Двадцать пять лет памяти

Пять лет назад, в канун 20-летия вывода советских войск из Афганистана, наша газета уже рассказывала об этом, безусловно, выдающемся человеке. Тогдашний разговор с ним записал и опубликовал большой друг редакции, к нашему глубочайшему сожалению, уже покинувший этот мир Анатолий Кохан. И вот судьба вновь свела наших читателей с Борисом Петровичем Бугарой – ветераном афганской войны, орденоносцем, полковником в отставке.

– Борис Петрович, накануне годовщины вывода войск из ДРА первый вопрос будет предельно прост: как вы туда попали?

– На самом деле не самый простой вопрос, а значит, рассказывать буду, начиная с более ранних событий. В январе 1979 года меня, молодого капитана КГБ, направили на курсы усовершенствования офицерского состава (КУОС), которые располагались в живописном подмосковском лесу вблизи Балашихи. Кстати, в мае того же года у меня родился второй сын, которого я и назвал в честь КУОСа – Костей.

Задания там выполнялись самые разные: и физподготовка, и стрельба из различного оружия, прыжки с парашютом, марш-броски с полной выкладкой, взрывное дело, рукопашный бой… А параллельно шла психологическая подготовка, тренинги, изучалась совместимость характеров, планировалась подготовка к действиям в горной местности. В группе были молодые офицеры из разных республик, все физически крепкие, в звании не ниже старшего лейтенанта. Например, одним из заданий была учебно-боевая разведка незнакомой территории. Нам назвали предприятие и дали задание найти и узнать всю информацию о нём. Нашли, узнали. Выпускает парфюмерию и как бы «вне плана» – мины и запалы к ним. Завод был абсолютно реальным военным объектом. О нас охрана не знала, мы проверяли их, они – нашу подготовку. Мы всю информацию выведали, просто познакомившись с молодыми работницами. Парни мы ж молодые были, весёлые! Или давали задание провести учебное минирование охраняемого объекта: там охрана с боевыми патронами и мы – с учебными минами. В общем, готовили на совесть. Так была подготовлена группа спецназа «Зенит» из 38 человек, которая в июле 1979 года спецавиарейсом была доставлена в Кабул. Напомню, войска в Афганистан вошли в декабре. Мы там находились «под прикрытием» в виде охраны советского посольства. Надо сказать, обстановка в Кабуле была очень напряженная: постоянная стрельба в городе, полная неразбериха в органах власти плюс внутренняя борьба между разными группировками…

Разместили всех в посольстве. Первое, что стали делать, – создавать огневые точки по всему периметру здания. На чердаках, укрепленных мешками с песком, установили пулеметы. Велось круглосуточное дежурство.

Во время дежурств по охране посольства «зенитовцы» ходили в полувоенной песочного цвета форме без знаков отличия, остальное время – в гражданском, ничем не отличаясь от местных жителей. Была поставлена задача – обследовать места расположения и пути подхода к центральному телеграфу, почте, телецентру, банкам, правительственным учреждениям. Все это надо было детально изу­чить, измерить шагами и нанести на карты и схемы. Трудно было адаптироваться к местному климату, днем стояла изнурительная жара, ночью – холод, ведь Кабул находится на высоте 1850 метров над уровнем моря. Еду готовили сами из привозных продуктов. Было запрещено покупать пищу у местного населения. Да никто и не стремился.

Расскажу один курьёзный случай: наш посол был женат на дальней родственнице тогдашнего Генсека и чрезвычайно волновался за свою и её жизнь. Да и в самом посольстве не было спокойствия. Решил наш командир его успокоить: мы показали кое-что из того, чему нас учили. Кто-то рукопашный бой провёл, кто показательные стрельбы, а мне досталось «поражение подручными средствами». Показал, как умею обращаться с нунчаками, ножами, гвоздями и прочими «не боевыми» вещами. Эти «показательные выступления» смотрела и жена посла, а назавтра об этом знало всё посольство. Обстановка стала поспокойнее. Нас в посольстве любили – мы же обеспечивали себя самостоятельно: продукты, вода, топливо, боеприпасы только с наших складов, ну и роль защитников играли.

