двумя боевыми орденами и медалью, попала в лапы к немцам. Майор Ситник Сима Захаровна, начальник связи 205 истребительной авиационной дивизии 7 истребительного авиационного корпуса РГК (действует в составе 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта) 26 октября выехала на плацдарм на правом берегу Днепра в район города Пятихатка. Мотив — поверка дивизионной радиостанции наведения, сбор подтверждений о сбитых самолетах и частный мотив — желание с первыми частями вступить в г. Кировоград, откуда она родом и где остались, не успев эвакуироваться, ее старики — отец и мать. 28 октября я получил приказ перебазироваться на аэроузел Пятихатка, куда и прилетел. 29 октября, будучи в этом районе, Ситник увидела садящиеся на аэродром самолеты «Аэрокобра» и приехала на точку. За три дня она устала, у машины лопнула рессора, и она попросилась слетать на У-2 в Козельщину, на старую точку. Я просил этого не делать, т. к. за У-2 гоняются «Мессершмитты». Но Ситник украинской породы, ее трудно разубедить. Лично проинструктировав летчика-старшину Скалий, дав ему курс, я выпустил самолет. Это был последний миг, когда я видел свою голубку. На точку она не пришла. При помощи командования 5 ВА (воздушной армии. - Авт.) (генерал-лейтенанта Горюнова и генерал-майора Изотова), путем поисков (охотников нашлось много, все ее любили и уважали) мы нашли остатки сгоревшего самолета. Через наземные войска и местных жителей установлено: 29 октября, около 17.00, над с. Пятая Николаевка (юго-восточнее Кременчуг 35 км начало плацдарма, село Дериевка, 13 км юго-западнее Дериевка с.Пятая Николаевка) появился самолет У-2, начал делать вираж с целью, очевидно, восстановления ориентировки. Как он туда попал, для меня тайна, летчик по этому маршруту летал 5-6 paз, единственное предположение, что их гоняли «Мессершмитты» и они отклонились от маршрута. Из деревни самолет был обстрелян сильным ружейно-пулеметным огнем и, подбитый, приземлился. 31 октября деревня была занята нашими частями (53 армия), и мы установили, что самолет приземлился и упал у самых огородов от толчка. Ситник, наверно, ударилась (в смысле ушиблась. - Авт.), а близость домов дала возможность немцам быстро подбежать к самолету, поэтому застрелиться она не успела и была схвачена (показания местных жителей). Теперь она в плену. Нелепость привела ее, пылкую патриотку, преданную дочь нашей Родины, в неволю, а она в этом не виновата, ее туда привезли. Потеря каждого летчика для меня — большое горе, а потеря ее — просто ужас и личная катастрофа. Ради общего дела, ради Родины я, конечно, переживу, но от меня останется половина. Думая о ее судьбе, убиваясь и горюя, я дошел до письма к Вам с просьбой. Может, моя просьба с государственной точки зрения и глупа, но Вы мне простите, во-первых, я еще не такой большой человек, а во-вторых, в таком большом горе можно и глупость сделать. Но я прошу, если это можно, обменять ее через нейтральную страну (Турция, Швеция) на какого-нибудь второстепенного, «захудалого» генерала. Много я за войну убил немцев лично, еще больше убили их под моим руководством, а этого генерала я лично и мои летчики на «Аэрокобрах» оправдаем. Еще раз прошу простить меня, если письмо неподходящее. Любящий Вас, преданный до последнего вздоха Родине и Вам командир 205-й истребительной авиационной дивизии полковник Немцевич Юрий Александрович».

16 января 1944 года авиаполки 205-й истребительной авиационной дивизии перебазировались в Кировоград, на сохранившийся отлично оборудованный немцами аэродром с бетонной взлетно-посадочной полосой на Новониколаевке, где и дислоцировались по 16 марта 1944 года. Из второго письма Немцевича Ю. А. Сталину от 28 января 1944 года видно, что в Кировограде он искал следы пропавшей жены: «Родной и любимый Иосиф Виссарионович! Вторично обращаюсь к Вам с письмом, т. к. при занятии Кировограда нашел свежие следы моей дорогой и горячо любимой жены — майора Ситник Симы Захаровны, попавшей в плен к немцам 29 октября 1943 года на Заднепровском плацдарме 2 Украинского фронта. Желание узнать об отце, матери и нашем сыне, не успевших эвакуироваться из Кировограда в 1941 году, заставили Ситник сказать адрес родных, немцы из Умани привозили ее в Кировоград. В Кировограде Ситник написала мне письмо; используя тысячное стечение людей, произносила речи. Из-за родных и жителей предместья Кировограда — Кущевки Ситник предложение партизан освободить ее отклонила. Ведет себя она достойно и очень мужественно, весь Кировоград ее знает, видели в плену во всей форме, с орденами и слышали ее речи. Я прошу партию и правительство, если по государственным соображениям сейчас обмен произвести нельзя, то хоть сделать предупреждение об обмене после войны, дабы сохранить ее жизнь, жизнь матери и сына, которых увезли вместе с нею в Германию. Таких мужественных женщин, как она, страшно терять не только мне, а и всей нашей Родине. Остаюсь преданный Родине и Вам командир 205-й истребительной авиационной дивизии полковник Немцевич Юрий Александрович».

