Знаменские дрова

«Вещдоки», как известно, штука серьезная и требующая адекватного отношения. Но то, что произошло в Знаменке Кировоградской области, вызывает почему-то больше вопросов, чем вразумительных ответов.

Но сначала не о Знаменке и не о дровах, а о Кировограде и средстве мобильной связи.

История ограбления и избиения нашего журналиста Геннадия Рыбченкова за его «оранжевые» политические взгляды в конце прошлого года, в разгар революции, известна читателям. Известно и то, что в конце концов правоохранительные органы задержали подозреваемых и даже изъяли у них «вещдок» — мобильный телефон нашего коллеги. Знают читатели и продолжение этой истории (грустное), но не знают, наверно, одной своеобычной детали. Как рассказывает сам Г. Рыбченков, он уже дважды, в полном соответствии с предусмотренной для таких ситуаций процедурой, опознал вещественное доказательство — свой мобильник, но на радостный вопрос, можно ли его забрать, получил не радующий ответ: «Пока нельзя». А поскольку, как убежден коллега, судебной перспективы у уголовного дела нет, то что дальше? Так и будет лежать мобильный телефон «всю оставшуюся жизнь» в сейфе у следователя? Или где там еще полагается храниться «вещдокам»? Потому и напрашивается фраза: уважаемые сотрудники правоохранительных органов, найдите, пожалуйста, способ вернуть телефон владельцу, он очень нужен для работы…

Такова, используя литературный термин, экспозиция к знаменской истории. Иначе говоря — преамбула. А сама история — уже полная амба! Совсем не мобильный телефон хранится в Знаменке в сейфе у следователя. Речь в этой истории пойдет об… автомобиле, который превратился в «вещдок», и нет никакой ясности, что же с ним будет дальше!

Из письма в редакцию:

«Я, Шибашов Виталий Викторович, житель города Знаменка, обращаюсь к вам за помощью. Я имел в своем распоряжении грузовой автомобиль “Газель” и работал по найму у предпринимателя. В настоящее время мой автомобиль изъят в качестве вещественного доказательства по уголовному делу, хранится в ненадлежащих условиях, я реально опасаюсь за сохранность своего имущества…»

Началась эта история еще 12 февраля, то есть без малого 4 месяца назад. Любой автолюбитель легко представит себе, чем это грозит автомобилю, который находится все это время без внимания хозяина и, конечно же, не в сейфе следователя, а под открытым небом. О детективном начале этой истории рассказал сам Виталий Шибашов, который приехал в редакцию вместе со своим юридическим представителем (уже и до этого дошло дело!):

— Утром двенадцатого ко мне подошли несколько молодых людей, которые спросили, не возьмусь ли перевезти в Кировоград несколько бревен и сколько это будет стоить. Я назвал цену, она их устроила, и мы поехали к месту погрузки.

— Куда?

— В сторону Дмитровки, там есть дорога на кирпичный завод. Бревна, уже подготовленные для погрузки, лежали у обочины дороги.

— И ничего вас при этом не насторожило, не возникло подозрений, что это, может быть, незаконная операция, не попросили вы показать документы на этот груз?

— Никаким законом это не предусмотрено, — включается в разговор Виктор Томащук, юридический представитель Шибашова. — Как мне объяснил сам Виталий, он спросил у своих нанимателей, что это за дрова, а ему сказали, что есть договор с лесничеством и все делается на законных основаниях.

— Тем более что это было днем, — считает нужным дополнить Виталий Шибашов. — На виду. Я даже с дороги не съезжал, а просто остановился на обочине. Но когда началась погрузка, вдруг появились люди в камуфляжной форме, с охотничьими ружьями, на трех машинах. И я услышал команду стрелять по колесам моей машины, если я попытаюсь уехать… Мои наниматели тут же убежали, а мне только оставалось стоять у машины.

