Холодная колыбель нации

Чем для каждого из нас является село? Для кого-то это родина, у кого-то оно ассоциируется с детством, с беззаботными каникулами, проведенными у бабушки, есть и такие, кто считает, что деревни с их жителями должны заменить фермерские хозяйства с двумя-тремя работниками и современной техникой. К счастью, немало тех, кто уверен, что с исчезновением села исчезнет наша самобытность. Но не в их власти изменить печальную судьбу наших истоков.

Практически все политики высокого ранга называют село колыбелью украинской нации, ее менталитета, идентичности и духовности, истоком, к которому мы должны припадать, черпая оттуда силы и мудрость. Но колыбель же должна быть теплой. Потому что в ней живое тело, потому что там живет надежда… На деле же из этой колыбели, из этого истока черпаются голоса избирателей на выборах да экономические дивиденды – от обработки земли сельхозпроизводителями. А «колыбель» меж тем стремительно гибнет. Пример тому расположен совсем недалеко от Кировограда. Это село Полумяное Бобринецкого района.

Раньше оно называлось Пустополье, было довольно большим и делилось на свои микрорайоны – Березовка, Пугачевка, Петровское. А еще был хутор Чкалово. Полумяное и сейчас так называют. И не только коренные жители. В паспортах стоит штамп прописки, где значится Полумяное, а в некоторых документах, например, в РЭСе, пишут Чкалово.

Село относится к Свердловскому сельскому совету, живет здесь около 70 человек. Естественно, нет ни детского сада, ни школы. Детей подвозят в Свердлово. Когда-то был действующий клуб, а сейчас там работают библиотека и медпункт, в который раз в неделю приезжает доктор из Бобринца. Остальное помещение, по предположению местных жителей, кто-то переделывает под склад, не иначе. В противном случае, зачем там замуровали окна?

Нашей первой собеседницей стала местный почтальон Елена Козенко. Она одна из немногих жителей Полумяного, кто имеет работу. Разносит почту, помогает пенсионерам заплатить за свет: берет деньги, в райцентре платит и привозит корешки. А добраться до Бобринца не так просто. Елена идет три километра до трассы, где садится на попутный автобус. В Полумяное никакой автобус не заезжает.

Когда мы разговаривали с почтальоном, еще одна местная жительница, Елена Антонова, везшая на тачке бидон, остановилась возле нас. На улице есть колодцы, казалось бы, вот она, вода, можно и с ведром выйти. Но оказалось, что в здешних колодцах вода горько-соленая, не годится для приготовления пищи. И стирать в ней невозможно – порошок не растворяется. Приходится с бидонами ходить на край села и брать воду из криницы. Сельская власть в лице председателя сельсовета пообещала выкопать новый колодец. Деньги собрали, кольца поставили, на этом работы закончились. Народ ждет новый колодец, но движения никакого.

Об отношениях с сельской властью – отдельный, печальный разговор. Когда местные жители из Полумяного чего-то требуют, на чем-то настаивают, даже предупреждают, мол, не поддержим на следующих выборах, по словам селян, сельский голова говорит, что ему хватит голосов избирателей из Свердлово…

Поскольку трудоспособному населению негде себя применить, семьи помоложе держат хозяйство: коров, свиней, птицу. Сдают молоко – хоть какой-то доход. Выращивают телят, которых осенью сдают на мясо. Сейчас коровы «в запуске», молока нет, тяжеловато приходится.

В процессе разговора к нам присоединились три местные бабушки. Чужой человек в селе – это всегда какие-то новости. Подошли осторожно и предположили: «Это ж скоро выборы, поэтому вас в села посылают»… Узнав, что наш визит к выборам никакого отношения не имеет, расслабились и разоткровенничались. Правда, они впервые услышали о существовании газеты «Украина-Центр», но это не помешало их разговорчивости. От редакции искренне благодарим Тамару Семеновну Моспанюк, Марию Николаевну Савченко и Галину Филипповну Неклесу, которые в беседе показали истинное лицо современного украинского села, каких в нашей стране тысячи. Пока — тысячи…

«Как зимовать будете?» – спросили мы у пенсионерок, две из которых – вдовы. «Дрова купили, уголь купили — будем зимовать», — ответили. Реальная картина зимнего дня в Полумяном такова: рано утром хозяйка просыпается, выгребает пепел из плиты, закладывает дрова, но не поджигает, так как экономит уголь. Тепло одевается, может включить обогреватель, но это крайне редко, так как много электроэнергии «жрет». Воды принесла (помним, что колодец на краю села), хозяйство покормила, обед приготовила. Кукурузу руками теребит, чтоб кур покормить. В два часа по телевизору показывают разные судебные заседания, это здесь все смотрят и потом обсуждают. Посмотрели – уже четыре часа. Теперь можно растопить плиту, чтобы прогреть дом на ночь. Опять покормили хозяйство, поужинали, уже и день закончился…

