Молодежному театру «Резонанс» имени Валерия Дейнекина – 55. Очень много кировоградских судеб связано с замечательным театром, живущим, развивающимся и воспитывающим в стенах педагогического университета.
Если вы — кировоградец, то наверняка хотя бы раз побывали на спектакле «Резонанса». Если вы учились в нашем «педе» — просто не имеете права говорить, что ни разу не видели игру этого молодежного коллектива. Это должно быть стыдно. По крайней мере, так было раньше, когда два журналиста «УЦ» были студентами педагогического института имени Пушкина. Оба они – свидетели периода расцвета «Резонанса», но один видел театральную жизнь изнутри, а второй – из зрительного зала. Накануне юбилея театра они предались воспоминаниям.
Юрий Илючек: взгляд со сцены
— В «Резонанс» я пришел в 1985-м году сразу после школы. При этом в театре никогда не играл и не знал, что это такое и с чем его едят. Был опыт выступлений в различных агитбригадах и конкурсах чтецов, но не более того. А тут, когда поступал на филологический факультет КГПИ им.А.С.Пушкина, друзья моих родителей посоветовали пойти на прослушивание в «Резонанс». Собственно, и о самом студенческом театре ничего не знал. Но руководитель «Резонанса» Валерий Дейнекин даже без басни и этюда заинтересовался моей скромной персоной и предложил войти в труппу театра.
Отчасти, мне повезло, что тогда в театре происходила смена поколений и на роль Принца в «Хрустальном башмачке» по сказке Евгения Шварца, который традиционно открывал сезон и считался одной из визитных карточек студенческого театра, срочно нужно было кого-то пробовать. Этим кем-то и оказался я, скорее по внешним данным, поскольку с актерским мастерством у меня были громадные проблемы. Валерий Дмитриевич Дейнекин как раз тогда заканчивал учиться в Москве, и весь груз работы по введению неопытных актеров взвалился на его супругу Ирину Ильиничну. Если бы вы знали: как она со мной намучилась! По большому счету, я ведь пришел в театр с пластикой бывшего футболиста и о сцендвижении, мизансценах, правильной подаче текста, не говоря уже о танцах, имел очень поверхностное представление. Не было только сложностей с запоминанием текста, но тогда простое его проговаривание, как в большинстве нынешних сериалов, никого не устраивало. Да и зритель у «Резонанса» был требовательным, привыкшим к тому, что актеры не работают, а играют на сцене.
Вот и пришлось мне на протяжении, кажется, трех месяцев ежедневно, за редким исключением, постигать эту нелегкую науку. Правда, танцевальный номер, в котором Принц танцует с Золушкой на балу на переднем плане, мне так и не покорился. И нас отодвинули на задний план, чтобы мои танцевальные огрехи не были столь заметны. В остальном при помощи своих замечательных партнеров и настойчивости Ирины Дейнекиной постепенно наступал прогресс. Благодарен я за терпение и поддержку своей Золушке – Татьяне Тиханской, исполнителям ролей Короля и Королевы – Николаю Ивановичу Барабуле и Елене Намятовой, другим более опытным ребятам, которые не выставляли меня на смех (а порой было за что), а наставляли и подсказывали. А еще запомнились совместные репетиции и спектакли вместе с нынешним начальником областного управления образования и науки Эльзой Мережаной (Лещенко), супругой народного депутата Игоря Шарова, а тогда руководителя студклуба Викторией Дубовик (Шаровой), а также Пашей Волчевым, Андреем Кравченко, Наташей Гапич, Ириной Николенко, Наташей Овсиенко, Сергеем Бойко, Эдуардом Клюенко и, конечно, Валерием и Ириной Дейнекиными. Вы знаете, находиться на одной сцене с постоянно импровизировавшим в роли Мачехи Валерием Дмитриевичем было одно удовольствие! С трудом приходилось сдерживать себя, чтобы не рассмеяться, когда Дейнекин выдавал очередной гег. Впрочем, это надо было просто видеть. И не зря именно «Хрустальный башмачок» начинал и заканчивал сезон в «Резонансе». Хотя и другие спектакли — «Поющие пески», «За двумя зайцами», «Поставьте мальчику тройку», которые шли в тот год, когда я был в «Резонансе», проходили с неизменным аншлагом. Жаль, что наш зал с неповторимой акустикой был не так велик, как того хотелось бы.