— Что он мог думать? — задает вопрос Виктор Томащук. — Какие-то люди. Оружие… Никто никаких документов не показал. Никто не представился…

— Нет, но когда меня под конвоем заставили приехать в леспромхоз, то я уже, как говорится, вполне обоснованно предположил, что это могли быть лесники. Я написал объяснительную о том, что был нанят. А они, в свою очередь, составили протокол о незаконной рубке леса — мной — и о том, что я при этом нанес ущерб на сумму две тысячи гривен, и предложили его подписать. Конечно, я отказался, потому что на самом деле ничего такого не делал и даже своих нанимателей толком не знал. Мне сказали: «Ах, так? Тогда мы посчитаем реальный ущерб!» И через несколько дней две тысячи превратились в пять с половиной тысяч. И мне сказали, что я не получу свою машину, пока не принесу этих денег…

— Милицию они вызвали?

— Нет. Это уже потом я сам обратился в милицию, чтобы мне вернули машину. 23 февраля обратился в Знаменскую прокуратуру. Потом в областную… Кончилось тем, что мне пришлось самому выяснять, какие люди меня нанимали, — так сказать, оказывать помощь правоохранительным органам. Но машину, как я понял, никто мне возвращать не собирался. Причем никто не давал никаких документов, что автомобиль задержан, арестован или вообще конфискован. Все словно нарочно делалось так, чтобы машину можно было угнать, разворовать, разукомплектовать, а мне потом было не с кого спрашивать! Единственный документ, который я получил, это постановление административной комиссии лесхоза о привлечении к админответственности…

— Заметьте, — вновь добавляет Виктор Томащук, — составленный в отсутствие лица, которое привлекается к ответственности…

— Этот документ я обжаловал в суде, и постановление было отменено. Выяснил, что следователь милиции возбудил уголовное дело по факту незаконной порубки леса и что я прохожу по этому делу свидетелем. Но даже после всего этого не могу получить свой автомобиль, который был для меня единственным источником существования!

Документ:

«Гр. Шибашову В. В.

Проверкой установлено, что (…) вышеуказанный автомобиль приобщен в качестве вещественного доказательства по делу.

Во время проверки нарушений не установлено, поэтому оснований для прокурорского реагирования не усматривается.

Знаменский межрайонный прокурор С. Щербина».

Виктор Томащук — юрист, в свое время работал и в прокуратуре, занимался и следственной работой. Поэтому логично было задать ему вопрос: будь он следователем, как бы он сам в такой ситуации поступил с автомобилем? Ответ звучит недвусмысленный:

— Если бы была такая необходимость, я тоже мог бы рассматривать автомобиль в качестве вещественного доказательства. Но это не значит, что его обязательно нужно держать где-нибудь на штрафплощадке или в лесхозе. Тем более, что речь идет об имуществе свидетеля! Закономерно было бы предать это имущество его хозяину, а если необходимо, обязать его юридически в период следствия не проводить операций отчуждения или передачи в собственность третьему лицу. Это было бы равносильно передаче на ответственное хранение. Но не исключаю, что и в этом не возникла бы необходимость. К материалам дела вполне можно приобщить не сам автомобиль, а его фотографии. Давайте проведем аналогию с самолетом. Предположим, что задержана партия наркотиков или контрабанды, которую перевозили обычным авиарейсом. И что же? Следователь должен «втупую» вынести постановление о «приобщении самолета к материалам дела»? Поставить его на прикол? И лишить владельца самолета возможности эксплуатировать его машину и зарабатывать на этом? Вам не кажется такая ситуация абсолютно бредовой?

После этого высказывания не могла не возникнуть вновь ассоциация с редакционным мобильным телефоном, который до сих пор остается в сейфе следователя, хотя и нужен редакции для работы. Действительно, не подсказывает ли здравый смысл, что все можно было сделать проще? Пусть бы лежал в сейфе следователя протокол опознания. Если надо — еще один протокол с указанием всех номеров, включая серийный, и цифровых кодов, которые имеются под задней крышкой телефона. А если и этого мало — еще и фотография мобильника: фас, профиль и «внутренности». Ведь, в конце концов, никто не тащит в суд, извините за черный юмор, расчлененные трупы — суду вполне хватает и фотографий.

