Только для взрослых!

В минувшие выходные в Кировограде с аншлагом прошла премьера нового спектакля «Собачье сердце» по бессмертной повести Михаила Булгакова.

Эка невидаль, возможно, скажет скептически настроенный читатель. Ведь был уже и ставший в свое время сенсацией фильм режиссера Бортко — с блистательным профессором Преображенским в исполнении Евгения Евстигнеева. И театральные постановки были. И не столь давно по городам и весям России и Украины прошли гастроли с не менее популярным Валерием Золотухиным, который выступил в новой постановке «Собачьего сердца» и как режиссер, и как исполнитель роли профессора Преображенского… И тем не менее! То, что увидели кировоградские зрители, — совершенно ново. Впервые в мире (не побоимся сказать это) «Собачье сердце» поставлено на сцене кукольного театра. И группа постановщиков спектакля — интернациональна. И, наконец, кировоградцы увидели не только премьеру спектакля, но и премьеру действительно новой пьесы — нового прочтения Булгакова.

Сюжет булгаковской повести, как и его кинематографическое и сценические воплощения, в пересказе не нуждаются. В любом из них фабула неизменна: гениальный московский хирург профессор Преображенский, звезда мировой величины, прооперировал милейшего пса Шарика, чтобы создать из него человека, а получил — чудовище. Поэтому намного важнее, как, какими средствами воплотил Булгакова на сцене Кировоградский академический областной театр кукол.

Здесь-то и начинается подлинное волшебство театра. А коль скоро речь идет о театре кукол — это волшебство двойное. В новом — в лучшем смысле слова синтетическом — спектакле играют одновременно и живые актеры, и куклы.

Профессор Преображенский (арт. Владимир Кравченко), его ассистент доктор Борменталь (арт. Владимир Шапошник), Дарья Петровна (засл. арт. Украины Виктория Ставрианиди-Стогодюк), Зина (арт. Инна Кущ) и многие другие персонажи создают так называемый живой план спектакля. Тогда как Швондер (арт. Максим Борисов), Вяземская — не то женщина, не то мужчина (арт. Эвелина Новопашенная), Пеструхин (арт. Татьяна Игнатьева) — куклы.

Тем самым в спектакле сразу и отчетливо задано внутреннее противостояние. С одной стороны — люди. Живые персонажи, наделенные умом, отзывчивостью, умением сопереживать и сострадать, наконец, обладающие человеческим (а не собачьим) сердцем. С другой стороны — куклы. Деревянные персонажи (их автор — одесская художница Светлана Прокофьева) без души и сердца, раз и навсегда уверенные в своей правоте и своей непогрешимости.

Конфликт мгновенно достигает апогея — с первой же сцены, в которой куклы появляются в квартире профессора Преображенского с ультиматумом об «уплотнении». Для этой сцены найдено и поразительно точное режиссерское решение: куклы кричат на профессора (сверху вниз) противными голосами, выскакивают, словно черт из коробочки, то из-за одной, то из-за другой передвижной кулисы. И это не столько смешно, сколько страшно (что, собственно, и соответствует жанру спектакля, заявленного как трагикомедия): не живые люди — деревянные куклы становятся хозяевами положения…

Другого рода внутреннее противоречие воплощено в образе Шарика-Шарикова, созданном артистом Геннадием Стогодюком. Роль Шарика он играет как артист-кукловод. Самого актера не видно, но как же выразителен при этом пес! Затем этот же актер появляется и «в живом плане спектакля» — как Шарик, приобретающий черты человека — Шарикова, Полиграф Полиграфыча. Здесь противостоят друг другу милейший пес, с одной стороны, — и «лабораторное существо», люмпен, хам, с другой.

«В живом плане» появляются и многие другие персонажи — проститутки, грабители, спортсменки, лоточница. Уже названная Т. Игнатьева «в живом плане» появляется в образе женщины-репортера. В ее уста вложен текст-комментарий: ход операции, которую проводят Преображенский и Борменталь, и первые метаморфозы Шарика. Э. Новопашенная появляется «в живом плане» в роли одной из спортсменок. Эти образы, создающие, так сказать, фон эпохи, домыслил и ввел в ткань пьесы и спектакля автор и режиссер-постановщик Евгений Гиммельфарб.

Заслуженный деятель искусств Украины Евгений Гиммельфарб прекрасно известен в мире театра. Долгие годы работал главным режиссером Харьковского кукольного театра. И сегодня там идут поставленные им спектакли. Ныне Евгений Гиммельфарб живет и преподает в Одессе. Совместная работа этого мастера и кировоградского театра кукол — это своего рода обоюдно счастливое стечение обстоятельств.

— Когда в прошлом году — впервые за многие годы, — рассказывает Е. Гиммельфарб, — в кировоградском кукольном театре был поставлен спектакль для взрослых «Ночь перед Рождеством» по Гоголю и имел успех, директор театра Григорий Николаевич Педько, заслуженный работник культуры Украины, спросил меня: что будем делать дальше? Я обещал подумать. Через десять дней позвонил Григорию Николаевичу — как вы смотрите на «Собачье сердце»? И, услышав одобрительный ответ, засел на несколько месяцев за сценический вариант повести Михаила Афанасьевича…

— Евгений Юзефович, опытный зритель, безусловно, заметит, что вы пожертвовали многими боковыми сюжетными ходами. Но что-то и прибавили?..

