Игорь Фурманов. Какие наши годы!

Мы начинаем новый проект, в рамках которого хотим показать читателям известных в регионе людей «без футляра». По тому, как они ведут себя на совещаниях и пресс-конференциях, можно судить об их профессиональных и деловых качествах. А какие они вне кабинета? Только откровенные ответы на не менее откровенные вопросы дают возможность составить законченный портрет того или иного человека.

Будем рады видеть в нашем «клубе откровенности» первых лиц области и городов. Надеемся, что никто из них не откажет нам в просьбе пообщаться. Также питаем надежду на то, что найдутся добровольцы и сами предложат «просканировать» свою кандидатуру.

Наш первый гость – Игорь Фурманов, в недавнем прошлом – начальник Государственной инспекции по контролю за ценами в Кировоградской области. Сегодня – работающий пенсионер. Как всегда, активен, добродушен, приветлив, разговорчив.

— Игорь Александрович, могли ли вы предположить, что окажетесь за бортом государственной службы в день своего шестидесятилетия?

— Это было абсолютно ожидаемо, поскольку, по закону, госслужба для мужчин заканчивается в 60 лет. Это было ожидаемо, хотя, конечно же, в глубине души было желание поработать еще. Даже по действующему механизму есть такое правило, что может быть продолжена государственная служба на срок не более пяти лет. А так как есть силы, здоровье и желание работать, была мысль о том, чтобы поработать еще. Но получилось, как получилось…

— Вы обращались к руководству области с просьбой о трудоустройстве?

— Я обращался к руководству области по поводу ходатайства о продолжении государственной службы. И руководство государственной администрации подписало такое ходатайство. Плюс мы обговаривали вопрос о моем дальнейшем трудоустройстве, использовании моего трудового ресурса.

Но не решился вопрос в Киеве. Тогдашний начальник госслужбы Мотренко, который, как потом выяснилось, дорабатывал последние дни, зарубил всех, на кого подали ходатайства. Может, с внутренней обидой на то, что его самого «убирают»…

— Вы много лет работали на государственной службе. Есть обида за то, что так получилось?

— Обиды как таковой нет, потому что за бортом я не остался. Первое время была досада, потому что, конечно, меняются уклад, ритм жизни, взаимоотношения. И когда в течение месяцев двух бесконечно звонил телефон… Звонили люди, с которыми мы сталкивались по различным вопросам, потому что, кроме контроля за ценами, инспекция еще занималась и аналитической работой. Ведь все тарифы на жилищно-коммунальные услуги проходили через нашу службу – мы делали аналитику, экономическое обоснование. Поэтому в течение двух месяцев мне звонили каждый день по несколько раз, люди спрашивали, консультировались, многие из них даже не знали, что я ушел. Я должен честно признаться, что это меня крепко нервировало, и в конечном итоге я просто поменял номер телефона.

— Тяжело искать работу молодому пенсионеру?

— Возможно, такому, как я, не очень тяжело. Но вообще именно в этот период времени многим было сложно. Вы знаете, тут получился такой интересный момент. 30 сентября 2011 года может войти в Книгу рекордов Гиннесса Украины как день самого массового трудоустройства пенсионеров государственной службы. Потому что с 1 октября вступал в силу новый закон о пенсионном обеспечении, и он касался в том числе государственных служащих. По старому закону, пенсионер мог устраиваться на работу и получать пенсию плюс заработную плату, а после
1 октября вышедший на пенсию с госслужбы и устроившийся на работу получает зарплату и социальную пенсию. Поэтому все поняли, что отступать некуда. И многие, которым даже была продлена государственная служба, уволились с тем, чтобы до 1 октября трудоустроиться.

Собственно, и я тоже несколько форсировал события. Мы с областным руководством обсуждали другие проекты, очень перспективные и интересные, но, так как поджимало время, я трудоустроился и работаю там, где сегодня работаю.

— Где вы сегодня работаете? Не чувствуете ли, что это не ваш масштаб?

— Сегодня я работаю в страховой компании «Провидна» заместителем директора по корпоративным вопросам. Работа для меня понятна и интересна, потому что работаю со средним и крупным бизнесом. А руководителей значимых предприятий области я знаю. А городских – очень хорошо знаю. Еще когда я работал в горисполкоме с 1998-го по 2002 год, я был одним из инициаторов и создателей Клуба директоров. Мы постоянно общались со всеми директорами, поэтому и сегодня мне достаточно комфортно работать, легко выходить с ними на контакт. Это новое направление, а я люблю все новое.