Но точно такая же ассоциация возникает и в связи с автомобилем Виталия Шибашова. Он что, будет нужен суду «вживую»?! Выйдет (или выедет) к автомобилю мудрый суд и скажет: «Так вот ты какая, машина “Газель”! Надо же… И это на тебе, значит, злоумышленники пытались вывезти дрова, которые оказались на самом деле высокосортным дубом?..» А если не увидит мудрый суд машину «Газель», то и справедливое решение не сможет принять… Кстати, и насчет «дров» стоило бы поинтересоваться. Они-то как — до сих пор на месте порубки лежат в качестве «вещдоков» или проданы давно?

Виталий Шибашов, по мнению его юридического представителя, наказан уже дважды. Один раз — админпротоколом лесхоза (не имеет значения, что он оспорен в суде и отменен). Второй раз — изъятием его автомобиля. Тогда как законы Украины не допускают, чтобы одно и то же лицо за одно и то же деяние было наказано дважды. Можно оспорить в судебном порядке и решение следователя, которым машина поставлена на прикол, а ее хозяин лишен возможности ею пользоваться. Но вот ведь закавыка — не удалось получить постановление об этом ни Шибашову, ни его юридическому представителю. Официальный ответ прокуратуры, которая «оснований для прокурорского реагирования не усматривает», а нарушения имущественных прав вообще в упор не видит, этот ответ, хотя он и констатирует факт изъятия автомобиля, по оценке Виктора Томащука, суд не примет в качестве аргумента. Замкнутый круг! Прям по Некрасову: «Откуда дровишки? — Из лесу, вестимо!» Не приставай, дескать, с вопросами!

Даже если считать, что сам Виталий Шибашов, образно говоря, не «белый и пушистый», то одно из двух: либо доказательства на стол, либо, если их нет и Шибашов только свидетель, не ущемлять свидетеля в его имущественных правах — не так ли? Закон суров, но это закон. И писан для всех — для следователей, для прокуроров, для преступников и для невиновных. А потому и непонятно: зачем чинить гражданину препятствия в том, чтобы он мог защитить свои имущественные права в суде? Из туманных соображений «а вдруг он опять на этой машине по дрова поедет»? Но «туманные соображения», как известно, ни к закону, ни к чеканной формуле древних латинян ни малейшего отношения не имеют. И можно ли исключать, что в результате в чьей-то, не обязательно больной голове не возникнут «туманные соображения» противоположного рода: дескать, машину не отдают потому, что кому-то очень уж хочется прибрать ее к рукам?

Не лишним будет привести еще одно компетентное мнение, услышанное по ходу подготовки этого материала. Любая частнопредпринимательская деятельность, если она осуществляется без необходимого документального сопровождения, автоматически вызывает подозрения в ее незаконности. Оформи необходимые документы, заплати налоги — и будешь спать спокойно. В определенной степени это и назидание Виталию Шибашову. Если, конечно, он сможет получить свой автомобиль обратно…

Пока же, как рассказывает незадачливый знаменский частный извозчик, ситуация такова. Почти четыре месяца он лишен возможности заработка. На иждивении — четырехлетняя дочь. Жена — безработная. В семье из четырех человек работу имеет только старшая дочь, но смешно думать, что в нынешних условиях на заработок одного могут прокормиться четверо… Семья живет «на подножном корме», лишилась возможности оплачивать коммунальные услуги… Маме Виталия Шибашова, которая живет отдельно, за долги отрезали водоснабжение. Сыновьей обязанностью было бы помочь маме погасить долги… Но как?

А что касается темы «вещдоков», которая занимала автора на протяжении всего этого материала, то рисуется почему-то такая картина. Огромные сумрачные подвалы. Стеллажи, покрытые пылью и паутиной. А на них — «вещдоки», «вещдоки», «вещдоки»… Топор, которым Раскольников прикончил старуху-процентщицу, обрезы «Черной кошки», булыжник, который привязал к шее доверчивой Муму Герасим, мобильник Геннадия Рыбченкова, пистолет, из которого Фанни Каплан стреляла в дедушку Ленина, и много чего другого. Они переходят по наследству от одной власти к другой, от другой — к третьей, а правоохранительные органы все время просят все новые и новые средства, чтобы расширять эти подвалы, достраивать и ставить в них все новые и новые стеллажи…

Добавить комментарий