Елена Ваенга. Первый раз в нашем городе

Еще три года назад, когда директору Кировоградской областной филармонии Николаю Кравченко предложили привезти с концертной программой Елену Ваенгу, он отказался, не будучи уверенным, что соберет зал на исполнительницу, чье имя мало кому известно. А сегодня певица, композитор, поэт, актриса, общественный деятель Елена Ваенга входит в тройку самых высокооплачиваемых исполнителей. (Еще двое, по версии Н.И.Кравченко – Михайлов и Лепс). И своим концертом в Кировограде она оказала нам честь, так как из украинских городов она была ещё только в Киеве.

Среди журналистов «УЦ» ярых любителей творчества Елены Ваенги не нашлось. Беглый опрос показал, что многие слышали только одну песню – «Снова курю, мама, снова». Но в Кировограде поклонников таланта Ваенги предостаточно. Сама Елена со сцены искренне, но не без кокетства благодарила публику за то, что собрались: «Я знаю, какие дорогие билеты. Знаю, что вы оторвали эти деньги от семейного бюджета. И мне даже немного стыдно»…

Средний возраст кировоградского почитателя творчества певицы составил примерно 45 лет. Молодежи было мало, а вот социальный статус зрителя был выше среднего — чего стоят супружеские пары Шаталовых, Николаенко, Райковичей, Сибирцевых. А Александр Саинсус с шикарным букетом роз признался в фойе, что Ваенгу любит вся его семья.

Что касается цветов, то их на концерте было, как никогда, много. Благодарный зритель и слушатель не поскупился – букеты были впечатляющими, что вызвало восторг у Елены после концерта. Кроме цветов, Ваенге дарили подарки – что-то выносили в пакетах. «Обнародовала» певица только торт, преподнесенный ей одной из поклонниц. Пообещала самый большой кусок дать музыканту, который лучше всех сыграет.

Музыкантов было много, инструментами и техникой была заставлена вся сцена, и казалось, что Елене там тесно. Она не просто поет, многие песни сопровождает танцами. Лихо отбила «дробушечку» и призналась: «Когда так пляшу, всегда думаю: “С твоими-то 85-ю килограммами”…»

Но выглядит Елена прекрасно. Несколько раз переодевалась, сменяя наряды, которые подчеркивают её яркость, индивидуальность и женскую красоту. К зрителям обращалась исключительно «дорогие люди», каждую песню предваряла её историей. Много импровизировала, то есть исполняла то, что не было запланировано. Позже в интервью призналась, что так бывает часто, что зал, его настрой вносит коррективы в программу. Вот так спонтанно и удивительно красиво прозвучал романс Булата Окуджавы. А во втором отделении концерта Елена пела Пугачеву – «Так же, как все», «Позвони мне, позвони». Сказала, что эти песни формировали её как певицу. В стремлении продемонстрировать все грани своего творчества позволила спеть песни советского периода своим бэк-вокалисткам. Их у Елены три, молодые голосистые девчата. Две – из Беларуси, одна – из Сибири, но как они зажгли украинский «Зелен клен»! «Я первый раз в этом городе, и эта песня должна прозвучать», — сказала певица.

В одном из своих сценических спичей Ваенга, мягко говоря, нелестно отозвалась о журналистах. Призналась, что ей досталось от них в течение уходящего года, обозвала их «заразами» и послала к «чертям собачьим». С этого и началось наше с Еленой интервью (как о нем сумел договориться Николай Иванович Кравченко, останется для нас тайной), на которое нам отвели десять минут. Но говорили мы в три раза больше.

— Не все журналисты одинаково плохие. А нам от вас досталось…

— Знаете, почему вам досталось? У меня даже есть видеообращение, в котором я говорю, что девяносто процентов журналистов, конечно же, шваль. А десять процентов – хорошие, это профессионалы. Ведь это тоже своего рода служение. А эти девяносто процентов изгадили всё, и этих десять в том числе. Очень тяжело. Чем дальше уезжаешь, вы сами знаете от каких городов, – тем спокойнее и лучше. И там начинаешь разговаривать. Мне было тяжело в этом году, когда фотографировали только мой живот, когда лезли в мой дом, когда приходили к моей бабушке. Они опустились до многого. И я еще была беременна, и мне простительно ненавидеть их.

