Недавняя история

Ивана Ивановича Галушко в Кировограде знают многие – в основном как основателя и бессменного директора приюта «Милосердный самарянин», где доживают свои дни окруженные заботой и вниманием больные старики, которые по разным причинам остались без помощи родственников. Улыбчивый, всегда подчеркнуто скромно одетый, бесконечно добрый человек, который не стесняется просить у всех и каждого хоть какой-то помощи для приюта. А что делать? Приют живет сегодня исключительно за счет пожертвований частных лиц и организаций – ни церковь, ни государство его не поддерживают.

Но приют – это не единственный подарок Ивана Ивановича нам, горожанам. Многие кировоградцы, наверное, помнят, что именно его стараниями был возрожден ковалевский храм. История это совсем не давняя, всего-то четверть века прошло, но кажется, что все это происходило совершенно в другой жизни, в другом городе и с другими людьми.

– Мама с семи лет водила меня в церковь, – рассказывает Иван Иванович. – В школе меня дразнили, но не зло. Даже учителя называли меня не по фамилии, а «поп Иван», но веры я никогда не стеснялся.

После окончания школы Иван Иванович отслужил в армии, поработал дворником, связистом в штабе ГО, потом окончил Батумское мореходное училище по специальности «Механик-универсал» и ходил в плавания.

– Где мы только не были! – вспоминает Иван Галушко. – За пять лет я побывал в Японии, Сингапуре, Индии, во многих африканских странах, на Мадагаскаре, в Испании, Португалии, Франции, на Кубе и мысе Доброй Надежды. Был даже на острове Святой Елены. Там такая история была: возле могилы Наполеона кто-то нацарапал на дереве «Не пошел бы на Россию – не попал бы на Елену». В тот год туда заходили три советских корабля, и британское правительство оштрафовало капитанов всех трех… Проплавал я всего пять лет, потом по семейным обстоятельствам пришлось сойти на берег и остаться в Кировограде. Потом жалел, конечно. Кажется, и сегодня бы в плавание пошел, если б позвали…

В Кировограде Иван Иванович устроился на завод им.Таратуты, в литейный цех. Идя с работы, каждый день проходил мимо полуразрушенного здания ковалевской церкви.

– Туда можно было свободно зайти, посмотреть. И, знаете, душа болела. Не стенах сохранилась прекрасная роспись «Явление Христа народу», «Покрова Пресвятой Богородицы», а вокруг – мусор, грязь, битые бутылки. Но что я мог сделать?..

У городских властей были свои планы на пустующее помещение. С 1963-го, когда в храме были прекращены службы, здесь хранили стеклотару и соль, ремонтировали технику и т.п. А в 1972-м в бывшей церкви, которая к тому времени лишилась территории –вплотную к ней построили жилые дома, – собирались открыть Дом молодежи. В соответствии с документами, которые показал нам Иван Иванович (он до сих пор хранит всю переписку и копии решений горсовета, касающиеся этого здания), на эти цели даже выделялись в бюджете деньги: то девяносто тысяч рублей, то сто сорок, но ни копейки из этих средств освоено так и не было.

Наконец времена стали меняться. После того как Генеральным секретарем КПСС стал Михаил Горбачев, верить в Бога и ходить в храм стало уже не стыдно, кое-где церкви уже возвращали верующим. И Иван Иванович принялся спасать храм. Претендовать на помещение могла только христианская община численностью не меньше двадцати человек. Иван Иванович собрал единомышленников и зарегистрировал Покровскую православную общину г.Кировограда. Впрочем, Покровской общине отказали в передаче помещения на том основании, что его, мол, планируют отреставрировать и открыть здесь зал органной музыки. Вместо ковалевского храма общине предложили участок за городом, на котором верующие смогут за собственные средства построить церковь.

