Владимир Литвин: «Украина должна сосредоточиться на себе»

В минувшую пятницу на Кировоградщине пребывал Владимир Литвин. Он был у нас неоднократно, но впервые – в качестве кандидата в президенты. Отличалась ли эта встреча с кировоградцами от предыдущих? Безусловно. В первую очередь заметно повышенным интересом к политику со стороны простого народа. Ему задавали массу вопросов: о земле, о действии и бездействии важных законов, о сельском хозяйстве и о промышленности, об истории и о будущем страны. И задавали их не только потому, что они накопились, но и потому, что Литвин знает на них ответы.

Были к Владимиру Литвину вопросы и у нас. В общении с нашими корреспондентами он всегда был искренним. Это эксклюзивное интервью – не исключение.

— В последнее время, в силу сложившейся в стране ситуации с эпидемией, всем интервьюируемым мы задаем вопрос: есть ли у вас собственный рецепт от гриппа?

— У меня рецепт один: жить, ни в чем себя не ограничивая. Я не принимаю никакие лекарства. И еще, я люблю здоровую крестьянскую пищу: сало, чеснок. Правда, очень редко позволяю себе это, потому что поздно прихожу домой, а ночью есть чеснок не совсем удобно, поскольку утром общаться с людьми.

Ну и главное – иметь крепкий иммунитет, а для этого надо заниматься спортом. Я с этими клятыми выборами забросил плавание. А до этого я, как минимум, четыре раза в неделю по утрам плавал по 45 минут. Это очень здорово.

Кроме того, в последнее время у меня начал садиться голос (это профессиональное), и, если я в Киеве, мне утром доктор впрыскивает в горло препарат, содержащий облепиху, и еще что-то в нос. Может, это тоже меня защищает, создает преграду проникновению в организм вируса.

— А с горлом что-то серьезное?

— Я сам не жаловался. Но один врач посмотрел, как я веду заседание, позвонил мне и настоятельно рекомендовал такую процедуру. И теперь, если нахожусь в Киеве, стараюсь утром заскочить к нему на пятнадцать минут. Правда, в последнее время, в связи с поездками, с этим сложнее.

— Перейдем к вашему участию в избирательной гонке. Для вас это возможность укрепить свою политическую силу?

— Нет, для меня это, в первую очередь, возможность реализовать то, что нужно для людей. Я считаю себя обязанным людям за то, что в какой-то мере в жизни состоялся. А теперь я должен отдавать свои знания, опыт, свое видение для решения проблем простых людей. Конечно, поддержка моей кандидатуры будет означать, что поддерживают партию, которую я возглавляю. Это безусловно.

— Получается, что не только они работают на вас, на ваш имидж, но в какой-то мере и вы на них?

— Мы работаем друг на друга. И я об этом всегда говорю, что мы должны выступать единой командой. Не командой, которая сбита в стаю по бизнесовым интересам, а командой, которая видит общую цель в вопросах обустройства страны. Это не высокопарные фразы. Потому что в нашей политической силе люди, которые работают в коллективах, люди, которым есть чем отчитаться перед избирателями. Это не какие-то политические мотыльки, которые перебегают от одной структуры в другую. Вы же знаете, я практически три года был не у власти. Тот, кто хотел уйти, ушел. Но костяк, основа, абсолютное большинство людей остались.

— Это была проверка, испытание?

— Да, это была проверка в первую очередь для меня. Я себя смог оценить. Я не тот Литвин, который был. Я себя более объективно оценил. И посмотрел вокруг, конечно. Когда некоторые люди стали перебегать на другую сторону улицы… Когда меня только избрали Председателем Верховной Рады в декабре прошлого года, вдруг зазвонил телефон, ответила жена. Видимо, кто-то очень пылко объяснялся в любви, а моя жена очень коротко ответила: «Вы опоздали ровно на три года» — и отключила телефон. Я жене всегда говорю: «Мне бы твой характер, мне бы как политику, государственному деятелю вообще б цены не было». Я мягче. И если брать семейную жизнь, всегда первым иду на примирение, чувствуя свою ответственность за семью. Жена будет мучиться, но ждать, пока я первый подойду, обниму и скажу: «Давай забудем».

— Скажите, а кто в украинской политике против Литвина? Вроде бы все соглашаются с тем, что вы говорите, многие ваши идеи поддерживают, некоторые выдают за свои. Но все равно против.

— Да, я чувствую это. Я чувствую какую-то зависть, потому что я не в стае. Не любят таких людей. Я понимаю в этом плане свою беззащитность. Осознаю, что, если бы я пристал к какой-то политической стае, мне было бы значительно проще жить, меня бы защищали. Знаете, я иногда думаю: «Боже мой, за что?» Да, я не святой, но по сравнению с ними все-таки святой. Да, в моей жизни были ошибки, но никогда не было коварства, каких-то злодеяний, тем более преступлений. А тебя пытаются окунуть и сказать: «Ага, он такой же, как мы, и должен быть еще хуже, потому что он не хочет принимать правила игры». Да, я чувствую ожесточенность.

— Это как-то проявляется у конкретных людей?

— Конечно, проявляется. И особенно в инсинуациях, когда они сначала тебя в дерьмо пытаются окунуть, а потом демонстрируют, как тебя поддерживают, спасают, защищают. Это ведь все видно, все в жизни проверяется. Я, наверное, как и каждый человек, особенно моего возраста, очень ранимый. Политику не стоит говорить таких слов, но я за все переживаю. Вот мы закончим наше интервью, наше общение, а я потом буду думать. Другой вышел и сразу забыл, а я буду думать…

— О чем будете думать? Так ли ответили, как хотели?