Чтобы написать самому Сталину такую конкретику о поведении Ситник в плену, Немцевичу Ю. А. надо было иметь подтвержденную информацию от «компетентных органов», а значит, он ее имел. К письму Сталину Немцевич приложил письмо Симы, написанное ею в период с 6 по 11 ноября 1943 года. Жительница города, оказавшаяся подругой детства Симы Ситник, передала это письмо комдиву. Не думаю, что оно оказалось вне поле зрения бдительных сотрудников отдела военной контрразведки «СМЕРШ». Здесь стоит отметить, что в 1943 году немцы уже достаточно лояльно относились к захваченным в плен советским летчикам, проявляли к ним элементы сочувствия, поэтому Сима имела возможность написать письмо, и оно не было изъято охраной. Вот это письмо: «Дорогой мой, родной! Всегда почему-то, а особенно последнее время, меня преследовало какое-то тяжелое предчувствие. Я ни за что не могла бы объяснить это, но ты сам припомни мои слова насчет ориентировки Скалия, который так горько подвел меня своей легкомысленностью. Как только мы оторвались от земли, как мне сейчас же хотелось кричать и молить всех чертей о посадке. Пролетели мы минут 25, как вдруг вокруг нас все затрещало и самолет бросало из стороны в сторону, мотор перестал работать, разрывы снарядов, жуткий свист пуль, и мы упали на землю. Скалий и я подумали, что нас обстрелял МЕ-109 или другой самолет с воздуха. Он выскочил из кабины и крикнул: «Товарищ майор, бросайте кабину и бежим, потому что я ранен». Треск пулеметов и автоматов неимоверный. Я никак не могу выбраться из кабины, куски фанеры летят мне в лицо. Подбежала я к Скалию и только сейчас посмотрела на подбегающих к нам людей, которые с криками все строчили из автоматов и дико кричали, - это немцы. Скалий стал белее бумаги, а я не знаю, какая была. Я только и могла крикнуть: «немцы», и сделала движение рукой к пистолету, град пуль опять посыпался в самолет. Немцы с автоматами и винтовками наперевес, стреляя куда попало, под­бежали и схватили нас. Грубо отобрав планшеты, оружие, ремни, все, что было в карманах. Я оттолкнула от себя, когда один из них хотел лезть в карманы, и сказала, что не разрешу так с собой поступать, я есть старший офицер. Услышав женский голос, они разинули рты, и слышны были отдельные выкрики «зие ист фрау». В это время вблизи разорвался снаряд, потом мина, и потом пошла целая канонада. Скалия раздели совсем, а мое кожаное пальто подверглось жадным взглядам и прощупыванию краешка с одобрительными возгласами, но снять все-таки не решились.

Повели нас в штаб. По дороге поднялся такой обстрел нашей пехоты, что Скалий упал на дорогу и отказался дальше идти. Я же подымалась как можно выше, чтобы пули не обошли меня. Патрули остановились и опешили, наделали крику, и их услышали, дали машину, и нас повезли быстрее. Это было в районе Николаевка — Петровка. По дороге я незаметно изжевала ту синенькую книжечку со всеми позывными, ты знаешь. В план­шете у меня была карта с нанесенной линией фронта на нашем участке (чертил Попов), инструкция по организации связи в авиасоединениях и мой блокнот, в котором ничего не было написано, кроме твоей рукой сводки Совинформбюро. Удостоверение мое несколько раз брали и потом вернули.

Упали мы на самых передовых, так что уничтожить это все мне и Скалию не удалось.В штабе дивизии в Онуфриевке нас допрашивали. Я с самого начала на все служебные вопросы отвечать отказалась, и так на всех допросах. Скалия допрашивали отдельно, не знаю, что он говорил, но мне потом на одном из допросов говорили и нумерацию полков, и фамилии хозяев точек, хотя и не точно, но все же. Я на все вопросы молчала или отвечала «не знаю». Сейчас в Умани я. С аэродрома Борисовка под Александрией я летела на самолете «ВЕ-34». Перед вылетом над аэродромом появилась «Аэрокобра» и низко, низко круга два сделала с красивыми виражами. По ней сильно били зенитки, но она еще раз покачала крылышками, как бы мне в знак прощания, и улетела. Я давилась слезами, это было 30 октября утром.