В то время в Афгане сложилась ситуация, когда к власти пришёл сторонник США Хафизулла Амин. Это оказалось неприемлемым для СССР. Вот нам и поставили задачу: снять проблему. Первая попытка была предпринята в конце декабря. Внедрённый в команду Амина человек (мы с ним вместе учились в Балашихе, там мы знали его под именем Султан) работал поваром. Он должен был отравить Амина. Всё прошло почти нормально, но, когда тот уже начал биться в конвульсиях, вызвали наших врачей, которые и спасли Амину жизнь. Тогда и было принято решение об открытом штурме. Независимо от политических пристрастий и оценок, действия нашего спецназа стали образцом не только высокого профессионализма, мужества, но и беззаветной преданности Родине, а все последующие события вошли яркой страницей в историю КУОС КГБ СССР.

Небольшая группа офицеров-куосовцев (кодовое название – отряд спецназначения «Зенит») и приданных им сил, действуя, согласно поставленным руководством страны задачам, в условиях исключительной секретности и автономности, в полном смысле слова за 24 часа изменили страну.

В ходе молниеносной операции были блокированы основные государственные учреждения и тем самым нейтрализован государственный аппарат страны. Началом всей операции должен был стать взрыв центрального узла связи с важнейшими военными и гражданскими объектами (операция «Колодец»). Наши ребята под видом специалистов-ремонтников спустились в колодец и оставили там 46 кг взрывчатки. В 19.15 прогремел взрыв, а в 20.00 закончилась вся операция по захвату важнейших учреждений Афганистана: генштаба, министерства внутренних дел, службы безопасности, центрального телеграфа, государственного телецентра и центральная афганская тюрьма Пули-Чархи в пригороде Кабула, переполненная политическими заключёнными, противниками режима Амина. Осталось только взять сам дворец Тадж-Бек, известный теперь как дворец Амина.

Само здание дворца находилось на окраине города, на достаточно крутой скалистой возвышенности, и было опоясано тремя каменными, к тому же заминированными, ярусами 3-метровой высоты. Ко дворцу вела только одна, причём узкая, серпантинная, хорошо простреливаемая дорога. Это была настоящая крепость! Проведение всей операции было бы невозможным без военного содействия и огневой мощи наших армейских коллег и конкретно спецназа Главного разведывательного управления Генштаба ВС СССР. Из числа спецназовцев ГРУ, а также приданных им офицеров госбезопасности была сформирована группа в количестве 350 человек для решения задач по нейтрализации частей афганской армии, охранявших дворец Амина, а также решения ряда других важнейших задач. Все они были переодеты в форму афганской армии, от того и получили (то ли в шутку, то ли всерьёз) своё кодовое название – «мусульманский батальон». Но если бы не эти мужественные парни, трудно было бы на что-то рассчитывать!

Охрану дворца Тадж-Бек осуществляли в общей сложности две с половиной тысячи военно­служащих, включая 300 офицеров личной охраны Амина, полк афганской гвардии, танковый батальон, батарея зенитчиков и других подразделений афганской армии. Личный состав был хорошо вооружён, экипирован и обучен. В районе единственного подъезда ко дворцу были вкопаны три танка, простреливавшие практически все видимые подступы. Соотношение сил составляло 1:15 не в нашу пользу. Вся операция по захвату дворца длилась примерно 30 минут. Задание было выполнено безупречно, однако досталось это дорогой ценой. Общие потери спецназа составили 8 убитых (из них – 3 «зенитовца») и 69 раненых. Погиб тогда и первый командир «Зенита» – Григорий Иванович Бояринов. Он умер на руках своего ученика, слабеющим голосом призывая того продолжить выполнение задания. Светлая ему память!!

Никто, кроме самых посвящённых, не знал, что произошло в тот день в Кабуле. Наши матери, жёны и дети, даже коллеги по работе не догадывались о том, где были их близкие. Боевые награды вручались при закрытых дверях.

– Как проходила ваша служба в дальнейшем?