Единственное, что надо поправку делать. И я всегда ее делаю, а сегодня, к сожалению, зараза, забыла. В любой профессии есть и плохие люди, и хорошие. В наше время, к сожалению, журналистика вымирает. Всё. Раньше из десяти был один гад и девять нормальных. А сейчас из десяти только один нормальный. Но давайте не будем о грустном, а лучше о хорошем.

— Вас принимали сумасшедше. Когда такой прием, а это же сотни тысяч человек, что вы при этом чувствуете?

— Я давно поняла, что такое призвание. У меня есть призвание. Это не хобби, не способ зарабатывания денег, а именно призвание. Я без этого жить не могу. И я понимаю, что… Сейчас скажу такую страшную вещь: петь я буду, даже если мне не заплатят. Я не могу не петь. Это состояние моей жизни. Это и мне самой помогает. У меня есть проблемы – семейные, житейские, бытовые. Сцена – это как дверь открывается… Не буду сравнивать с сумасшедшей комнатой, но это место, где мне всегда хорошо, где у меня не бывает ничего плохого. Могут быть какие-то неполадки со звуком, и это единственное, отчего мне может быть плохо.

Я забываю там обо всем. Выходишь туда – и как будто тебе новокаина кто-то вколол, если тебе плохо. Бывают радостные дни: выходишь и продолжаешь нести это всё. А бывает, делаешь этот шаг – а тут жизнь. Всё, праздник закончился. И ждём, когда он опять начнется. Первый аккорд, и – вот оно. Музыка является… Я не о своей сейчас говорю, потому что мою сделали профессиональные ребята. Я их из разных городов собрала, они сумасшедшие. Мы делаем это вместе, это как «я соберу свои ноты, нанижу на тонкую нить, потом аккуратно дёрну – пусть сыпятся наземь все». Это то, что мы сделали с коллективом.

Когда ты не получаешь удовольствия от самой себя, начинается замена алкоголем, деньгами. Это всё пройденные этапы у других людей, и я не на всём учусь, но на многом. И, если ты не получаешь удовольствия от того, что ты делаешь ежесекундно, ладно, не получит удовольствия зритель, но ты себя обманул так страшно, ты себя подвёл, проложил очень страшную дорожку в никуда. Это не «хорошесть», это мой принцип. Слава Богу, у меня хватило мозгов понять, что именно так надо работать.

Конечно, были предпосылки. В том смысле, что меня родители научили труду, трудиться по-северному, пахать, как вол. Паши, работай, учись, иди, вставай, работай! Потому что только это даст возможность отдачи.

— Зрители, узнав, что мы будем брать у вас интервью, просили спросить: если она во время концерта столько энергии отдаёт, то откуда она её берет?

— (Поднимает руки и глаза вверх.) Оттуда. Господа, мы же все живые люди. Вы понимаете, вот есть великий художник, он рисует. Он откуда всё это берет? Ему Бог даёт талант, а он его воплощает. Да, есть таланты, которыми Бог награждает людей. Кто-то умеет рисовать, кто-то умеет танцевать. Эсамбаев – это что? Это откуда? Он тоже отдавал. Таких людей очень-очень много на планете. С творчеством это особенно связано, когда ты выхлёстываешь туда, выхлёстываешь. Вы не представляете! Постичь и увидеть всё это просто, но это касается только меня, потому что ко мне идут.