— Я буду думать, насколько был раскрыт, насколько вам было комфортно со мной разговаривать. Для меня очень страшно обидеть человека. Моя дочь, которая не по годам мудрая, как-то говорит: «Папа, ты должен поступать так, чтобы было хорошо тебе. Когда будет хорошо тебе, будет хорошо тем, кто вместе с тобой работает. Когда ты будешь мучиться, тебе будет плохо, и им будет плохо. А ты все время поступаешь наоборот. Ты всем делаешь хорошо себе в ущерб, сам мучаешься, они ходят с чувством вины и не знают, что с тобой происходит».

Для меня очень важно не обидеть человека. Я никому не позволяю сказать «ты», будь то охранник, будь то человек, который работает у меня в приемной, дежурный, любой сотрудник. Я любому человеку, даже ребенку, буду всегда говорить «вы», потому что это личность, это человек, который заслуживает уважения. Я «ты» говорю только друзьям, тем, которые проверены жизнью. Я даже собутыльникам говорю «вы».

— У вас есть и такие?

— Я был бы неискренним, если бы сказал, что таких нет. Как правило, это политики. Надо поддерживать диалог и встречаться. Знаете, я живу по принципу. Может быть, он звучит несколько цинично, но все-таки: в каждом деле, как в любви, нужно достигать полной глубины. Если я что-то делаю, то сполна, если не делаю, то не делаю. Если я выполняю работу, я ей отдаюсь полностью. Если я дружу – это настоящая дружба. Если я встречаюсь с человеком, ведем разговор, я не юлю, я не люблю лукавить. И пытаюсь сказать политикам: не втягивайте меня в разборки, я не хочу в этом участвовать, это меня угнетает. Потому что сегодня один требует сделать одно, другой – другое, я хочу быть подальше от этого. Я пытаюсь в любую свободную минуту вырваться из Киева и уехать подальше. Потому что Киев – это большая клоака. Я имею в виду политическую среду. Не приемлю я этого: лгать, изворачиваться, а потом плеваться на самого себя.

— Вы, пребывая в Голованевске, извинились перед жителями района за Лозинского, за произошедшую трагедию. Как вы считаете, откуда берутся Лозинские? Людей делает такими власть, деньги или что-то другое?

— Я обязан был, хотя и с опозданием, попросить у людей прощения. Кто-то же должен принести извинения. Я думаю, что к подобному приводит чувство безнаказанности, то, что мы живем в аморальном обществе. Эта аморальщина порождает чувство вседозволенности. Если человек раз не получил отпора, сошло все с рук, второй раз, третий, он потом так и будет вести себя. У нас таких людей во власти, в политике тьма тьмущая. Вы знаете, что меня по-человечески волнует, обижает и делает злым? Я бы не шел на выборы президента, если бы видел, что есть достойные люди. Я умею видеть человека выше себя, соглашаться с лидерством человека, который лучше и который имеет все права для того, чтобы выступать в роли лидера, – по своим моральным, профессиональным, человеческим качествам, по уровню интеллекта.

Ну нельзя же опускать нацию до уровня тех, кто себя предлагает в качестве слуги. Нельзя опускать! Когда люди полуобразованные, неграмотные, циничные, готовые ради реализации какого-то сценария сменить фамилию, отказаться от своего отца, которые врут безбожно, при этом демонстрируют ангельство… А в душе – чернота. Знаете, я смотрю, что те, кто живет двойными стандартами, они сами уверовали в то, что говорят и делают. Когда ты себя будешь героизировать, всем об этом рассказывать, со временем сам поверишь в это, как в очевидную истину. Поэтому та атмосфера, в которой мы живем, порождает негатив. Потому что нет осуждения, все боятся. А если человек бедный, он не может ничего сказать. Если бы люди жили нормально, они бы спокойно не смотрели на то, что есть попытки внедрить крепостничество. А когда имеет место покорность, тогда проявляется вседозволенность, в человеке просыпаются худшие качества. В каждом человеке есть хорошее и плохое. Что будет развиваться, то мы в результате и получим.

Я знаю таких руководителей, политиков, которые, если чувствуют, что человек поддается давлению, будут его уничтожать. А если они чувствуют отпор – сразу осаживаются. Извините за грубое слово, но надо всегда давать по рогам, ставить зарвавшегося человека на место. Если это возможно, то интеллигентно. Но не опускаться до его уровня. Потому что часто делают так, чтобы вывести из равновесия. Нужно улыбнуться, что-то сказать, но чтобы было понятно. Главное, чтобы люди не велись на это, чтобы не рассматривали как сильную руку тех, кто допускает определенные высказывания, демонстрацию нахальства, дерзости. Мне кажется, это важно.

— Ну и все-таки – что-нибудь оптимистичное.

— Все будет хорошо. Я в это верю. Если бы не верил, я бы смирился, закрылся в своей норе и занимался бы морализаторством. Покрикивал бы, пописывал, жил бы спокойно. Сегодня я убежден, что все, кто имеет право говорить, требовать, настаивать, должны это делать. Я всегда обращался к интеллектуалам, к людям, которые являются лидерами общественного мнения, чтобы они не молчали. Должен быть коллективный голос, голос разума, который должен говорить о том, что мы будем жить лучше, что мы переживем этот период безвременья. Нельзя вселять в себя безнадегу.

У нас прекрасная страна, у нас прекрасные люди, у нас колоссальные возможности. Поверьте, Украина должна быть по сути, а не в географическом измерении, центром Европы. По уровню жизни она должна быть такой. Мы просто не сконцентрировались. Я убежден, что нам нужен лозунг «Украина должна сосредоточиться на себе». И мы должны сосредоточиться на себе, и все будет нормально.