Сейчас говорят, что меня отправят в Германию, в лагерь военнопленных. Прошу, умоляю, ну что хочешь, то и сделаю для тебя, выкупи или проси Правительство, неужели они меня не смогут обменять раньше, ведь пойми, роднуля моя, что Валерчик и родные живы, а отсюда и нам нужно себя беречь. Я своей Родине никогда, ничем не изменю, пусть даже мне будет угрожать смерть. Родной мой, жизнь моя, неужели я не заслужила перед Родиной, чтобы меня быстрее обменяли, чтобы я не томилась в плену? Для меня это все ново и жестоко. Пока я еще нахожусь на родной земле, хотя и тяжело, но не так, а как вспомню за Германию… Ой… Если меня и все забудут, то ты, ради всего дорогого, чистого, искреннего, родного и неповторяемого сохрани обо мне светлую память и никогда не забывай, где я нахожусь. Мне кажется, что вот, вот сейчас сердце лопнет. Каждую минуту я утешаю себя, что мы должны быть вместе, это подкрепляет меня, сила и терпение опять приплывает ко мне. Прошу тебя очень все то, что тебе лишнее, оставь на Кущевке. И мои все вещи тоже оставь. Не ленись, возьми все собери, аккуратно упакуй. Смотри, письма нужные оставь себе, а остальное все и адреса всех родных (в моем блокнотике) оставишь родным моим. Смотри, храни мой партбилет, хорошо, что я его не взяла, а то пропал бы. Ордена и погоны ношу и снять отказалась и никогда не сниму, сказала смело в присутствии больших чинов, что это моя честь и самоотверженность, проявленная в защите святой моей Родины и оцененная правительством. Все они переглянулись, улыбнулись и ничего не сказали. На вопрос: «Кто же все-таки победит, Германия или Россия?» Конечно, Советский Союз, ответила я. «Но почему такая уверенность и упорство?» Мы воспитаны отстаивать правду и верить твердо в нее. В общем, допрос ежедневно. Но передай всем, что я не посрамила земли советской. Они говорят, что у них в Германии, в доме русских летчиков-военнопленных, находится Герой Советского Союза Ситнов и нач. связи 7 как подполковник какой-то и много других и что им там неплохо и т. д. (такой «Дом русских летчиков» был и в Кировограде, но к моменту пленения Ситник он уже был эвакуирован в глубь Германии. О кировоградском «Доме русских летчиков» можно много рассказать, но это, как говорится, уже другая история. - Авт.). Пойми ты только, хватает наглости заявлять такие вещи. После того, что мы знаем. Прошу тебя, помоги родным и Валерчику. У Шарова мои новые сапоги возьми, перешитые, и те сапоги, что носила, побереги. Я совсем босая сейчас. Может, буду жива, так и носить нечего. В общем, родненький мой, сделай так, чтобы все было хорошо. Береги себя для Валерчика. Целую тебя крепко, всегда твоя Ляля. 11 ноября 1943 года».

К письмам Немцевича Ю. А. Сталину также приложена копия выступления Симы в Кировограде. Такое выступление действительно имело место 12 ноября 1943 года на площади в центре Кировограда, что было зафиксировано в сводке управления НКГБ по Кировоградской области сразу после освобождения города. Вот его содержание: «Дорогие товарищи! Верьте, что скоро будет то светлое, которого вы ждете третий год! Вскоре наше родное красное знамя засияет над всей нашей Родиной. Я буду твердой и честной до конца. Если что и будет со мной, то знайте, что я честно отдала свою жизнь за свою Родину. Чтите светлую память! Крепитесь! Не унывайте! Скоро вы будете свободны от немецкого ига!»

В дневнике писателя-фронтовика Олеся Гончара, который бойцом-минометчиком 222-го гвардейского стрелкового полка 72-й гвардейской стрелковой дивизии освобождал Кировоградщину, есть запись за 29 января 1944 года, подтверждающая этот эпизод: «В Кировограде немцы поймали нашу летчицу. Идет молодая, красивая, вся в орденах. Ведут городом. К ней полицай с тротуара, гнусно ругаясь:

— Это ты, сякая-такая, нас прилетала бомбить?

— Пошел вон, сопляк, продажная шкура!

Он ничего и ответить не мог. На улице к населению обращается:

— Братья и сестры, потерпите еще немного, наши близко, скоро-скоро придут!»

Элементом плана гитлеровцев привлечь Симу Ситник на свою сторону было настроить против нее жителей Кировограда. Ее под конвоем водили по городу, распустив слухи о том, что Ситник — это одна из тех советских летчиков, которые нещадно бомбили город, несмотря на жертвы среди мирного населения. В ответ она, как видно из ее письма и записей Олеся Гончара, вела себе независимо, гордо. Кое-кто из кировоградских краеведов утверждает, что пленную советскую летчицу в Кировограде гитлеровцы расстреляли. Если имеется в виду Сима Ситник, то это не так.

Ее поведение в Кировограде давало немецкому командованию повод передать пленницу в СД/ГФП/гестапо, откуда только две дороги — немедленная смертная казнь или мученическая смерть в концлагере для врагов рейха. Однако сотрудники разведслужбы люфтваффе сделали по-другому. Они на специальном самолете вывезли ее из Кировограда вместе с матерью и маленьким сынишкой Валериком в г. Лицманштадт (ныне Лодзь, Польша), где был лагерь для военнопленных-летчиков.