Энтузиазм в театре тогда был просто потрясающим. Мы приходили на репетиции сразу после занятий и работали до глубокой ночи. Причем каждый старался помочь друг другу. Конфликтов я вообще не припомню. Может, потому, что большинство из нас были начинающими актерами, и всем было интересно и увлекательно работать. Когда же приезжал из Москвы Валерий Дмитриевич, за которым всегда оставалось последнее и решающее слово, то все стремились показать, что мы что-то уже можем. Но его коррективы и указания выполнялись беспрекословно. В работе Дейнекин был жестким, требовательным и не терпел халтуры, добивался полной самоотдачи. Его я запомнил в неизменном сером шарфе, часто курящим и наблюдающим за нашими муками творчества со своего режиссерского места, которое подсвечивалось настольной лампой.
Причем театр для Валерия Дмитриевича – это было все. Он не понимал, как на репетициях можно думать о чем-то другом. Помнится, мы с Николаем Барабулей в гримерке перед репетицией обсуждали какой-то футбольный матч, а Дейнекин случайно услышал и выписал нам по полной программе. Причем Барабуле на правах более опытного и старшего досталось даже больше. Кстати, именно в этот период роль Пажа репетировал совсем маленький сын Николая Ивановича – Антон, так что в «Резонансе» рождались семьи и даже династии. Перед премьерой волнение у всех просто зашкаливало, а когда прозвучал третий звонок и я во время первой сцены увидел переполненный зал, то испытал ни с чем не сравнимые чувства.
Вообще же к театру в институте отношение было трепетное и даже благоговейное. На спектакли собирался весь кировоградский бомонд, не говоря уже о руководстве нашего института, которое поддерживало любые начинания Дейнекина. Кажется, тем актерам, кто не дотягивал до стипендии, ее все же выплачивали, понимая — сколько времени и сил мы тратили для того, чтобы подарить людям радость. Впрочем, тогда такое же отношение было ко всем институтским коллективам: к замечательному ансамблю «Юность» и к оркестру народных инструментов Бродского, и к хоровой капелле Воловенко. Но «Резонанс» все равно стоял особняком, ведь таким студенческим театром, который играл на профессиональном уровне, другие вузы не могли похвастаться.
Что касается меня… Когда на роль Принца ввели еще и Олега Крамаренко, то я по молодости не стал искать причин в себе, а обиделся. Хотя играли мы попеременно. Начали репетировать новый спектакль «Поставьте мальчику тройку», и здесь уже одна из главных ролей досталась Олегу, а я должен был стать его дублером. Но сыграть школьного разгильдяя, у которого папаша большая шишка, мне уже не довелось. На собрании, которое закрывало мой первый и единственный сезон в театре, Дейнекин высказал ко мне претензии в свойственной ему жесткой форме (хотя отходил Валерий Дмитриевич достаточно быстро), а я решил проявить характер и ушел, хлопнув дверью.
Больше в «Резонанс» я не вернулся, хотя позже и жалел о своем решении. Дейнекин, конечно, был возмущен такой наглостью первокурсника, но побушевал и успокоился. А моя театральная карьера закончилась. Дейнекин долго со мной не здоровался, но лет через 10 мы встретились, поговорили по душам, и я поблагодарил нашего великого режиссера за уроки, которые нигде и никогда не получил бы.
«Резонанс» научил меня работать, не щадя себя, профессионально относиться к своему делу, преодолевать трудности и быть готовым к разного рода неожиданностям. А еще я, действительно, по-настоящему полюбил классический театр и начал понимать, насколько сложен и неповторим актерский труд. Жаль, что сейчас студенческий театр нужен только группе энтузиастов во главе с Ириной Дейнекиной. Жаль, что никто не понимает, что даже будущие педагоги нуждаются в актерском мастерстве, и, пройдя эту школу, они будут чувствовать себя перед детьми гораздо уверенней. А «Резонанс» поздравляю с юбилеем и надеюсь, что новые великолепные премьеры здесь еще обязательно будут.