– Наше письмо о передаче общине здания храма подписали больше шестисот кировоградцев, но в горисполком нас даже на порог не пускали. Единственный из чиновников, кто нас тогда принял, – Василий Георгиевич Мухин, он был председателем Кировского райисполкома. Он, правда, тоже сказал, что, мол, сделать ничего невозможно, храм уже не вернуть, но говорил со мной уважительно и сочувственно, и я уже за это был ему благодарен.

Иван Галушко решил ехать в Москву. Программа-максимум была такой: лично встретиться с патриархом Московским и Всея Руси Пименом, Михаилом Сергеевичем Горбачевым и председателем Совета по делам религий при Совете Министров СССР Константином Харчовым. Верующие собрали деньги на дорогу – тридцать три рубля. Но ехать с Иваном Ивановичем никто не хотел – то ли боялись, то ли просто не верили в успех этой затеи.

– Со мной согласился поехать только один член общины – Прокофий Никифорович Дубина, а делегация должна быть три человека. И я сына своего взял – Сергея, ему тогда было тринадцать лет, но он у меня рослый был…

С патриархом кировоградцам встретиться не удалось – просто передали письмо. К генсеку ходоков, конечно, тоже не пустили, но разрешили лично занести письмо в секретариат.

– Я поднялся, – вспоминает Иван Иванович. – Иду по коридору, читаю таблички, и тут навстречу мне выходит Раиса Максимовна! Я – к ней. Представился, изложил суть, что в Кировограде сохранился храм, построенный в 1849 году, но нам, верующим, его не возвращают. Оставил письмо. Она пообещала передать лично Михаилу Сергеевичу и посодействовать.

Переночевали мы на вокзале. А утром пошли к Константину Михайловичу Харчову. Я очень надеялся, что хоть тут удастся попасть на личный прием. Но когда пришли… Людей – тьма! Со всего Союза съехались. Мы подождали несколько часов и решили прогуляться. Смотрим: какая-то лестница, поднялись и вышли прямо к приемной Харчова. А сами мы неумытые, в мятой одежде, у меня сетка была с продуктами в руке – в общем, сами понимаете, на вокзале ночевали… Зашли в приемную и говорим: так и так, приехали издалека, из Кировограда. И тут произошло чудо. Секретарь переспросила: «Из Кировограда?» – и через минуту пригласила нас в кабинет.

В общем, то ли Раиса Максимовна действительно посодействовала, то ли это было и в самом деле чудо, но уполномоченный по делам религии принял ходоков. Более того, тут же, при них, позвонил в Кировоград – Владимиру Ильичу Левицкому, который занимался вопросами религии здесь.

– Положил трубку и говорит: все, можете ехать домой – храм вам вернут, но реставрировать будете сами, за свои деньги,– рассказывает Иван Иванович Галушко. – Честное слово, я даже прослезился. А через несколько дней меня вызвали в горисполком и дали официальную бумагу, что здание церкви передается общине.

Дальше дело пошло очень быстро. По словам Ивана Ивановича, помогали все! На стройке ежедневно работали сотни кировоградцев.

– Тогдашний директор «Гидросилы» Бугреев установил двери и дал кран, чтобы перекрыть крышу, облэнерго очень помогало, все, кого мы нанимали – кровельщики, реставраторы, резчики, кузнецы, – брали с нас самую минимальную плату. А люди работали просто так, бесплатно, в свободное время. Кто-то приходил на полдня, кто-то – после работы или в обеденный перерыв. Начали мы с того, что вывезли мусор – девяносто шесть машин! А потом решили сделать небольшой храм в подвальном помещении. Сверху-то все было разрушено, требовало очень серьезного ремонта. Хоры – аварийные, над алтарем – небо видно и т.п. А хотелось, чтобы что-то уже было, чтоб можно было где-то службы проводить. Мы сделали в подвале маленький алтарь, иконостас, пригласили священника – Александра Пастуха, который тогда был пономарем в соборе. Церковное имя его было отец Схима, а потом – Нестор. В результате мы получили не только свой маленький храм, но и смогли сами зарабатывать на дальнейший ремонт: люди покупали свечи, просвирки и т.п., жертвовали на реконструкцию церкви.