Я всю жизнь учился. Часто шучу: умным людям достаточно одного образования, а другим не хватает и нескольких. Я как раз из той категории, которым не хватает одного образования. У меня одно техническое, потом финансовое, плюс я учился в институте повышения квалификации при президентской академии. И масса других обучений была по самым разным направлениям. Для меня это нормально, когда новое дело и надо чему-то учиться, чтобы быстро адаптироваться. Ну и, естественно, багаж знаний, который есть, очень помогает в этой работе. Любой бизнес, особенно финансовый, по моему убеждению, процентов на 50 построен на личностных взаимоотношениях: нравится – не нравится, приятен – неприятен, доверяю – не доверяю. Поэтому нынешняя работа достаточно хорошо складывается, коллектив хороший, компания успешная. Я, наверное, в неуспешную не пошел бы…

— Поговорим откровенно о личной жизни. У вас молодая жена. Это счастье или проблема?

— Счастье. Безусловно, счастье. Хотя я должен сказать, что это далеко не единичный случай, когда у взрослых мужчин появляются молодые жены. И где-то с чисто физиологической и духовной части жизни это дает очень хорошие мотивации и новые толчки к интересу к жизни. Безусловно, человек к шестидесяти годам несколько устает от жизни – в физическом и моральном плане. А когда появляется рядом молодая половина, это очень хорошая мотивация ко всему. Потому что начинаешь заниматься собой в физическом плане и духовном, потому что то, что интересно молодым – музыка, литература, живопись, – тоже должно тебя касаться. Ты стремишься соответствовать уровню и тоже развиваешься.

Но я знаю, что в кругу моих знакомых есть и, скажем так, проблемные моменты, когда между супругами существует достаточно большая разница в возрасте. А у меня нет проблем вообще никаких. И для меня это действительно счастье, потому что моя молодая жена устраивает меня по очень многим показателям. Она домашняя, она не любительница шумных тусовок. Самый нелюбимый праздник для нее – это Новый год, потому что, когда все начинают гулять, она уже хочет спать. Кроме того, она творческий человек и постоянно находит себе какие-то занятия. У нее достаточно серьезная работа, она госслужащий, занимается финансово-экономическими вопросами, работает начальником отдела, соответственно — серьезная загрузка по работе, но в каждую свободную минуту она шьет, занимается какими-то поделками. Очень творческая натура, придумывает фасоны, украшения. На Новый год придумывала елки из конфет, мандаринов, и вязаные елочки, и тканые — сувениры нашим друзьям. В этом плане мне, конечно же, повезло.

— Вы в достаточно зрелом возрасте создали вторую семью. Кому из вас пришлось менять привычки, приспосабливаться?

— Я думаю, что это как раз тот удачный симбиоз, что мы оба пошли на то, чтобы сблизиться. Вообще супружеская жизнь – это постоянный компромисс. Приходится в чем-то уступать, находить общие точки, которые сближают людей. Я абсолютно убежден, что без каких-то взаимных усилий не может быть ни любви, ни супружеской жизни. И, когда мы с Лерой начали жить вместе, безусловно, стали оказывать влияние друг на друга.

Приведу такой пример. Я очень не любил, когда женщины курят. Хотя сам всю жизнь курил. И она курила, когда мы познакомились. Через некоторое время общения я высказал свое отношение к курящим женщинам, мол, это плохо и вредно, и Лера бросила курить в один день и уже несколько лет не курит. Я тоже бросил курить, но, когда выпиваю сто граммов на каком-то застолье, пару сигарет могу выкурить. Но я не срываюсь – застолье заканчивается, и на этом заканчивается мое курение, до следующего застолья. А она не курит ни при каких обстоятельствах. Бросила – и все.

Мое влияние на нее сказалось и в том, что она изменила рацион питания. Никогда об этом не задумывалась, пока я не стал рассказывать, насколько что-то вредно есть, а что-то полезно. Естественно, у нас поменялась кухня. Я повлиял на необходимость заниматься спортом. Объяснил и показал на собственном примере, как классно, когда человек постоянно думает о своем физическом здоровье, чтобы быть в хорошей форме, иметь осанку, мышцы, чтоб не было целлюлита или дряблости. Она этим занялась и постоянно за этим следит.

Ее влияние на меня сказалось в том, что она помогла мне значительно поменять гардероб. Часто вытаскивает меня в филармонию на концерты, на какие-то выставки. Ей это интересно, и мне это интересно. Таким образом, взаимно влияя друг на друга, мы достаточно быстро сблизились и живем (тьфу, тьфу, тьфу, хочется постучать по дереву) достаточно гармонично, не имея никаких проблем ни в быту, ни вне стен квартиры. Нормально, спокойно, тихо. Ни мне не надо разыскивать ее по вечерам, ни она меня не разыскивает. Если надо задержаться, всегда согласовываем между собой…

— А у вас есть недостатки?