Есть и разнообразие. Это когда пенсию получают – надо съездить на базар в Бобринец. Сало надо купить, подсолнечное масло, крупы, макароны, сахар, соль. А тут еще картошка гниет в погребе, капусты в этом году нет, это все тоже надо покупать. 760 гривен пенсия – особо не разгуляешься. До трассы бабушки идут, опять же, пешком. Из Бобринца, бывает, такси нанимают. Как же тяжелые сумки до дома донести? Автолавка иногда заезжает в Полумяное, но цены намного выше, чем на базаре. Например, соль в Бобринце 2 гривни пачка, а сюда и по пять привозят. «Никто о нашем селе не думает. Вот в Свердлово и дорога хорошая, и газ, и автобусы ходят», — вздыхают местные жительницы.

В разговоре вспомнили прошлое. Раньше народу много было, компании собирались, на природу выходили гулять. А во время обеденного перерыва девчата, что на ферме доярками работали, садились кружева вязать. Подушки и простыни этими кружевами украшали, вышивали наволочки. А сейчас ни здоровья, ни желания.

Хлопцы в селе пьют. Пенсионерки их не осуждают, говорят: «А что им еще делать? Работы ведь нет никакой». – «Где пьют? Есть какое-то кафе?» – спрашиваем. «Кафе? Если б тут еще кафе было… У нас есть такие “рестораны”, частные, которые их всем обеспечивают. Ну а что им еще делать?» – сочувствуют бабушки. Где мужики берут деньги на выпивку? Эти же пенсионерки их нанимают, если надо сделать какую-то непосильную для пожилого человека работу. За то, что спилит дерево, 90-100 гривен. Еще 80 за то, что распилит на чурки. Колоть дрова тоже надо нанимать. А еще вскопать что-то – есть кому «помочь». Если нет своих дров или закончились раньше, чем весна наступила, эти же хлопцы привозят готовые дрова. За небольшую тачку надо выложить 500 гривен. Вот на это пенсия и уходит. Да, еще уголь возят, полторы тысячи гривен за тонну было в этом году. В идеале надо бы на зиму три тонны, но еле на две собирают деньги. Поэтому экономят.

Местные жители понимают, что перспектив у Полумяного нет никаких. Те единицы приезжих, что купили дома, используют усадьбы для содержания хозяйства – бизнесом занимаются. А в основном люди бросают дома и уезжают или умирают… Показали нам несколько красивых, но безлюдных и безжизненных домов.

Через нашу газету, которую бабушки никогда не видели, они обратились к власти: «Обидно. Зачем вы нас обманываете? Думаете, что мы совсем глупые? Азаров говорит, что жизнь улучшилась. Где она улучшилась? У нас в Полумяном? Дорогу от Кировограда до Бобринца расширяют, а к нам хоть бы песком засыпали. Не надо нам асфальта. Песок ведь берут на территории нашего сельсовета. Почему ж нам не засыпать? Перед последними выборами привезли битый кирпич, камни, засыпали часть дороги. Должны были все это выбросить, а они нам “подарок”.

Раньше была остановка на трассе, на которой было написано “Чкалово”. Когда стали расширять дорогу, убрали все. Из Бобринца билет взять невозможно, в кассе говорят, что нет такой остановки, значит, билет не положен. И не хотят брать, а если взяли, останавливают на повороте на Свердлово, и надо дополнительно еще километр идти. Очень тяжелая у нас жизнь. Ничего хорошего нет».

А ведь многого жители Полумяного не просят. Кажется, что для «полного счастья» им надо, чтоб хоть раз в месяц автобус заезжал в село, брал пассажиров и возил в Бобринец и обратно. А еще хотели бы «ожидалку» на трассе. «Если есть село, если живут люди – надо чтоб она была. Нам же в дождь, ветер и снег негде спрятаться. Стоим на трассе в ожидании автобуса, мерзнем, мокнем. Ну на какую-то будочку ведь не миллионы нужны», — резонно заметили мои собеседницы.

Говорят, что село пока еще держится, так как трасса не очень далеко, и до железнодорожной станции можно добраться. А куда-то поглубже – все, нет сел больше.

Напоследок хранительницы колыбели украинской нации сказали: «Было бы здоровье и пенсию бы вовремя давали. Просить большего бесполезно. Но пока мы здесь живем – пока и есть село».

Елена Никитина, «УЦ».

От автора. Уважаемый Станислав Семенович Березкин! А давайте вместе съездим в Полумяное, поговорим с тамошними бабками – вот, ей-богу, вам в Киеве, в доме под куполом, легче дышаться будет. В городе таких людей уже не осталось, а тут – истоки…