История Учителя

О Василии Ивановиче Харциеве мы узнали от сотрудника галереи «Елисаветград» Сергея Каракулина. Дело в том, что здесь создается музей истории нашего города, поэтому галерея покупает фотографии, документы, частные архивы жителей города и т.п. Не так давно владелец галереи Николай Николаевич Цуканов на аукционе в Одессе практически случайно приобрел семь фотографий Василия Харциева, который до революции был директором Елисаветградского коммерческого училища. После революции по его инициативе в Елисаветграде были созданы учительские курсы, которые потом стали учительским техникумом, Зиновьевским, а потом Кировским учительским институтом. Харциев был не только директором будущего педуниверситета, но и первым профессором вуза.

Таким образом, история жизни Харциева – это, по сути, история образования в нашем городе с 1908 года, когда молодого преподавателя Екатеринославского коммерческого училища пригласили в Елисаветград, и до 1936-го, когда профессора арестовали по обвинению в буржуазном национализме.

Поэтому прокомментировать уникальное приобретение Николая Цуканова попросили Ларису Гайду, краеведа, которая занимается именно историей системы образования в Кировоградской области.

— Василия Харциева открыл для нас Александр Чуднов, – говорит Лариса Анатольевна. – Еще в 90-е годы в газете «Елисавет» была опубликована его статья о Харциеве. До этого о нем даже в педуниверситете не знали. Даже сейчас на сайте педуниверситета Харциева только упоминают, а ведь он практически создал этот вуз! До сих пор о Василии Ивановиче известно очень мало. Как мало у нас известно и о коммерческом училище, которое находилось на улице Дворцовой, там, где сейчас памятник трамваю. А ведь это было уникальное учебное заведение!


В музее истории образования Кировоградщины (музей находится в Кировоградском институте последипломного педагогического образования. – Авт.) у нас есть стенд, посвященный Харциеву, и мы, конечно, рассказываем о нем во время экскурсий, но мы и сами знаем немного. Появляются отдельные публикации о нем как об ученом (Василий Иванович был филологом, учеником Потебни, автором учебников, книг по литературоведению), как о педагоге-новаторе.

Но раньше мы ничего не знали о его семье. И эти фотографии для нас – источник бесценной информации. Мы узнали, что у него были брат и сестра, жена и четверо сыновей. Краеведу, историку, который захочет взяться за биографию Харциева, уже есть от чего оттолкнуться.


На самом деле о Василии Харциеве написано не так уж мало. Но написано в основном учеными – педагогами, филологами. Мы нашли даже целую кандидатскую диссертацию Алены Кавы «Педагогічна діяльність і спадщина В.І.Харцієва (1866-1937)». Но диссертации и научные статьи написаны для ученых – во-первых, они изобилуют терминами, а во-вторых, филологи и педагоги интересуются научными идеями Харциева, а вовсе не им самим.

До Сухомлинского

Еще до приезда в Елисаветград Харциев уже был известным педагогом и ученым. В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона 1907 года о нем есть отдельная статья: «Харциев (Василий Иванович) – педагог, род. в 1866 г., учился в Екатеринославской гимназии и Харьковском университете по историко-филологическому факультету; преподаватель русского языка в Харьковском реальном училище, деятельный член Харьковского общества грамотности и педагогического отдела историко-филологического общества, в «Трудах» которого напечатал ряд педагогических статей. Принимал наиболее деятельное участие в разборке посмертных трудов А. А. Потебни и редактировал III т. его «Записок»».

В статье доцента КГПУ Оксаны Гурьяновой «Украинский педагог» читаем, что Харциев родился в бедной крестьянской семье. Но фотография его матери с маленькой сестрой на руках, сделанная в Екатеринославском фотоателье в 1874 году, сразу же опровергает эту информацию. Семья была не бедная и не крестьянская.

Василий Харциев окончил Екатеринославскую гимназию и филологический факультет Харьковского университета. С 1891 года работал в учебных заведениях Харькова, подготовил к изданию и издал несколько трудов своего учителя (вдова Александра Потебни передала архивы мужа его любимому ученику).

«Після прийняття Положення 1896 р. кількість комерційних училищ почала швидко зростати, – пишет Оксана Гурьянова. – З’явився певний дефіцит керівних кадрів з досвідом роботи у комерційній ланці освіти. Тому досить часто на посади директорів, інспекторів училищ, що відкривалися, запрошувалися висуванці з училищ, які вже здобули певну репутацію у регіонах.

У вересні 1908 р. в Єлисаветграді було урочисто відкрито громадське комерційне училище. Його директором було призначено свідомого українця В’ячеслава Володимировича Олександрова. На посаду інспектора він наполегливо рекомендував попечительській раді кандидатуру викладача Катеринославського комерційного училища Василя Івановича Харцієва».