В изданной еще в далеком 1990 году книге немецкого историка Й. Хоффманна «История власовской армии» было указано, что «майор-орденоносец Серафима Захаровна Ситник, начальник разведки 205-й истребительной авиационной дивизии, нашла путь к соотечественникам», то есть якобы она сознательно примкнула к власовскому движению. О каких-то конкретных действиях Ситник в рядах власовской РОА (Русской освободительной армии) автор речь не вел. Не исключено, что после угроз разъединить с сынишкой и матерью Сима согласилась подписать воззвание «К русским женщинам и девушкам!», распространяемое гитлеровцами над линией фронта, планируя таким образом усыпить бдительность надзирателей и сбежать вместе с матерью и сынишкой. А может, и не было ее согласия, а просто напечатали во власовской газете «Наши крылья» ее фото с сынишкой и матерью с заранее написанным текстом, что, по замыслу гитлеровских специалистов по психологической обработке населения, должно было деморализовать советских летчиков и ее мужа, посеять в их души сомнения в правоте борьбы с гитлеровцами, а ее саму скомпрометировать, отрезав все пути назад. Это гитлеровцами практиковалось сплошь и рядом, в чем автор данной публикации удостоверился, пытаясь идентифицировать авторов многих таких «воззваний» в издаваемых гитлеровцами газетах.

Сопроводительная к документу о якобы сотрудничестве с оккупантами захваченного ими в плен тяжело раненным помощника начальника УШПР Т. А. Строкача капитана Русанова А. Д. В действительности он повесился в камере, оставив прощальное письмо, найденное только в 70-е годы.

Каких-либо документальных доказательств активной «враждебной деятельности» Симы Ситник, о которой писали в своих воспоминаниях ее вчерашние товарищи по службе в 205-й авиадивизии Архипенко Ф. Ф. и Лусто М. В. и рассказывали трижды Герою СССР Кожедубу И. Н. подчиненные ее мужа Гулаев М. Д., Бекашонок М. В., не найдено. Справка Министерства обороны СССР от 24 июля 1956 года признает ее гибель при выполнении боевого задания 29 октября 1943 года, но это не совсем так.

В изданной за рубежом, но доступной читателю книге одного из деятелей власовского движения Фрелиха С. Б. «Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным» есть эпизод о встрече автора с Симой Ситник: «Летчик (не была Сима летчиком. - Авт.) майор Серафима Захаровна Ситник, известная под кличкой Симочка, высокого роста, красивая, самоуверенная женщина лет тридцати. Ее самолет был сбит в воздушном бою. Она смогла спастись на парашюте, но при этом была тяжело ранена. Она ходила еще в своей советской форме с майорскими нашивками и с тремя орденами на груди. Она была начальником разведывательного отделения 205-й дивизии истребителей. То обстоятельство, что немцы привезли к ней ее мать и пятилетнего сына из занятых областей, привело ее к Власову. Она провела несколько вечеров с ним и его спутниками, играла на гитаре и пела приятным голосом. От нее я впервые услышал знаменитую солдатскую песню времен Второй мировой войны в Красной Армии «Землянка». Мать Симочки была простой крестьянкой, которая говорила то, что думала. Да, она сказала мне, крестясь при этом: «Господь наградит Сталина, Господь даст ему здоровье и успех. Ведь это он сделал из моей Симы летчика и офицера. Не будь Сталина, она бы теперь доила коров и вывозила бы навоз!» Про себя я подумал: скорее всего, при этом Симочка была бы счастливее, чем став майором. Конец Симочки был печальным. Из-за ранения ее перевели в пропагандистскую часть, и она стала жертвой немецкой провокации. В Мазурских лесах (это территория Польши. - Авт.), как предполагали, действовали партизаны. С Симочкой заговорили немецкие агенты, которые выдавали себя за советских партизан. Симочка поверила этому обману (то есть пошла на контакт с «партизанами». - Авт.) и за это поплатилась жизнью…» Этот эпизод еще раз подтверждает, что Сима Ситник не покорилась судьбе, а, как она написала в последнем письме своему мужу, «не посрамила земли советской».

Если бы она действительно занималась враждебной деятельностью в ущерб СССР в рядах власовской армии, советская разведка доложила бы Сталину о недостойном поведении жены советского командира авиационной дивизии, тем более что «дело Немцевича» был под его личным контролем.

12 апреля 1944 года, согласно резолюции Сталина, в отношении командира 205-й Кировоградской истребительной авиадивизии было принято решение — командованию ВВС предписывалось переместить его по должности.

В конце апреля 1944 года полковник Немцевич Ю. А. был уволен с должности командира 205-й Кировоградской истребительной авиадивизии и направлен со значительным понижением в тыл, на должность заместителя командира по летной подготовке авиабригады в тыловом Приволжском военном округе. Но уже в феврале 1945 года он был назначен командиром 250-й истребительной авиационной дивизии в составе 9-й армии Дальневосточного фронта. Понятно, что без Сталина, который знал все о Немцевиче, это назначение не состоялось бы. В августе-сентябре 1945 года 250-я истребительная авиационная дивизия под командованием Немцевича Ю. А. участвовала в советско-японской войне, ему присвоили звание генерал-майора. Боевой командир дивизии, ставшей гвардейской, 17 лётчиков из которой удостоены звания Героя Советского Союза, сам Героем СССР так и не стал…

После завершения войны Немцевич продолжал командовать дивизией в составе Приморского военного округа, в 1947 году его, боевого генерала, в возрасте всего 42 года отправили в отставку, хотя, про некоторым данным, он командовал подразделением морской авиации во время корейской войны 1950-1953 гг. Умер он в 1956 году, проживая одиноко в г. Калининграде. Не стало ли причиной такой ранней смерти отсутствие перпективы найти жену и сына? Ведь он получил справку из министерства обороны о признании его жены погибшей. А до того его поддерживала вера в то, что жена с сыном где-то все-таки живы и, может, все-таки произойдет долгожданная встреча, о которой он думал, когда в только что освобожденном от гитлеровцев Кировограде писал письма Сталину.