Был сегодня такой момент, когда на «Снеге» я заплакала. Я заплакала не от слов, не от музыки. Ко мне подошла пожилая женщина, она плачет и говорит: «Я тебя так ждала»… Видимо, долгие-долгие годы ей нужна была какая-то музыка, потому что человек без музыки не может. Мы не можем без песен, без книг. И когда эта женщина на меня посмотрела, у меня был шок. Она передала мне кусок своей любви. Я не шучу сейчас. Человек ждёт годы, вынашивает это в себе, а потом подходит и – хрясь это всё в меня! Это сгустки энергии. Как, например, подходит к вам человек, искренне обнимает, целует, он вам тактильно передаёт что-то, и вы же это чувствуете. Вы представляете, когда сотни тысяч вас трогают и вливают в вас это. Вот откуда эта энергия! Люди очень много дают. Это как инь и янь, когда всё переплетается.

Я вообще музыку общения с людьми в какой-то степени сравниваю с отношениями между мужчиной и женщиной. Бог же придумал, что всё должно быть именно так. Там двойная история происходит: сначала ты даёшь. Если ты не даёшь… Зритель никогда не был дураком. Никогда! Ты даёшь туда энергию, она к тебе возвращается. Ты её взял, быстро-быстро переработал. Но ты же об этом не думаешь, в тебе психо-физика перерабатывает. И, когда переработал, ты как бы распух. Странные вещи говорю. И, когда распух, не держи это в себе, а опять – хрясь туда! Это как круговорот воды в природе. Абсолютно природное явление.

Почему я порой меняю песни? Потому что я чувствую, что не надо петь сейчас весёлую песню. Человек сидит и плачет, и ему не до «Где была?», ему на фиг это «Курю» не надо. Человек послушал «Шопена», у него что-то своё. Не нарушай его маленький мир, дай ему, извините за выражение, доплакать, додумать. Да, есть то, что люди хотят услышать. Но я ведь не зря спела сегодня «Сумерки природы». Это Окуджава, и эта песня в тот момент нужна была залу.

— Многие женщины, слушая ваши песни, плачут. Вероятно, они узнают в песнях себя, свою судьбу…

— Можно, я сразу отвечу?

— …А что, по-вашему, находят в песнях мужчины?

— Я предугадала ваш вопрос. Значит, так. Женщины плачут, потому что мы вообще по природе умеем плакать. Я тут в силу некоторых обстоятельств совсем недавно сказала, и не ему, а себе: высшее проявление силы и мужественности мужчины – в слезах. Когда мужчина сел и заревел – это высшее проявление его мужественности. Это моё понимание. Взять оружие и защитить женщина не сможет, как мужчина, она всё-таки слабей. Но духовно мы не слабее. Мужчина по своей природе сильнее во всём. Они талантливее. Конечно, если взять какого-то, простите, дурака и дебила, который, кроме водки и какой-то дурной программы по телевизору, ничего не знает и не может отличить Сару Бернар от сенбернара…

Понимаете, ведь картины писали Ван Гог, Пикассо, Дали, Микеланджело, Рафаэль. Продолжать список бесполезно, это всё были мужчины. Дело не в том, что им давали образование, а женщинам не давали. Они по природе сильнее, умнее и лучше. А мы тянемся к ним, тянемся. Я могу прочитать целую лекцию свою собственную, свои наблюдения о том, что у нас были советская власть, Гражданская война, ещё одна война, Великая Отечественная, потом пьянка брежневская. Мужиков-то не осталось. Поэтому у нас еще и на генетическом уровне дрожание над мужиками. Вы где в средние века такое видели, чтобы женщины так относились к мужчинам? За женщину убивались, города сносили. А сейчас мы сносим города. Почему? Потому что нам же надо от кого-то рожать детей. Страшная тема затронута. Я подошла к матери моего друга и спросила, от кого она родила ребенка. Она говорит: «Это не твоё дело, девка. На войне всех перебили, а в деревне у нас был один мужик. Да, пьющий был. Но нас было восемнадцать баб, и все от него родили, и дай Бог ему здоровья». И она была права!

Сумбурно ответила. У меня очень много по этому поводу мыслей, моего устаканившегося мнения. Пэтому сейчас, конечно, воспитанный, образованный, интеллигентный мужчина – это невидаль. Мы уже трясемся над всеми.