В 1909 году Александров уехал из Елисаветграда, и директором училища стал Василий Харциев. Это был его звездный час. Елисаветградское коммерческое училище, где было больше шестисот учащихся, под руководством Харциева становится совершенно уникальным учебным заведением, в котором за семь лет учебы дети получали и общее, и специальное образование. Огромное внимание уделялось изучению языков, кроме русского, учили несколько иностранных – немецкий, французский. Мальчики и девочки учились в этой школе вместе, по одной программе, что уже было огромным новаторством. Все организационные вопросы учителя решали вместе с родительским комитетом и «школьным парламентом», в который входили 12 старшеклассников. В училище не ставили оценок и не ругали учеников, вместо этого писали характеристики и старались найти причины неуспеваемости каждого конкретного ученика. Учителя ходили на природу вместе с детьми, а вместо переводных экзаменов проводили выставки и творческие вечера.  И все это задолго до Сухомлинского!

В книге Николая Сергиенко «Про дідуся, якого я не знав» читаем: «Училище мало гарну репутацію, особливо серед селянства: семирічний термін навчання давав добру комерційну підготовку. І хоч воно було платним та в півтора рази перевищувало платню за гімназійне навчання, заможні селяни залюбки посилали туди своїх дітей. Хто за гроші, а хто за безоплатною квотою. Під керівництвом директора Василя Харцієва викладацький колектив давав грунтовну фахову і загальну освіту».


В то же время Василий Харциев активно поддерживает создание в Елисаветграде детских садов и площадок, развивая систему дошкольного и внешкольного образования. Кстати, свой детский парк – «Альгамбра» – был и при коммерческом училище.

Со временем в училище появились и курсы для взрослых. В работе Алены Кавы читаем: «При громадському комерційному училищі В.І.Харцієва у 1911 році було відкрито вечірні торгові класи для дорослих, а у 1913 році – торгову школу з 3-річним курсом навчання. Ця школа готувала прикажчиків, конторників, бухгалтерів та інших. У торгових класах вивчали бухгалтерію, комерційну арифметику, торгову кореспонденцію, каліграфію, німецьку та російську мови, загальну арифметику».

Февральскую революцию 1917 года Харциев воспринял с восторгом, скорее всего, потому, что теперь он мог учить всех. 9 марта 1917 года он через газету обратился ко всем елисаветградским педагогам с призывом активно включиться в организацию образования для трудящихся. И уже летом сам организовал при коммерческом училище первые елисаветградские вечерние общеобразовательные курсы для взрослых.

Но летом 1918 года наркомат образования Украины принял постановление о единой семилетней трудовой школе. В результате гимназии, реальные и коммерческие училища просто перестали существовать (правда, вечерние курсы для трудящихся продержались до 1920-го). А Василия Ивановича назначают инспектором местного отдела народного образования.

Учитель учителей

Надежда Калиниченко в работе «Василь Харцієв. Підготовка педагогічних кадрів» пишет: «Найбільш масовою і дешевою формою підготовки вчителів були педагогічні курси. (…) Влітку 1920 року Василь Іванович керував двомісячними курсами по підготовці вчителів початкової школи. 30 червня 1920 року відбулося засідання педагогічої ради цих курсів, де в ухвалі повідомлялося, що рада курсів, …беручи до уваги недостатність загальноосвітньої підготовки, недостатність контролю, недостатність кількості практичних робіт, а також рахуючись з існуючою схемою професійної підготовки, вважає за доцільне встановити для слухачів курсів річний термін».

Уже в 1922 году курсы стали трехлетними, и в некоторых документах их уже называли высшим учебным заведением, хотя на самом деле учительские курсы еще мало походили на современный вуз. Очень подробно работа этих курсов описана в книге «Фізико-математичному факультету – вісімдесят: витоки, становлення, сьогодення, перспективи» под общей редакцией Р.Рижняка. В первый подготовительный класс принимали учеников с пятнадцати лет, которые окончили три класса гимназии. В 1922 году на курсах работали 15 лекторов и учились 120 учеников. Обучение было платным. Занятия проходили шесть дней в неделю и начинались в 16.00, каждый день было четыре лекции по сорок минут и один урок физкультуры. По утрам будущие учителя занимались спортом, пели хором, рисовали или посещали детсады и школы. Летом студенты проходили практику в детских учреждениях, причем если подходящих учреждений не было, то студенты обязаны были создать их сами: открыть в селе детскую площадку или создать пионерский отряд. Кроме этого, во время летней практики студенты должны были овладеть каким-нибудь ремеслом (гончарством, кузнечеством, ткачеством и т.п.) и осенью представить комиссии свои поделки.

В это время курсы находились в доме Крыжановского, там же размещалась трудовая школа № 15 – сейчас Кировоградский коллегиум. В книге «Фізико-математичному факультету – вісімдесят» читаем: «З перших днів занять постала проблема організації побуту студентів. На початку червня 1921 року педрада звернулася до колегії окружного відділу народної освіти «стосовно необхідності дати людські умови перебування в бурсі» (так тоді називали гуртожитки) студентам, проте здійснити це в умовах розрухи було важко. Через місяць занять у роботі курсів було оголошено канікули. Курсанти розпускалися по домівках з 1 липня по 15 серпня. Як було сказано в рішенні педради, «у зв’язку з відсутністю гуртожитку, кухні та початком польових робіт»».

