В субботу исполнилось 40 дней со дня смерти прекрасного врача, краеведа, почетного гражданина Александрии и просто хорошего человека Анатолия Кохана. Большинство людей, которые знали Анатолия Ильича, называли его просто Доктор.
В Александрии его знали все — как краеведа, журналиста, шахматиста, преподавателя и общественного деятеля, но в первую очередь все-таки как врача. Говорят, Анатолий Ильич был педиатром от Бога, ни один малыш никогда не испугался этого «дядю в белом халате», дети доверчиво шли к нему на руки и рассказывали о своих бедах. И Анатолий Ильич ни разу за всю жизнь не отказал в помощи ни одному малышу. Работая в районной больнице, он принимал детей и из города, и из всей области, мамы заболевших деток звонили ему прямо домой – днем и ночью, и он тут же ехал на вызов. А когда в 2004 году, в возрасте шестидесяти семи лет, ушел на пенсию, то попросил своего приятеля, хозяина александрийской аптеки «Витамин» Сергея Бородина, выделить ему место, где он мог бы бесплатно принимать малышей. Принимал почти каждый день. Последний раз Доктор ходил на свою неоплачиваемую работу двадцатого июля — за четыре дня до смерти.
«Украина-Центр» печатала когда-то статьи Анатолия Ильича, несколько раз мы брали у него короткие блиц-интервью по телефону. Он был нашим постоянным подписчиком и неравнодушным читателем. Но почему-то большой статьи об этом удивительном враче и по-настоящему мудром человеке при его жизни мы так и не написали. Это очень обидно. Мне как журналисту это обидно вдвойне, потому что лично я так и не познакомилась с Доктором – разве что пару раз говорила по телефону. Но после его смерти, пообщавшись с его женой Розой Соломоновной, с главврачом ЦРБ, где Анатолий Ильич проработал 32 года, Валентиной Гарагулей, с редактором газеты «Городской курьер», где он публиковался, Виктором Голобородько, и еще с десятком людей, которые знали Доктора, перечитав его стихи и статьи, интервью разных лет в александрийских газетах, я влюбилась… Влюбилась в человека, которого нет, и в память, которую он оставил, потому что абсолютно все мои собеседники, вспоминая Доктора Кохана, подчеркивали: дружба с ним изменила их жизнь, характер, мировоззрение.
До Александрии
Анатолий Кохан родился 14 февраля 1937 года в Новограде-Волынском Житомирской области (это обстоятельство неизменно удивляет всех, кто читал краеведческие работы Анатолия Ильича, но он действительно впервые приехал в Александрию уже будучи студентом медицинского института). В том же 1937-м его отца – ветеринара Илью Андреевича – арестовали за антисоветскую деятельность. Как рассказала нам вдова Доктора Роза Соломоновна, на самом деле ее свекор был человеком очень осторожным, и никакой антисоветской деятельностью не занимался, просто один раз посмеялся над анекдотом, рассказанным коллегой. Его жена, Ида Авсеевна Кохан, оставшись одна с тремя маленькими детьми, обратилась за помощью к Калинину и таки добилась оправдания мужа. Перед войной Илья Андреевич вернулся домой тяжело больным – в лагерях он заразился сибирской язвой. Позже, когда Новоград-Волынский был оккупирован, эта беда спасла семье жизнь.
— Его мать имела очень типичную еврейскую внешность, — вспоминает Роза Соломоновна. – Когда начались облавы, три тетки Анатолия сразу же попали в гетто, надо было бежать. Илья Андреевич нашел где-то кибитку, спрятал в глубине жену, впереди лег сам и посадил троих детей: Анатолия, его брата Виктора и старшую дочь Серафиму. Справка о сибирской язве стала охранной грамотой: они беспрепятственно выехали из Житомирской области, если их кто-то и останавливал, то внутрь кибитки залезать боялись.
Таким образом Коханы доехали до относительно безопасной Новгородки. В 1941 году Анатолий Ильич, конечно, был еще слишком мал, чтобы понимать все происходящее. Роза Соломоновна помнит эту историю по рассказам свекрови, которая в Новгородку приехала уже не Идой, а крещеной Лидией. По дороге семья познакомилась с батюшкой, который выдал им поддельное свидетельство о венчании. Много лет этот документ хранился у старшего брата Анатолия Ильича – Виктора. В 90-е годы он передал его в мемориал Холокоста «Яд ва-Шем» как свидетельство героизма украинского священника по фамилии Шевченко, который, рискуя собственной жизнью и нарушая запреты православной церкви, спас еврейскую семью.
После войны семья осталась в Новгородке, там Анатолий Кохан вырос и окончил школу, оттуда в 1954 году уехал поступать в Харьковский медицинский институт на специальность «педиатрия». Роза Соломоновна, которая познакомилась с будущим мужем, когда он учился на первом курсе, говорит, что Анатолий Ильич хотел быть не просто врачом, а именно педиатром – уж очень любил детей.
— Мы познакомились в институте, на шахматном турнире, — говорит Роза Соломоновна. – Я была в команде от клиницистов, а он – от педиатров.