Василий Даценко, историк-краевед.

17 января в областном краеведческом музее открылась интереснейшая экспозиция «Жизнь в ритме танца», посвящённая 75-летию Василия Сильвестровича Босого, заслуженного работника культуры Украины, доцента кафедры хореографических дисциплин педуниверситета им. Винниченко, а также известного танцора, солиста самых знаменитых ансамблей Кировоградщины, Буковины и Белоруссии, балетмейстера и педагога. Выставка, открытая по инициативе музея (как и пять лет тому назад, в день 70-летия В. Босого), без преувеличения, отражает целый пласт истории народно-сценического танцевального искусства Кировоградщины начиная с 1957 года, а её открытие вылилось в тёплое и по-домашнему сердечное чествование юбиляра, которому очень скоро, в феврале, предстоит отметить и 60-летие своей творческой деятельности.

В. Босый — человек уникальной судьбы, целиком посвящённой одной, говоря словами Пушкина, но пламенной страсти — искусству украинского народного танца. Свой яркий прирождённый талант он не предал ни разу в жизни, не изменил ему ни на йоту. С четырнадцати лет, с 1957-го до 1962 года, придя из Дворца пионеров, танцевал в знаменитом кировоградском ансамбле «Ятрань», начинал ещё у Дунаевой. Затем, мечтая о профессиональной сцене, уехал из Кировограда. Прошёл отбор, работал в ансамбле «Гроно» (Могилёв-Подольский), потом — в Черновцах, в Буковинском ансамбле песни и танца, с 1964-го по 1965-й танцевал в Ансамбле танца Белоруссии, в Минске, и опять вернулся в Черновцы. Но весной 1967-го по приглашению знаменитого Анатолия Кривохижи, который возглавил «Ятрань» после Дунаевой, семья Босых приняла решение вернуться в родной город Василия Сильвестровича.

Работал в «Ятрани» балетмейстером-педагогом, одновременно поступил на вечернее отделение педфака, а когда окончил второй курс, получил предложение возглавить студенческий танцевальный ансамбль «Юность», по-своему не менее знаменитый, чем легендарная «Ятрань». (Сегодня остаётся только пожалеть, что и заслуженный ансамбль народного танца Украины «Ятрань», и народный ансамбль «Юность», вписавшие яркие страницы в культурную историю Кировоградщины и всей страны, успешно гастролировавшие и в СССР, и за рубежом, остались лишь в памяти их участников, благодарных зрителей тех лет и в музейных экспозициях.) Так В. Босый, продолжая работать и танцевать в «Ятрани», стал и художественным руководителем «Юности». А ещё и учился — сдавал зачёты, экзамены и получил при выпуске диплом с отличием. А в 1986-м, после ухода Кривохижи, стал художественным руководителем «Ятрани» и сумел вписать в её историю свои новые страницы. И 38 лет своей жизни отдал педуниверситету: 16 лет — ансамблю «Юность» и 22 года — преподавательской деятельности.

А в заключение — эксклюзивное блиц-интервью юбиляра для «УЦ».

— Василий Сильвестрович, что сбылось в жизни, о чём вспоминается?

— Во-первых, то, что всю жизнь занимался и продолжаю заниматься любимым делом: танцевал и передавал и передаю свой опыт молодым. Во-вторых, повидал мир, побывал в самых знаменитых музеях, выступая на сценических площадках Европы, Африки и США, слышал благодарные аплодисменты зрителей — а это самое дорогое, что поддерживает и держит в этой жизни; ведь вы понимаете, что ни автомобилей, ни каких-то вещей я с гастролей не привозил. В-третьих, с удовольствием вспоминаю всех хороших людей, которые меня окружали, — самозабвенно любящих искусство украинского танца, фанатов в хорошем смысле слова, даривших своё мастерство зрителям на разных континентах и пропагандирующих тем самым искусство своей Родины. Это сказал не я, а Михаил Варава, который танцевал сначала в «Юности», а потом в «Ятрани», а теперь живёт в Израиле: искусства танца без любви к нему не бывает, и держится оно на качествах людей — руководителей и участников танцевальных коллективов.

— А есть что-то, о чём вспоминается с сожалением?

— О том, что и «Ятрани», и «Юности» больше нет. Вроде бы и ничьей вины в этом нет — просто время изменилось, но… ведь, скажем, «Ятрань» и по сей день помнят и за рубежом, в частности, в Сербии, — и спрашивают о ней гостей с Кировоградщины… Украина сосредоточилась на государственности — но как её выстроить без культуры?..

— Что вы можете сказать о своих учениках?

— У меня замечательные, очень талантливые ученики, есть уже среди них и заслуженные артисты Украины. Говорят, спорт не прощает измены. Но то же можно сказать и об искусстве танца, поэтому ту молодёжь, с которой я работаю сегодня, если она помнит эту истину и самозабвенно любит искусство танца, ждёт замечательное светлое будущее.

