Валентин Наливайченко: бывший и настоящий

Согласитесь, кроме Юрия Андропова и Владимира Путина, пожалуй, никто из известных нам руководителей спецслужб не рискнул по окончании «спецкарьеры» пойти в большую политику. Наверное, у каждого из «бывших» на то были свои причины. Тем более неожиданным стал тот факт, что экс-глава Службы безопасности Украины Валентин Наливайченко возглавил новую гражданскую инициативу — «Оновлення країни», презентовать которую он приехал в Кировоград.

Честно говоря, возможность поговорить — более или менее откровенно — с ещё недавно главным контрразведчиком страны нам показалась настоящей журналистской удачей. С учётом того, что при желании его оценку наиболее скандальных и острых, с точки зрения безопасности страны, вопросов легко можно найти в открытых для доступа интервью Валентина Александровича во Всемирной сети, нас в основном интересовали вопросы несколько другого плана — более, что ли, личностного.

Досье «УЦ»: Валентин Александрович Наливайченко (8 июня 1966, Запорожье) — бывший глава Службы безопасности Украины (с марта 2009).

Образование: Киевский университет им. Т.Шевченко, филологический факультет. Харьковский государственный университет.

l Сентябрь 1990-91 — преподаватель кафедры русского языка Киевского инженерно-строительного института.

l Январь 1992 — май 1994 — заместитель директора по экономике, маркетингу и менеджменту ЧП «Якість».

l Май 1994 — август 1995 -секретарь консульского отдела Посольства Украины в Финляндии (а также в Дании и Норвегии).

l Июнь 1998 — май 2001-го — работник Департамента консульской службы МИД Украины.

l Май 2001 — ноябрь 2003 -Генеральный консул Посольства Украины в США.

l Ноябрь 2003 — февраль 2004 — директор Департамента консульской службы МИД Украины.

l Февраль 2004 — декабрь 2005 — замминистра иностранных дел Украины. Член Комиссии при президенте Украины по вопросам гражданства.

l Декабрь 2005-май 2006 — Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины в Республике Беларусь.

l Май 2006 — 1-й заместитель главы СБУ — руководитель Антитеррористического центра при СБУ.

l 05.12.2006 — и.о. главы СБУ.

l 06.03.2009 — март 2010 — глава СБУ.

— Валентин Александрович, в народе давно бытует устойчивое мнение, что бывших контрразведчиков (энкаведистов, кагэбистов, эсбэушников — нужное подчеркнуть) не бывает. Вы согласны с этим?

— На самом деле меня нельзя назвать «карьерным» сотрудником службы, я не был и не являюсь военным, и работал, и уволился как государственный служащий. Я двенадцать лет работал по линии дипломатии, был замминистра МИД, затем послом и только потом пришёл в СБУ. Но, соглашусь, это — каста, которая формируется многие годы — от оперативного работника и дальше по карьерной лестнице. Понятно, этот путь накладывает на людей отпечаток. Поэтому, действительно, бывших — не бывает.

— Вопрос аккурат ко Дню журналиста: в одном из интервью вы заявили, что «СБУ должна быть под контролем общественности и СМИ». Как вы это представляете: журналисты и общественные активисты контролируют самое закрытое и непубличное ведомство страны?!

— В мою бытность руководителем службы был создан общественный совет, в состав которого вошли бывшие работники СБУ, редакторы газет, представители профсоюзов, общественные деятели, писатели, диссиденты… То есть был сформирован реально существующий орган с широкими правами. Скажем, они могли вытребовать любое дело, хоть и в закрытом режиме, и проанализировать его на предмет соблюдения законности, прав человека. Или обратиться в парламентский комитет по контролю за деятельностью Службы безопасности Украины. Но, самое главное, прежде всего для журналистов, если вы почувствовали незаконное внимание к себе со стороны этого ведомства, вы можете обратиться в этот орган и потребовать ответа, на каком основании к вам проявляют нездоровый, по вашему мнению, интерес… Именно такая схема гарантирует ответственность службы перед народом. В конце концов, мы никогда не были правопреемниками КГБ, в том числе и как карательного органа.

— Проясните, наконец, пожалуйста: какой на самом деле была роль СБУ в «деле Лозинского», которого ваше ведомство якобы полгода вело, а потом он появился возле генпрокуратуры и полдня дожидался, когда его в буквальном смысле заведут в прокуратуру за руку?..