— Вы тоже играете в шахматы?
— Один раз сыграла, но, как видите, не зря! Просто, по правилам турнира, в команде должны были быть четыре мальчика и одна девочка. Я знала, что конь ходит буквой «Г», вот ребята меня и уговорили. А Анатолий очень хорошо играл, перворазрядником был. Но поженились мы только через четыре года – 16 октября 1959-го. Дело в том, что отец у меня погиб, мама работала в колхозе на трудодни и сама растила меня и младшего брата. Она очень просила меня не выходить замуж и не заводить детей, пока я не окончу институт и не устроюсь на работу, – и, конечно, была права, нам бы просто не хватило денег. Поэтому, когда в 1959-м я окончила институт и по распределению поехала в Близнецы Харьковской области (Анатолию нужно было учиться еще год), он сразу же приехал ко мне, чтобы расписаться. Но сразу не вышло: приехал на одни выходные – ЗАГС на буряках, на следующие – ЗАГС на кукурузе. Это нормально было – такое вот время. На третий раз хирург Анна Михайловна – замечательная женщина, которая, кстати, отсидела десять лет по 58-й статье и была у нас на свадьбе свидетельницей и единственной гостьей, – как-то уговорила директора ЗАГСа не ехать в колхоз с самого утра, и он нас расписал, за пять минут, без всяких торжеств.
Через год Анатолий тоже приехал работать в Близнецы. Я была фтизиатром, он – педиатром и патологоанатомом. Я ходила в морг вместе с ним – поверьте, лучшей учебы для врача нет. В Близнецах у нас родилась старшая дочь Лена. Там же Анатолий начал писать. Первая его статья в районной газете была о моем пациенте, фамилия его была Слета, имени, правда, не вспомню. Он как-то попросил дать ему справку, что он был на приеме в такой-то день, я не дала – в жизни не делала ничего противозаконного, не потому, что ни в чем не нуждалась, просто я трусиха от природы… Он большие деньги мне предлагал, потом стал угрожать. Когда я поняла, что его угрозы – это не пустые слова, то обратилась в милицию, и выяснилось, что в тот день он, оказывается, ехал на машине и сбил человека. Вот о его судьбе Анатолий и написал довольно большую, на полстраницы, статью.
Отработав в Близнецах положенные три года, Анатолий уехал в Александрию, куда к тому времени переехали Илья Андреевич и Ида Авсеевна. Я сразу уехать не могла — была главврачом туббольницы на 75 коек и вообще единственным фтизиатром на весь район, – мне нужно было найти замену, поэтому я приехала в Александрию только через год.
Дела семейные и писательские
В Александрии Анатолий Кохан устроился на работу в детскую городскую больницу и одновременно продолжал писать.
– Писал он обо всем, – говорит Роза Соломоновна. – Один раз написал юмористический рассказ в местную газету «Как моя жена консервирует», и по сюжету там все банки в конце концов взорвались. Мне потом звонили все знакомые и спрашивали: это правда? Я, конечно, возмущалась, но в шутку. Просто Анатолий всегда считал, что я даром трачу время на консервацию. Он вообще ко всем материальным благам так относился: ни одежду покупать не любил, ни мебель, ни на продукты тратиться. Он считал, что время и деньги стоит тратить только на познание мира – на книги и путешествия, и, надо сказать, научил этому всех нас. Куда мы только ни ездили: в Ялту и в Ленинград, в Брест и в Прибалтику, побывали даже в Финляндии и Чехословакии, хотя это проблема большая была…
Я вам историю расскажу: мы в Москву поехали, когда Вите (младшей дочери Коханов. – Авт.) лет пять было. Сходили, конечно, в Мавзолей, объяснили, что это дедушка Ленин. Вита в слезы: «Так нечестно, пусть он будет и мой дедушка тоже, не только Ленкин!» Так вот, он писал абсолютно обо всем, и я в это никогда не вмешивалась, кроме одного-единственного раза. Анатолий написал в районной газете заметку о вреде крещения. Я гуляла с девочками (Вита, помню, была еще совсем маленькая – в коляске), и ко мне на площади Ленина подошли две женщины, говорят: «Ваш муж ведь врач? Зачем ему писать статьи? Пусть пишут те, кому за это деньги платят. А у вас ведь двое детей – зачем вам это?» Сейчас я понимаю, что это были обычные верующие женщины образца шестидесятых – в платочках, ненакрашенные, подчеркнуто скромно одетые, и в словах их не было никакой угрозы, просто они удивлялись, что отец двух детей может выступать против крещения. Но тогда женщины эти мне показались очень странными, а в упоминании о детях слышалась угроза. Я пришла домой и устроила Анатолию настоящий скандал, угрожая уехать вместе с детьми, если он еще раз что-то напишет о религии. Он обещал больше никогда не касаться этой темы и свое обещание сдержал…
Все, кто близко знал Доктора, вспоминают, что этот, казалось бы, абсолютно самодостаточный человек фанатично любил своих близких. В своем последнем интервью, опубликованном в газете «Вільне Слово» накануне его 75-летия, Анатолий Кохан рассказал:
«Почему я люблю детей? У них больше добрых поступков, чем у взрослых. Они не думают: а что мне будет за хороший поступок? Общение с детьми делает нас добрее, человечнее. Я был очень счастлив, когда рождались мои дети. У меня две дочери: Елена и Вита. Когда родилась Вита, я танцевал под падающим мокрым снегом».