Беседовал Анатолий Юрченко, «УЦ». Фото автора.

Многие из тех, кто на Дне юного коллекционера в галерее «Елисаветград» увидел экспозицию масок, сделанных Полиной Мостыкой, пришли в полный восторг и не могли поверить, что это изготовляла девчонка. Среди масок — персонажи Creepy Stories (страшные истории), древнеегипетский бог мертвых Анубис, ужасающий персонаж из комиксов про Человека-паука, маска чумного доктора, выполненная в стиле киберпанк. В галерее висит картина Полины, участвовавшая (и победившая) в конкурсе детских рисунков «Щаслива родина — квітуча Україна», и на ней совершенно иной сюжет — девочка машет рукой проплывающему в небе синему киту. Ее работы — окно во внутренний мир подростка, одновременно наивный и жестокий, нередко пугающий и чуждый взрослому, но всегда — всегда! — причудливый и яркий.

Немного о художнике

Несомненно, Полина — необычная девочка. Кроме наград от галереи «Елисаветград» за участие в мероприятии ко Дню юного коллекционера и конкурсе рисунка, она имеет несколько грамот из художественной школы. Сейчас Полине 14 лет, она учится в девятом классе школы № 6. Честно говорит, что учиться ей не слишком интересно:

— Оценки не самые лучшие. Гордиться особенно нечем. Любимый школьный предмет? Трудно сказать… Сейчас мне нравится биология. Раньше в нашем классе была другая учительница по биологии, а с 9-го у нас новая. Она преподает интересно, мне понравилось.

Увлечение биологией тут же отразилось на тематике творчества. Вот рисунок, на котором изображено человеческое сердце. А вот другой, на нем человек с закрытыми глазами, в его черепной коробке нарисован мозг. Возможно, эта работа — попытка представить деятельность мыслительного аппарата. Но есть и курьезные моменты.

— На одно из первых занятий по скульптуре в художественной школе Полина принесла свою работу — небольшую скульптуру человека, которая открывалась, а внутри можно было разглядеть органы. Преподаватель по скульптуре — очень набожный, он был в шоке, - рассказывает Татьяна, мама Полины.

Маски и куклы

Все маски, изготовленные Полиной, можно носить. Одноклассники часто просят их на всяческие вечеринки в духе Хеллоуина. Полина не жадничает.

— Все маски я делала из папье-маше, чтобы придать нужную форму, сначала делала макет из бумаги, - поясняет она технологию изготовления. - Основой для макета был обычный воздушный шарик. Моя любимая маска — вот этот страшный кот-сфинкс. Хотя почему-то всем кажется, что это свинья…

Признаемся, мы тоже сначала подумали, что розовое животное со шрамом — это поросенок. Но наши сомнения развеяла мама Полины Татьяна, показав фотографию, на которой Полина носит эту самую маску с дополнением в виде усов, сделанных из длинных гвоздей. Дочери разрешили пощеголять в таком виде один раз, потом родители предложили ей придумать что-то более безопасное взамен гвоздям.

— Масками я увлеклась летом, - рассказывает Полина. - Сейчас я к ним немного остыла. Я вообще не могу долго заниматься чем-то одним. Может, я через некоторое время и вернусь к изготовлению масок, но когда и как — не знаю. До масок были куклы — я сделала их две штуки, а потом поняла, что это не мое. Кукол надо шить, а я не люблю и не умею.

«Не люблю», а особенно «не умею» в случае Полины — слишком скромная оценка получившегося результата. Обе куклы выполнены в довольно сложной технике, для них разрабатывались специальные выкройки, а грубоватые, местами неровные швы в большей степени подчеркивают неповторимый, слегка мрачный стиль автора, чем свидетельствуют о его неумелости. Одна из кукол — персонаж Creepy Stories, а вторая… поначалу мы решили, что Полина попробовала изобразить саму себя. Но нет:

— Я не придавала этой игрушке какого-то особенного значения. У нее даже имени нет. Просто кукла.

Ван Гог и аниме

— В художественной школе делается упор на реализм и рисование с натуры, но это не мой стиль, по крайней мере, не сейчас, - говорит Полина. — Я понимаю, что для достижения надлежащего мастерства необходимо освоить рисование в технике реализма, и у меня есть такие работы. К тому же там, куда я хочу поступать, первым делом будут проверять уровень подготовки именно в рисовании с натуры.

Полина хочет учиться во Львовской академии искусств. Почему не у нас, на художественном факультете педуниверситета?

— Мне кажется, что в Кропивницком я не получу необходимых знаний и не смогу выработать свой стиль, - говорит девочка. — Художественный факультет готовит не художников, а учителей рисования для школы. А я хочу быть художником.

У Полины многие работы выполнены в стилистике японских мультфильмов — аниме. Она с удовольствием рисует портреты своих одноклассников и друзей в этом стиле. Однажды нарисовала свою учительницу:

— У нашей учительницы по немецкому языку был день рождения, и я придумала подарок — большой портрет в технике аниме. Самой учительнице моя работа очень понравилась. Правда, я почему-то думала, что она повесит портрет в классе, а она забрала его к себе домой…

На вопрос, кто из художников ей близок, Полина коротко ответила:

— Ван Гог. Он гениален.