— Но ведь есть исключения.

— А мы и живем ради этих исключений. Я тоже хочу, чтобы мой сын никогда не ударил женщину.

— Бытует мнение, что мужчины любят слабых и глупых женщин. Очевидно, что вы сильная и умная. Как вам в такой ситуации?

— Значит, так. Мужчины любят и слабых, и глупых, и сильных, и умных. Они любят всех! Хотя нет, давайте так: каждой твари по паре. Мужчина всегда достоин той женщины, которую он выбрал. Нельзя, чтобы женщина была умней, сильней, породистей. Это неправильно по природе. Это что такое, если он будет знать десять цифр, а она двадцать? Ничего хорошего из такого союза не выйдет. Да, женщина должна знать пять, а он десять, тогда будет всё в порядке. Либо знать одинаково. Это не очень хорошо, когда женщина сильнее мужчины внутри. Это очень плохо.

— У нас было целое поколение исполнителей, которые «взрослые» стихи писали с детских лет. Вы из их числа? Откуда у вас такие глубокие тексты песен?

— Всё очень просто, я с девяти лет это делаю. Могу сказать, почему так произошло. Элементарно, Ватсон! Это можно сделать с огромным количеством детей. Даёте ребенку слушать (да простит меня Рома Жуков, может, он и прекрасный человек, но не надо «Руки вверх» детям ставить) серьезную музыку. Я не говорю, что надо с Окуджавы начинать. Но, когда мы будем своим детям ставить правильную музыку, хорошие песни, показывать правильные картины, читать правильные книги, – не удивляйтесь, что в десять лет дети будут знать, кто такой Пушкин, и отличать Лермонтова от Есенина. А когда это не делается, не задавайте вопросы.

Я буду вести себя со своим ребенком, как мои родители вели себя со мной. Детство – это детство, игрушки – играйся. Но, когда настанет час, ты, сынок, будешь слушать маму, ты будешь ходить с мамой в театр, ты будешь ходить в оперу, нравится тебе это или нет. А потом сам разберешься, куда, что и чего. Но сформировать вкус у ребенка, конечно же, должны родители. Ну, хотя бы постараться.

— Во время концерта сегодня было много импровизации?

— Очень. Мужчина в бабочке в первых рядах – это всё. Я как только его увидела, сразу услышала в себе «следом дуэлянты…» и поняла, что должна это спеть. Бывает такое, что человека увидишь и сразу вспоминаешь определенную песню.

— Ждать от Ваенги какого-то нового витка? Ну, чего-то вроде спектакля «Эдит Пиаф»?

— Вы, надеюсь, знаете, что я играю в театре. Естественно, будет спектакль, я выберу время, чтобы это сделать. Пока нет времени репетировать, потому что я действительно вся в разъездах. И ещё я не успела написать альбом. Но я его уже пишу. Дело в том, что я благодаря своим музыкантам начала познавать много нового. Я увлеклась кубинской музыкой, мы спели уже кубинские песни. Это всё я могла позволить себе в Санкт-Петербурге. То есть меня бросило в латиноамериканскую музыку. Я знаю, что такое «фанк». Но я ничего не успела сегодня показать, ведь я не могла сделать восьмичасовой концерт. Я показала некоторые грани, а в следующий раз кубик Рубика повернем по-другому, и я покажу другие грани. А иначе будет неинтересно людям и мне самой. Да, есть песни, которые я всегда буду петь. В следующий раз я приеду и обязательно снова спою «Шопена». Люди эту песню любят и ждут её. Но будут и другие вещи. Движение есть жизнь. Если сидеть на месте – ничего хорошего из этого не получится.

— Вы к нам ещё приедете?

— Обязательно!

Беседовали Ефим Мармер и Елена Никитина, фото Елены Карпенко, «УЦ».

P.S. Вряд ли мы теперь начнем слушать песни Ваенги. А вот её интервью, записанное на диктофон, наверняка прослушаем неоднократно.