Но уже в следующем году город вообще отказался финансировать курсы. 24 февраля 1923 года Харциев обратился к инспектору образования с письмом: «Брак у нових учителях відчувається в повіті досить гостро, і, отже, необхідність в існуванні навчального закладу, який може задовольнити цю нужду, не потребує інших доказів. Єлисаветградські трирічні курси відразу привернули багато учнів, і робота як учнями, так і вчителями проводиться досить інтенсивно. І ось, в самий розпал роботи, коли вже пройдено організаційний період, курси знімають з постачання, тобто закривають. Це закриття цілком суперечить інтересам повітового населення, яке має потребу в підготовлених працівниках освіти. Педрада прохає вас потурбуватися про збереження цього закладу».

А еще через месяц написал: «Оскільки закривається кооперативний технікум, комітет педкурсів прохає вашого клопотання про закріплення приміщення та майна кооперативного технікуму – фізичного кабінету, бібліотеки, малювального класу та іншого за педкурсами. Це дозволить поставити навчальну справу на належну висоту».

Обе просьбы Василия Ивановича были удовлетворены. Педкурсы перешли в помещение бывшего коммерческого училища на углу Ленина и Калинина. Харциев вернулся в родные стены.

В 1925-м учительские курсы стали называться педтехникумом, хотя в их работе ничего не поменялось. А в 1927 году в Зиновьевске широко праздновали юбилей педагогической деятельности Харциева. Оксана Гурьянова пишет: «Вітальна телеграма надійшла з Наркомату освіти України, місцева газета «Зінов’євський пролетарій» на­друкувала добірку «Палке вітання працівнику на ниві науково-освітній – шановному професорові, члену Академії наук В. І. Харцієву»».

В том же 1927 году во время аттестации преподавательского состава педтехникума Харциеву, первому из всех преподавателей, было присвоено звание профессора.

При этом Светлана Орел в статье «Хто був першим профессором кіровоградського педуніверситету?» пишет: «У ті часи Василю Івановичу жилося досить сутужно. І хоча він працював на кількох роботах, основним доходом своїм називав те, що виростив на власному городі. Жив він на розі нинішніх вулиць імені Суворова та Курганної».

В той же книге об истории физико-математического факультета читаем: «У 1930 р. почався «рішучий наступ соціалізму на всьому фронті». Будувалися нові заводи та міста. 25 липня 1930 р. була прийнята постанова ЦК ВКП/б/ «Про загальне обов’язкове початкове навчання». «Загострення» класової боротьби в освіті прийняло в ті роки форму боротьби із «засміченістю соціального складу вчителів».

Боротьба із «засміченістю соціального складу» велася і в нашому вузі. З роботи в першу чергу вичавлювалися викладачі, які мали дореволюційну освіту та не пролетарське походження. У 1933 р. „ворогом” було оголошено й першого професора вузу В.І. Харцієва. Піддано гонінням та репресіям ряд інших викладачів. (…) У справі української контрреволюційної організації називалися прізвища викладачів інституту В. Харцієва, Молокова-Журського, І. Винника, М. Долинського, В. Кеслера та ін. Арешти одних продовжилися у 1932 – 1933 роках, інші виїхали з Зінов’євська. Чи дотяглися до них руки ДПУ, невідомо, хоча дехто з тих, хто виїхав, уцілів».

Оксана Гур’янова знает больше: «Харцієв перебував у полі зору чекістів з початку 30-х років, хоча був заарештований лише у 1936-му, декілька місяців просидів у в’язниці під слідством у надзвичайно важких умовах. У тюрмі загострилася хвороба нирок і шлунка, його було переведено у лікарню й прооперовано. В надзвичайно тяжкому стані його забрали додому. Через декілька днів він помер. За відомостями Української радянської енциклопедії, це сталося 29 листопада 1937 р. у Харкові (?). Похорону фактично не було. Прибув візок з грабарем, а ще була якась людина в цивільному. Професора, найімовірніше, поховали в Кіровограді, на Биківському кладовищі. Дружина покійного невдовзі збожеволіла, і її забрав брат до Дніпропетровська, а будинок на Олексіївці поспіхом продали. Папери В. Харцієва, його бібліотека, деякі рукописи О. Потебні зникли».

Как видите, о самом профессоре известно действительно очень мало. Нам не удалось найти никаких живых, человеческих воспоминаний о нем. Неизвестно, как сложилась судьба его сыновей. Возможно, фотографии, купленные Николаем Цукановым, действительно станут толчком для краеведов и кто-то зай­мется исследованием биографии Харциева.

Подготовила  Ольга Степанова, «УЦ».

Опубликовано Рубрики 27

Добавить комментарий