— Действительно Лозинского завёл в генпрокуратуру именно один из наших сотрудников, вернее, в Главное следственное управление ГПУ. Но перед этим были проведены серьёзные оперативно-разыскные мероприятия — и СБУ, и прокуратурой. Естественно, больше — в Кировоградской области. Работали масштабно, задействовав максимум человеческих и технических ресурсов. Мы тогда не смогли найти его в пределах области, поэтому круг поисков был расширен не только в масштабах страны, но и за рубежом — в тех странах, куда, по оперативной информации, он мог выехать. После того как иностранные коллеги тоже не смогли помочь, мы стали отрабатывать два южных региона страны — Одессу и Крым. В Одессе искали на съемных квартирах… Мы перекрыли все возможности его общения с внешним миром — телефонную связь, контакты и так далее. В результате он сам принял решение о том, что дальше так продолжаться не может. Поэтому Лозинский действительно взял паспорт и поехал — он, как оказалось, снимал квартиру в Крыму — в генпрокуратуру… Я, кстати, как известно, до этого дважды предлагал ему прийти самостоятельно, оставлял действующий номер мобильного, поскольку знал — возможностей для маневра у него нет. Тем более что, вопреки его ожиданиям, народные депутаты не могли бы его защитить — «Альфа» пошла бы на штурм любого дома, зная, что там находится убийца. В конце концов в следственное управление его не пустили, поскольку в это время там не было следователя. Попросили подождать — в лицо Лозинского охрана не знала. Наш сотрудник, который ежедневно согласовывал с генпрокуратурой оперативно-разыскные мероприятия по этому делу, действительно увидел лицо с ориентировки, далее последовал примерно такой диалог:

— Вы кто?

— Я Лозинский.

— Покажите паспорт.

Тот показал — действительно Лозинский. Наш сотрудник взял его за руку и повел к следователю…

— Ещё недавно вы убежденно называли себя «человеком Ющенко». Но почему тогда Валентин Наливайченко сегодня не в его политической силе? Из-за её полной нынешней безнадёжности?

— Знаете, из тех партий, которые сейчас представлены в парламенте, мы никого не видим своими союзниками. Мы им просто не доверяем, как и почти половина наших граждан. Мне не нравится, когда сначала человек много говорит о своих благих намерениях, но, когда доходит до дела, до власти, то практически каждый покупает особняк, «Мерседес», а то и, как Лозинский, рабов заводит… Я глубоко выстрадал свой отказ от партийного будущего и решил начать с нуля — с общественными организациями, со студенческим движением, с простыми людьми сначала выяснить состояние этой проблемы, и это состояние действительно ужасное. Сколько бы мы ни говорили о необходимости изменений, на местах полномочий нет, бюджетов нет, система организации власти до нынешнего времени советская, когда низы ничего не решают, а все деньги идут наверх. И на содержание, скажем, не конкретного детского садика, а Верховной Рады… Поэтому идти в любую партийную структуру, каждая из которых сегодня является закрытым бизнес-клубом, я категорически не хочу.

— А во власть вас звали? Хоть вы и говорите о том, что в вашем доме не стоят «чемоданы с компроматом», вам могли и не поверить, а значит, соблазн с вашей помощью взять пару-тройку таких «мешочков» на вооружение был велик… С вами вели переговоры на этот счёт?

— Если и вели, то решение не принято. Положительное. С моей стороны.

— В таком случае, что вы можете предоставить взамен — хотя бы той же инициативой «Оновлення країни»? И вообще — в данном случае вы в оппозиции или между нею и властью? Как вас позиционировать?

— Наше движение — это принципиально неполитическое объединение множества общественных организаций, движений, направлений. Цели чёткие — добиваться или, если хотите, требовать достойного качества жизни, образования, медицины; преодолеть, наконец, коррупцию; всё-таки объединить страну, сохранив её суверенитет и национальное достоинство. Воплощать эти намерения мы будем довольно просто — в каждом регионе проанализируем специфические для этой территории проблемы, потом обобщим результаты и выработаем народную программу действий. При этом, с одной стороны, начнем с нуля, с другой — будем опираться на уже существующие в каждой области, городе, районе общественные организации. Решать будем сугубо конкретные вопросы. Скажем, в Кировограде мы встретились с женщинами из организации «Сердце матери», которые объединились для борьбы с общей бедой — их дети страдают ДЦП. Это — детский сад №67 «Дельфин». Им реально нужно помочь, поэтому мы на сегодняшний день сделали пока всё, что могли, — привезли им такой нужный массажный стол… И так мы будем поступать везде. И не только так — будем требовать, чтобы власть выполнила свои обещания, чтобы бюджетные деньги шли конкретным территориям, а не наверх, тогда как здесь люди остаются наедине со своими бедами и проблемами. Предваряя возможные вопросы, скажу — ни мощных бизнесменов, ни известных влиятельных людей у нас нет. Пока будем на самофинансировании, хотя уже есть меценаты и спонсоры, которые готовы оказывать помощь — но исключительно для решения конкретных проблем конкретных людей, семей… Поэтому, кстати, мы и не планируем обустраивать разветвленную оргструктуру — содержание комфортабельных офисов с бесчисленными менеджерами и навороченной оргтехникой «съест» все деньги… Да, в дальнейшем мы планируем создать публичный фонд, который, опять-таки, будет аккумулировать деньги для того, чтобы мы могли помочь конкретной семье, школе, детскому саду… Знаю, что спрОсите о том, что наверняка в дальнейшем, под выборы, «Оновлення країни» станет политической партией. Скажу честно — будем решать в сентябре на всеукраинском форуме с нашими партнерами. В каждом регионе они будут свои.