Елена Никитина: взгляд из зала
— Впервые «Резонанс» я увидела, когда была первокурсницей. Театр как раз праздновал свое тридцатилетие, и на спектакль билет достать было невозможно. Помогли друзья, близкие к студпрофкому, — в последний день распространялись билеты на приставные стулья. Это было потрясающее действо! Кроме спектакля, были капустник, концерт, поздравления и подарки. Все происходящее завораживало и заворожило настолько, что я стала постоянным зрителем, ходила на спектакли «Резонанса» до самого окончания учебы в институте, хожу и сегодня.
Помню, что для нас, зрителей, не имеющих доступа в закулисье театра, 34-я аудитория была чем-то таинственным. (Там были костюмерная и гримерная). Мимо нее мы проходили с благоговением и – если оттуда выходил кто-то из студентов, имеющих право находиться внутри, – смотрели на него с завистью. Студенты-«резонансовцы» были особенными. Все знали, что они практически живут в актовом зале. С репетиций уходили очень поздно, поэтому на пары могли опоздать, но преподаватели относились к ним снисходительно.
В пятницу к спектаклю готовились и волновались не только участники труппы, но и мы, зрители. Не актовый зал, а весь старый корпус института превращался в театр. Умели дейнекинцы создать правильную атмосферу. Роли исполнялись не только на сцене, но и за ее пределами. То, что театр начинается с вешалки, мы понимали, только войдя в институт. Нас встречали, принимали в гардероб верхнюю одежду, предлагали программки, провожали в зал, помогая найти ряд и место. Все было по-настоящему. Мы же не просто забегали посмотреть новую постановку. Атмосфера обязывала нас соответствовать. Нужно было надеть платье и обязательно туфли на высоких каблуках. После спектакля традицией для моей компании театралов было возвращаться в общежитие на проспект Коммунистический через центр, медленно прогуливаясь и делясь впечатлениями от увиденного.
Немаловажным было то, что в театр довольно часто, а на премьеры – обязательно, приходило руководство института. Олег Евгеньевич Поляруш с супругой и проректоры – тоже со вторыми половинками. Это свидетельствовало как об уровне «Резонанса», так и о культурном уровне ректората. Не ходить на спектакли студенческого театра, не знать, что там идет, не интересоваться, кто играет, было в годы нашей учебы дурным тоном.
Когда нам стали читать философию и в аудиторию вошел Александр Николаевич Рубан, мы обалдели. Да это же актер «Резонанса»! Так наш театр не только студенческий, но и преподавательский! Рубан восхищал как со сцены, так и в учебной аудитории.
Валерий Дмитриевич. Резонансовцы говорили, что он требовательный и жесткий, но безумно его любили. Мы восхищались его постановками и игрой на сцене. А еще его талантом преподавателя. Он преподавал у нас выразительное чтение. Боже, как же здорово и интересно проходили наши занятия! Он возился с нами, как со своими актерами. И был таким же требовательным. Утверждал, что учитель просто обязан иметь актерские навыки, потому что на уроке перед детьми – как на сцене: ты должен увлечь, заворожить, не оставить места для посторонних занятий, для отвлечения, когда учитель говорит. Помню, как мы «страдали» над «Буря мглою небо кроет» и «Белеет парус одинокий». Известные стихи, сто раз перечитанные, но не получалось у нас декламировать так, как это делал Дейнекин.
Ко мне у Валерия Дмитриевича на занятиях было особое отношение. Дело в том, что я неоднократно участвовала в конкурсах чтецов, начиная с первого курса. Председателем жюри, естественно, был Дейнекин. И я побеждала и получала призы. (Тогда это были книги.) Позже, когда в программе появилось выразительное чтение, Валерий Дмитриевич ко мне относился более требовательно, чем к другим. Он говорил: «Я помню вас на конкурсах чтецов. Вы не имеете права декламировать так, как вся группа, вы должны это делать лучше». Старалась. Получить похвалу от Дейнекина дорогого стоило.
Любовь к «Резонансу» не отпускала и после окончания института. Правда, прибавился интерес к театру Кропивницкого – туда пришли служить Валерий Дмитриевич и Ирина Ильинична. В педуниверситет на «Резонанс» хожу до сих пор. Искренне радуюсь новым сезонам, новым постановкам, новым актерам. На сцене, кажется, все по-прежнему: те же энтузиазм, мастерство. Правда, нет Дейнекина… И зрительный зал, к сожалению, отличается от прежнего. Измельчал интеллигент в Кировограде…
Юрий Илючек, Елена Никитина, «УЦ».