– Имея разностороннюю подготовку, мы впоследствии исполняли роль личной охраны следующего главы Афганистана Бабрака Кармаля, затем я служил в оперативно-разведывательном боевом отряде «Каскад». Оперативная зашифровка отряда «Каскад» вскоре стала широко известной в Афганистане, а сотрудников-спецназовцев этого подразделения стали называть «каскадерами». Аналогия с известной профессией прослеживается: работа с высокой степенью риска, профессиональное мастерство, выдержка, надежность, смелость. «Каскадеры» были профессионалами высокого класса. Основную массу командиров и сотрудников отряда составляли спецрезервисты ОБОН – Отдельной бригады особого назначения и в первую очередь преподаватели Центра подготовки этого соединения, известного как Курсы усовершенствования оперативного состава (КУОС). Потом – выполнял поставленные задачи, будучи уже офицером отряда специального назначения для проведения операций за пределами СССР под кодовым названием «Вымпел». Работали мы в разных частях ДРА, собирали и проверяли информацию об отрядах и операциях «духов», разрабатывали контроперации для наших войск. В это боевое подразделения сначала набирали только офицеров. Причем не только из органов КГБ, но и десантников, пограничников, летчиков, моряков, танкистов. Попасть туда было не так-то просто. Из сотни кандидатов оставалось около десятка человек, остальные отсеивались. Наиболее жесткие требования предъявлялись к состоянию здоровья, психологическим качествам и знанию иностранных языков. 90% сотрудников «Вымпела» знали иностранные языки, многие имели по 2–3 высших образования.

– Каков общий срок вашего пребывания на территории Афганистана?

– Ровно 25 месяцев. Четыре командировки: 2 месяца – «Зенит», две командировки по полгода в составе «Каскада» и почти год в «Вымпеле». Всё это происходило в период с зимы 1979-го по март 1983 года.

– Какие были отношения с местным населением?

– Да почти никаких. Мы и сами себя чувствовали оккупантами. Нам внушали, что здесь не «мирное население», а именно «местное». Одной из наших задач было получать и анализировать информацию от местного населения. Так, например, уже в 1981 году к нам «приписали» резервистов-переводчиков. Это были таджики и узбеки с высшим лингвистическим образованием. Они должны были обеспечивать разговоры с местными осведомителями. Однако качество их работы было настолько низким, что пришлось отказаться от такой помощи. И дело не в том, что они плохо были подготовлены (это были резервисты КГБ СССР!), просто в нашей работе есть столько нюансов, что человек, не прошедший спецподготовку, просто не сможет их уловить. Здесь и интонации, и иносказательные выражения, которыми славится Восток, и многое другое. Поэтому приходилось работать со многими информаторами, как минимум, трижды проверяя каждую информацию. И только получив три подтверждения из разных источников, мы планировали спецоперацию. А в начале войны и реализовывали. На каждую нашу группу тогда приходилось 2–3 бронетранспортёра с экипажами. Вот такими отрядами мы и выполняли задачи. Но потери были… И среди наших офицеров тоже. Потому решили запретить выезд офицеров спецназа нашего уровня на спецзадания. Только сбор информации, проверка и перепроверка, разработка оперативных планов.

– Как вы сейчас относитесь к событиям 1979 года? Была ли необходимость вводить советские войска в ДРА и начинать затяжную и кровавую войну?

– Тогда мы просто выполняли поставленную задачу. Зачастую не зная, какова была конечная цель всего комплекса поставленных задач. А сейчас, не имея информации о том, кто реально настаивал на вводе войск, могу сказать, что афганскую проблему можно было решить и меньшими жертвами и затратами. Не получилось у Султана отравить Амина – надо было разрабатывать и проводить другую спецоперацию. Мы же спецслужба. Открытый штурм – не самое главное наше предназначение! Специальные средства у нас были. И возможности – тоже. Но тогда я думал и рассуждал совершенно другими мерками: есть приказ – надо выполнять! У меня уже тогда была семья: жена и двое детей. Казалось бы, какого черта мне там делать? Но мы всё равно считали честью выполнять сложные приказы и решать важные оперативные задачи. Помню, был случай, когда один отряд спецназа не пустили на задание из-за того, что пришло время возвращаться из командировки. Ребята три дня водку жрали от обиды…

Многие историки и аналитики считают войну в Афганистане самым жестоким и кровопролитным военным конфликтом после Великой Отечественной войны. Вот только о героях этой войны вспоминают обычно в преддверии очередной круглой даты.

Алексей Гора, «УЦ».

Двадцать пять лет памяти: 1 комментарий

  1. Алексей Гора,
    молодец! Борису Петровичу сегодня сказал лично, повторю — ЮВАЖАЮ! С Праздником! И всех наших афганцев! :rose:
    А кто не вернулся — вечная память.

Добавить комментарий