— В этом главное. Нельзя забывать, что Михаил Афанасьевич писал эту вещь в совершенно определенное время. Он не мог не испытывать страх перед существующей властью. И невольно, как ни трудно ему было, сглаживал какие-то углы. Моей задачей было попытаться, насколько я мог это угадать, сказать до конца то, что он чувствовал и понимал, берясь за повесть. Я попытался вытащить из нее самый сильный повод для раздражения Булгакова — понимание того, что представляет собой новый тип — «гомо советикус». Метафорой которого стал Шариков. Поэтому в моем решении массовые сцены, рефреном идущие через весь спектакль, как бы все время напоминают зрителю: речь идет о нас с вами, господа. О нас — народе, который используется властью и тем самым ей потворствует.

— А как вы видели жанр спектакля для себя?

— Для меня это гротеск. Безусловно. Не знаю, как вы оцениваете спектакль… Насколько оправдался жанр?.. Ведь заявить — это одно, а реализовать — это другое… Никогда не бывает на сто процентов… Но здесь — если «по-бедному», чтобы не преувеличивать — где-то на восемьдесят пять, на девяносто процентов всё задуманное реализовано. Притом надо иметь в виду, что у актеров опыт такой драматургии вообще отсутствовал. Ничего подобного они не играли. В основном детский репертуар… Драматургии такой глубины им играть не приходилось.

— Спектакль только для взрослых зрителей?

— Безусловно! Проблематика настолько не детская…

— Тем более что, насколько я понимаю, вы работали над сценическим вариантом текста, глядя не только в далекое прошлое. Сегодня у нашего народа, и об этом уже говорят прямо, появилась ностальгия по советской власти. А у определенной его части — даже по Сталину… Может быть, и ваш спектакль — своего рода та же ностальгия?..

— Я не маргинал. То есть я не хочу говорить: вот это хорошо, а это плохо. И не собираюсь утверждать, что абсолютно все в советском времени было плохо. Но, думаю, ни один здравомыслящий человек не скажет, что абсолютно все было хорошо. Смотрите сами. Ни один мой спектакль, поставленный в те времена для взрослых, не принимался с первого раза. На сдачу каждого спектакля приходили представители КПСС и Комитета госбезопасности. Обязательно находили каких-то «блох», оставляли целый список — вот это надо исправить… Но — ведь и деньги давали на постановки. И, если я перерасходовал постановочный фонд, давали еще… А это совсем не то, что сегодня, когда театры практически предоставлены сами себе и выживают как умеют… Можете вертеться — вертитесь, нет — сдохните… Я не против советского времени. Я против советского идиотизма.

— Давайте вернемся к спектаклю. Кировоградский театр стал первым, но, может быть, у вас уже есть предложения и от других кукольных театров?

— Сейчас, когда только-только состоялась премьера, говорить об этом рано. Кстати, на мой взгляд, новой сценической версией вполне могли бы заинтересоваться не только кукольные театры. Я, без бахвальства, работая над этим спектаклем, понял, что даже Бортко в фильме сказал далеко не все. Тогда как повесть дает право еще более заострять тему. И если бы у меня появилась возможность поставить эту драматургию на большой драматической сцене, я бы сделал это с радостью. Я вижу, как это можно сделать…

Отсеяв то, что в сценическом воплощении могло тормозить движение сюжета, Евгений Гиммельфарб сохранил все (в том числе и русский язык), что давно воспринимается в качестве нетленной классики, что вошло в массовое сознание, в том числе и в бытовую речь — на уровне идиом. «Разруха не в клозетах, а в головах», например. Есть в нем и невероятно трогательные сцены, в которых гротеска — ни грана. Среди них — диалог Преображенского и Борменталя о недопустимости насилия над личностью. Это, можно сказать, кульминация спектакля. «Я — московский студент», — произносит профессор Преображенский… Откровенно говоря, не помню, чтобы эта фраза вошла в идиоматический булгаковский ряд. Может быть, войдет после этой постановки?..

Надо сказать, все, что сумел реализовать кукольный театр Кировограда, сделано с выдумкой и вдохновением.

Начать с того, что пластичность спектаклю придает уже сама его сценография (художник-постановщик С. Прокофьева). Сценическое пространство меняется от сцены к сцене с помощью передвижных щитов, которые трансформируются то в задник, воссоздающий вид старой Москвы, то в боковые кулисы, то в условный интерьер квартиры профессора Преображенского. В самом начале спектакля они стоят на авансцене, полностью перегораживая ее, а на них наклеены плакаты, характерные для 20-х годов прошлого века, времени написания повести, вроде известного: «Нигде, кроме как в Моссельпроме».

Работают на настроение спектакля и музыкальные мотивы того времени (композитор — Алексей Харченко).

И свет создает, и настроение, и дополнительный драматизм. Для этого был приглашен постановщик из США — художник по свету Джон Хофланд.

Концовка же спектакля — словно топором обрублена. Шариков возвращается в животное состояние. Всё. Будет ли это прежний милый пес?.. Или опыт пребывания в образе человека и непосильная для собаки «человеческая» психика превратят его в новое чудовище?.. Эти вопросы остаются за рамками постановки.

Впрочем, каждый зритель увидит в новом спектакле и в его финале что-то свое, лично выстраданное или логически вытекающее из жизненного и социального опыта. Увидит свои поводы для размышлений, свои знаки и намеки. Хотим мы того или нет, уже три поколения в нашей стране живут в ситуации непрекращающегося социального эксперимента: революция, НЭП, коллективизация, лозунг «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», застой, перестройка и так далее, вплоть до оранжевой революции и того, что за ней последовало. Есть о чем задуматься, есть что сравнивать. И получается, сказанное Булгаковым более восьмидесяти лет тому назад остается актуальным и сегодня…