А на вопрос, где она хотела бы побывать, Полина буквально выпалила:

— Очень хочу посетить Эрмитаж! Но, пока война, родители сказали, что мы в Россию не поедем. Может, когда конфликт закончится, уже после этого… Я все понимаю. Но Эрмитаж — моя мечта.

В поиске новых форм

Полина, конечно же, хочет не просто рисовать для удовольствия, она намерена зарабатывать на жизнь своим талантом. Но пока не знает, как это реализовать. А еще, по мнению родителей, ей мешают чрезмерная скромность и застенчивость.

— Как-то я скачала себе на телефон программу-чат, - рассказывает Полина. - А там участники беседы обозначаются схематическими портретиками — аватарками. Мне не слишком понравились эти аватарки, и я написала разработчикам «Я бы нарисовала лучше». Мне ответили «Тогда нарисуй». И я нарисовала. Разработчику понравилось, и он заменил аватарки в чате на мои. Но больше мне пока нигде не удалось себя показать…

Полина работает в графических компьютерных программах так же хорошо, как рисует от руки. Но не слишком охотно демонстрирует свои творения на специализированных порталах. Объясняет это недостатком времени:

— Чтобы меня заметили среди других художников, нужно регулярно выкладывать в Интернет новые работы и идеи, а у меня не всегда есть время. Нужно учиться, готовиться к поступлению.

Но ее родители считают иначе:

— Полина очень скромная, - говорит Татьяна, - к тому же она часто сталкивалась с тем, что ее творчество не понимали, пугались. Особенно в художественной школе. Я уже рассказывала об уроках по скульптуре. Но для меня самым нелепым был случай, который произошел с дочкой, когда она только начала ходить в «художку». Она нарисовала на своей папке для эскизов дракона. А учитель стал читать ей лекцию о том, что дракон — это изображение дьявола, и рисовать их нельзя. Я понимаю, что многие учителя в художественной школе — верующие люди, но мне кажется, что они не имеют права ограничивать творчество своих учеников узкими рамками.

Полина закончила четыре класса «художки» и сейчас занимается с репетитором. После страшных масок увлеклась изготовлением значков из полимерной глины. Ей близки неформальные мероприятия в стиле косплей (вечеринки, на которых участники одеты в костюмы героев комиксов, аниме), но, к сожалению, ничего подобного в нашем городе пока нет. Фактически юная художница ищет благоприятную среду для развития своего таланта, и, возможно, во Львове она действительно найдет то, что ей нужно. И «УЦ» искренне желает ей в этом деле удачи!

Виктория Барбанова, фото Олега Шрамко, «УЦ».

Не часто мы пишем о местных музыкальных группах, новых проектах. Как-то больше о звездах заезжих, уже примелькавшихся на телевидении и звучащих в радиоэфире. Появился шанс восполнить этот пробел.

На прошлой неделе в Кропивницком выступил известный в узких кругах музыкальный дуэт «Спящий медведь». Для ценителей творчества легендарной группы «Пикник» существование «Медведя» не является новостью, но большинство жителей города не знакомо с  этим проектом.

В небольшом зале, который мог собрать не более сотни слушателей, лидер коллектива Максим Ермолаев (Спящий Медведь) и его товарищ Олег Кох на ударных дали качественный акустический концерт. И тексты, и мелодии были сродни тому, что делает «Пикник», хотя некоторые композиции были в духе «Аквариума». После выступления корреспондент «УЦ» побеседовал с фронтменом группы.

— Нашим читателям будет интересно узнать больше о вашем творчестве. Расскажите немного о себе, о том, как появился ваш музыкальный проект. Почему выбрали именно это название?

— Сложный вопрос, потому что, когда подбирали название, не думали, что придется вспоминать об этом. Видимо, задумка названия была основана на тогдашнем состоянии медвежьей дикости и сновидений, фантазий, созерцаний другого мира. Сам проект родился в начале двухтысячных. Тогда с одним моим товарищем мы решили совместно помузицировать. Писали музыку, которая, как нам тогда казалось, отображала наше внутреннее состояние. Написали несколько песен, поиграли в студии, но концертов не давали. Потом мы записали первую студийную песню «Дорога», но после нее несколько лет больше ничего совместно не делали. Уже позже, когда появилось больше свободного времени, я начал записывать песни в своей домашней студии и выкладывать их в Сеть. На этом вся активность и ограничилась. Но людям наши песни понравились, хотя собрать их для концерта было невозможно — поклонники разбросаны по всему миру. Кто-то живет в Украине, часть — в Белоруссии, Германии, даже есть поклонники в Арабских Эмиратах. То есть благодарные слушатели были, но их по двое-трое в каждом городе. А первый концерт мы сыграли в Смолино. Там есть местный энтузиаст, который с нуля создал целую студию, закупил всю необходимую аппаратуру, и на этой базе мы создали до полутора десятков песен. В местном кафе опробовали их и получили одобрение тамошних поклонников музыки. Теперь вот играем концерты в небольших помещениях для небольшого количества людей.