— Своей «самой большой ошибкой» вы называете отказ в 2007-м передать в суд дело об отравлении Ющенко. Возможно, вы сможете частично исправить эту ошибку, назвав имена или хотя бы сценарий отравления?

— Дело в том, что тогда я не смог убедить потерпевшего дать судебный ход этому делу. А без этого не мог передать дело суду. Хотя был настроен весьма и весьма решительно. Экспертизы были проведены, доказательная база собрана. Более того, через судебное решение, судебное поручение мы имели право требовать допроса ключевых свидетелей, подозреваемых, которые выехали из страны.

— И всё-таки — имена, сценарий…

— Во-первых, не сценарий, а версии. Во-вторых, я не имею права. Но, согласно нашим тогдашним версиям, это — умышленное отравление. Отравление, за которым стояли спецслужбы, это была группа людей. Я до сих пор убежден, что это дело нужно расследовать, чтобы украинские политики — бывшие, сегодняшние — спали спокойно. Ведь эта группа — серьёзная банда. Поймите, если их сегодня не остановить, то их опыт, способы деятельности, в том числе доступ к такому яду, как диоксин, представляют серьёзную опасность. Поэтому я бы не расслаблялся, а дал возможность оперативно-следственной группе генпрокуратуры завершить следственные действия и выйти на результат. Их нужно остановить.

— В начале нынешнего года некоторые источники прочили вас в претенденты на пост президента. Скажите, вы — хотя бы в мыслях — примеряли на себя роль Путина?

— Мы — другое государство. Знаете, Путин никогда бы не начал с общественной организации (улыбается). Честно говоря, интересно, откуда у вас такая информация? Я откровенно скажу о том, что на то время было у меня в душе. А было понимание того, что быть предателем, стоящим за спиной тогдашнего президента, Наливайченко точно не хотел. И не пошёл бы, даже если кто-то и рисовал такой проект. Гетманов в нашей стране очень много. А государственность — одна.

— У вас есть друзья не из числа бывших сослуживцев? Их имена на слуху?

— Опять-таки, я не из этой системы — я пришел из МИДа, где у меня действительно много друзей. Есть друзья ещё по запорожской средней школе… Известных людей среди них нет — все они очень скромные.

— Раньше попасть в КГБ, а затем в СБУ можно было только парням после армии, в основном студентам истфака или иняза, обязательно — из благонадежной семьи, которых исправно «окучивали» для кадрового пополнения работники специального отдела. Сейчас эта селекция, которую проводили среди студентов офицеры службы, сохранилась?

— Когда я возглавил службу, мы приняли решение отозвать всех представителей СБУ из высших учебных заведений. Поэтому селекция стала проводиться не так, как во времена, когда в вузах сидели так называемые первые отделы. Я, кстати, вспоминаю себя: меня почему-то не «окучивали» до самого пятого курса (улыбается), пока я не закончил вуз с красным дипломом… Что касается дня сегодняшнего, то селекция уже более профессиональная — не путём работы представителя, которого мы, студенты, все знали — мол, вот сидит дядька «оттуда». Сейчас применяются европейские методики, которые мы отработали. Вдобавок сейчас есть такой инструмент, как Академия СБУ — со специфическими специальностями, которым обучают пять лет, чтобы ориентировать человека на более узкие — кроме иностранных языков, международного права и так далее — направления, как-то технические или оперативно-технические.

— В результате всё происходит проще или сложнее?

— Гораздо сложнее. Общая специальность спецслужбы мало интересует. Потому что сейчас и мир другой, и люди другие, и специалисты нужны более глубокие.