И потом я подумал: почему не открыть приют при церкви? Такие заведения при храмах – это очень хорошо: всегда найдутся добровольцы, готовые помочь, в церкви всегда есть живые деньги и т.п. Мухин на тот момент был уже мэром, и я по старой памяти обратился к нему с просьбой отдать нам под приют двухэтажку возле церкви (это здание было построено в 1902 году изначально как часть архитектурного комплекса Свято-Покровского храма, тогда здесь располагалась церковная школа. – Авт.). И Василий Георгиевич не отказал, жителям дома дали квартиры в новостройках – тогда это было еще возможно.

Первой жительницей приюта была Ирина Ивановна – фамилии не вспомню. Она до этого жила в доме на Чигиринской, ходить совсем не могла – мы ее на руках принесли. Через несколько лет в приюте было уже 32 жителя. Тогда в церковь уже пришел отец Василий Шпудейко… Через какое-то время мы стали спорить. Не хотел он, чтоб при церкви был приют, считал, что здание это надо отдать под жилье священнослужителям. Я все не мог понять: зачем им? У них у всех были квартиры… Было несколько судов, и на последнее судебное заседание мы попросили прийти всех наших бабушек – ну, то есть тех, которые могли ходить. Суд мы тогда выиграли, но через какое-то время приняли закон, что все сохранившиеся церковные здания должны быть возвращены церкви. А мы-то формально к церкви отношения не имели, здание приюта было в коммунальной собственности. Пришлось освобождать. Василий Георгиевич опять помог – предложил на выбор несколько пустующих домов. Мы выбрали здание на ул.Щорса, 8. И нам его тогда передали в бессрочную и бесплатную аренду. Огромное спасибо тогдашним властям: это очень важно, чтобы никто и никогда не мог его отобрать, чтобы не пришлось опять перевозить больных стариков, искать для них новое жилье. Мы тогда сразу наших жильцов забрать не могли – здание долго ремонтировали, опять же, только за благотворительные средства. Очень помог тогда Виктор Федорович Шмидт.

Сегодня в приюте «Милосердный самарянин» двадцать один житель, живет приют по-прежнему исключительно за средства меценатов. Спрашиваем Ивана Ивановича:

– А что, к церкви вы теперь никакого отношения не имеете?

– Сотрудничаем, конечно. Приглашаем причащать наших стариков, отпевать, просто поговорить – многим это нужно. Приглашали и раввина, и протестантских пастырей, когда у нас жили люди другой веры. А что касается православных священников, то мы сотрудничаем сегодня с Кафедральным собором. В ковалевскую церковь я стараюсь не обращаться, мне это больненько…

Это слово – «больненько» – как-то очень подходит Ивану Ивановичу. Не обидно, не противно, даже не больно, а именно «больненько». Иван Иванович как будто стесняется своих боли и обиды. На следующий день после интервью он специально зашел в редакцию, чтобы уточнить:

– Я очень благодарен всем, кто работал на строительстве храма, кто вместе со мной добивался возвращения его верующим, кто помогал и помогает и приюту. Не хочу, чтоб кто-то думал, что я держу зло на отца Василия (пусть земля ему будет пухом) или теперешнего настоятеля отца Даниила. Не хочу, чтобы кто-то думал, что я приписываю себе чужие заслуги, – ведь не я один боролся за храм, очень много людей принимали в этом участие. Я, может быть, забыл кого-то или напутал что-то – много лет прошло… Пусть все, кого случайно обидел, простят.

Вот только храм жалко – тот, который был в подвале. Я надеялся, что мы освятим его в честь Иоанна Кронштадтского, будем там деток крестить… А там теперь – подсобка.

Да и бывшее здание приюта, кстати, стоит пустое и заброшенное, так и не переделали его на жилье для священнослужителей…

Ольга Степанова, «УЦ»