— Можно назвать такие концерты «квартирниками»?

— А почему бы и нет? Когда на нашем выступлении бывает десять-пятнадцать человек, то определенно это небольшой формат концерта, и он проходит в залах, где обстановка похожа на домашнюю. Более теплая, почти семейная. Не такая, как на больших площадках. Да мы к таким и не стремимся.

— Мелодии у вас больше напоминают старые «Пикник» и «Аквариум»…

— Это те группы, на которых мы выросли. Их музыку мы слушали в далекие восьмидесятые. И, разумеется, она оставила свой отпечаток на нашем творчестве. Это та основа, которая задала тон не только звучанию, но и духу. И, что немаловажно, — текстам в том числе. Их можно назвать абстрактными, затрагивающими общечеловеческие, вселенские проблемы. Эти группы для нас имеют огромное значение, и нас совершенно не оскорбляет мнение о том, что наши песни похожи на репертуар «Пикника» и «Аквариума». То, что Борис Гребенщиков и Эдмунд Шклярский до сих пор на сцене и радуют своих зрителей новыми альбомами, проектами, — это замечательно. Я до сих пор их слушаю, восхищаюсь и считаю их своими духовными учителями.

— К одной из ваших песен текст написала дочь лидера «Пикника» Алина Шклярская?

— Действительно, так и было. Но все получилось совершенно случайно. Один из наших поклонников бросил нам ссылку в Интернете на сайт, где Алина выкладывает свои стихи и прозу. Они мне очень понравились. Эти тексты пестрят образами, парадоксами и тем, что действительно глубоко затрагивает. Мы списались, и как-то она показала свое новое стихотворение «Мне читать чужие письма дают». Я спросил о возможности использовать его, и она позволила. Так в нашем репертуаре появилась песня с одноименным названием. Сегодня было ее первое исполнение…

Руслан Худояров, «УЦ».

Первый и единственный в Кропивницком любительский велоклуб «Там-Де-Ми» отметил свое пятилетие.

Официально общественная организация «Кировоградский велоклуб любителей “Там-Де-Ми”» была зарегистрирована в 2012 году, но история любительского велодвижения в Кировограде-Кропивницком началась намного раньше.

– Наверное, отправной точкой я назову 2004 год, – поведал президент велоклуба Сергей Ларшин. – Тогда я с несколькими друзьями-велосипедистами начал организовывать велосипедные походы в Крым. Эта идея нашла широкий отклик, поездки стали ежегодными, и к ним присоединялось все больше желающих. К сожалению, сейчас, ввиду случившихся событий, вело-Крым нам недоступен. Позже была реализована еще одна идея – устраивать еженедельные поездки на велосипедах.

Поначалу эти поездки планировалось совмещать с занятиями по йоге (Сергей Ларшин также является инструктором по йоге), из-за чего участников воскресных покатушек начали называть велойогами. Но довольно быстро йога отступила на задний план, уступив место велотуризму, открытию известных и неизвестных местных достопримечательностей. Вот тогда и было решено, что Кировограду необходим собственный любительский велоклуб.

В 2012-м с огромным трудом и на голом энтузиазме организовывались первые любительские соревнования в Злодейской Балке, трассу для них расчищали и готовили собственными силами. Сегодня «Злодейка October Race» – ежегодное традиционное соревнование по кросс-кантри среди велосипедистов-любителей. Не менее традиционными стали зимние соревнования в той же Злодейке. Но самой массовой и популярной стала детская велогонка «РоверОК», проводимая в начале июня, а с недавнего времени – и ко Дню города. Сегодня без нее невозможно представить комплекс мероприятий, посвященных Дню защиты детей. Из «неформатных» инициатив особенно интересны велоквесты под общим названием «Знакомый незнакомый город» – участвуя в квесте, вы не только гоняете по всему Кропивницкому на любимом транспорте, но и расширяете свои познания о родном городе.

Энтузиазма, кстати, у активных членов велоклуба нисколечко не убавилось, и пример тому – формат празднования торжественной даты. Среди кропивницких велосипедистов-любителей нашлись и поэты, и певцы, и массовики-затейники, и активистки-танцовщицы. В уютной атмосфере тайм-клуба «Берлога» велоклубовцы поздравляли друг друга с праздником, дарили подарки и грамоты, отмечали заслуги «старожилов» и просто веселились.

– В клубе много прекрасных людей, но нужно, чтобы их становилось еще больше, – с улыбкой говорит Ларшин. – Во-первых, это здоровый образ жизни, а во‑вторых, специально для «чайников» у нас вскоре откроется своя школа, где опытные байкеры будут рассказывать новичкам, как правильно подобрать велосипед и аксессуары, какие для велосипедистов есть правила дорожного движения и т. д.

Среди многочисленных фотографий с «покатушек», развешанных на стенах «Берлоги», выделялась карта Украины, изрисованная точками, – это места, до которых добрались члены клуба «Там-Де-Ми». Пусть в следующий юбилей на этом месте висит уже карта Европы – такая же изрисованная…

Виктория Барбанова, «УЦ».