— Наверное. Я думаю, как у каждого нормального человека. Помню, когда-то на общественных слушаниях выступал один из претендентов на должность городского головы и сказал, что он вообще не знает, что такое страх. А рядом со мной сидел еще один известный в городе человек, медик по образованию, который тихо мне сказал: «Когда у человека вообще нет чувства страха – это патология».

Конечно, все нормальные чувства есть и у меня, есть какие-то недостатки. О некоторых из них я знаю и стараюсь себя контролировать. В целом я прошел серьезную школу жизни, у меня достаточно хорошее воспитание, я был на таких должностях, где хочешь не хочешь, а соблюдались нормы и рамки поведения, начиная от одежды и заканчивая манерой разговора. И плюс тот круг, с которым мне по жизни приходится общаться, безусловно, накладывает отпечаток.

Те люди, с которыми я провожу свободное время, — это особый мир. У нас существуют свои особые отношения, свои интересы. Во главе угла в наших взаимоотношениях стоит чувство юмора. Я не говорю о таких вещах, как преданность, взаимопомощь. Это не обсуждается, это принимается априори. Но если брать из второго эшелона эмоций, то главным является чувство юмора. Все, даже серьезнейшие проблемы государственного или политического уровня, мы всегда обсуждаем сквозь призму юмора. И это нормально, хорошо. Я считаю, что, если человек не понимает юмор, жизнь закончилась, уже неинтересно жить на белом свете.

Конечно же, недостатки у меня есть, но они контролируемые. Может, не очень скромно, но скажу, что у меня их немного.

— Хотелось бы что-то в прошлом поменять?

— Вы знаете, что история не терпит сослагательных наклонений. Наверное, это можно отнести и к жизни. Поэтому бесполезно думать, что в каких-то моментах можно было сделать по-другому. Хотя было время, когда я вышел на пенсию и еще не устроился на работу, пофилософствовать о жизни, о прошлом. И я думал: безусловно, если бы жизнь прожить сначала, некоторые вещи я бы исправил, по-другому повел бы себя и жизнь построил бы по-другому. Не буду касаться личного, скажу о карьере: на службу в органы местного самоуправления я попал, когда мне было 47 лет, абсолютно не понимая, чем я должен заниматься. До момента, когда Александр Никулин пригласил меня на должность заместителя, моя нога ни разу в жизни не ступала в здание горисполкома. Я не понимал, чем там люди занимаются, хотя был успешным менеджером, занимал на предприятиях высокие руководящие должности. А когда понял, что делают в горисполкоме, когда въехал в работу и когда у меня появились первые успехи (это было на третьем году работы), мне стало несколько досадно, что я очень поздно туда пришел. Разумно было бы приходить на госслужбу лет в тридцать, тогда можно реально увидеть плоды своей работы.

— Вы уравновешенный человек. С чувством юмора все в порядке. А что может вывести вас из себя? Вы бываете орущим, матерящимся, швыряющим предметы?

— Да, бываю. Что меня выводит из себя – это угрозы. Приходилось, конечно, по работе с этим сталкиваться. Когда приходили и по-серьезному начинали угрожать, вот тут планка у меня действительно падала. Я всем, с кем приходилось работать, говорил, что, если сесть и спокойно обсудить проблему, – обязательно можно найти пути ее решения или сглаживания. Но, если мне грозят либо людьми в погонах, либо какими-то бандитами, я уже никогда с этим человеком ничего обсуждать не буду, никакие вопросы решать не стану.

Угрозы выводят меня из себя. Но, кроме того, как у всех нормальных людей, это предательство, измена. К счастью, у меня это было настолько редко, что и не помнится. А с угрозами было…

— Последний вопрос. Стали бы вы отвечать на все предыдущие вопросы на пике своей чиновничьей карьеры?

— Стал бы. Честное слово. Вы знаете, что я всегда был открыт для прессы, начиная со своей работы в горисполкоме. Я никогда не прятался от журналистов, в открытую проводил совещания. Бывали моменты, когда рабочую встречу надо провести за закрытой дверью. И это нормально. Но в целом, пребывая на любой должности, я никогда ничего не скрывал. Работая в инспекции, минимум один раз в месяц я проводил пресс-конференции. И отвечал на звонки и вопросы журналистов всегда. Я и до сих пор остаюсь готовым к общению. В этом плане я открытый человек.

Записала Елена Никитина, «УЦ».