(Т. Гора, «Анатолий Кохан: 10 вопросов юбиляру»; «Вільне Слово», 08.02.2012) — Огромное спасибо Т.Горе за это замечательное интервью, которое мы цитируем здесь и далее. Увы, в наших архивах не нашлось подробного интервью Доктора, а без его высказываний этот материал, наверное, будет не полным.
И все-таки больше всего любви, по воспоминаниям близких Анатолия Ильича, досталось его внуку Вадиму.
– Когда рождались наши дети, мы были еще очень молоды, – объясняет Роза Соломоновна. – Мы много работали, с детьми сидела моя мама. А внукам мы уже могли уделить максимум внимания. Анатолий очень любил и внучку, но с Вадимом у них действительно были особенные отношения. Елена рассталась с мужем, когда Вадиму не было года, и переехала к нам, Анатолий любил его и за отца, и за деда, старался передать ему все свои знания. А Вадим их принимал! Помните передачу «Звездный час»? Анатолий уговорил внука участвовать, Вадим согласился, попал в финал и выиграл. А передача-то была всесоюзная – это был огромный успех. Как Анатолий им гордился! Вы, наверное, знаете, что он не любил всякие почести, награды его больше смущали, чем радовали, но тут он, единственный раз в жизни, хвастался — успехами своего внука.
Хочется еще немного сказать о делах писательских, точнее поэтических. Анатолий Ильич написал много стихов, в отличие от краеведческих работ, отдельными книгами они не издавались, печатались в журналах, газетах. У него много лирических стихотворений на русском и украинском языках, но нам больше всего понравились меткие «злободневные» дву- и четырехстишия разных лет – большинство их писалось вообще не для публикации, а просто для себя:
***
Год зарплату я не получаю,
Отключили воду, газ и свет.
Я другой такой страны не знаю…
Но другой такой страны и нет!
***
Верховной Рады многие решенья
Должны идти в народ. На удобренья.
«Мозговой центр»
Сам Анатолий Ильич всегда подчеркивал, что он в первую очередь – детский врач. Мол, краеведение, журналистика, стихи – это только увлечения, которые позволяют переключиться и отдохнуть от работы. Мне очень понравилось его высказывание о врачебной этике из того же последнего интервью, опубликованного в «Вільному Слові»:
«К сожалению, клятва Гиппократа сейчас превратилась в пустой звук, факультетскую речевку. Не соблюдается врачебная тайна. В моей библиотеке есть книга: “Врач, его призвание и образование”, 1921 года выпуска. В ней приводится такой хрестоматийный пример. Доктор знал одну порядочную девушку. А она встречалась с парнем, у которого был сифилис. И вот он находит отца этой девушки и говорит ему: “Я вам не советую отдавать свою дочь за этого парня, у него тяжелая неизлечимая болезнь”. Он даже не назвал самой болезни, обрати внимание! Но в тот же вечер, вернувшись домой, повесился, потому что не мог выдержать унижения, что раскрыл врачебную тайну. А сейчас? Если бы в наше время врачи вешались из-за разглашения врачебной тайны, то только в одной Александрии мы каждую неделю имели бы двух-трех повешенных врачей и пять-семь – медсестер».
В1979-м в Москве он защитил кандидатскую — не по любимой педиатрии, а по истории медицины (как объяснила Роза Соломоновна, аспирантура по педиатрии может быть только очной, а несколько лет жить в Москве, вдали от семьи Доктор Кохан не хотел). Потом написал несколько монографий: о земской медицине, об истории здравоохранения в Кировоградской области и т.п. А еще почти тридцать лет руководил методико-организационным кабинетом райбольницы.
— Я по себе знаю: клиницисту очень сложно стать хорошим организатором, — говорит главврач ЦРБ Валентина Гарагуля. – Но Анатолий Ильич был не просто хорошим руководителем кабинета, в больнице его называли «мозговой центр». Может, человеку несведущему покажется, что это не такая уж важная работа, но это не так: организационный кабинет согласовывает все графики, составляет отчеты и т.п. – это нервная система больницы. Фактически еще в 70-е годы Кохан превратил организационный отдел в современный информационно-ресурсный центр – он всегда знал, например, где и когда будут проходить семинары, конференции, кому из врачей стоит на них съездить и т.п. А еще все мы родом из СССР и помним скучные еженедельные политинформации. Политинформации Кохана мы слушали с открытыми ртами: каждую неделю у него был готов рассказ о новых медицинских препаратах, которые применяются за рубежом, о методиках лечения тех или иных заболеваний. Не поверите, но такие политинформации (которые мы, правда, переименовали в мединформации) мы еженедельно проводим в больнице по сей день.
Что касается меня, то я, наверное, и «заслуженного» никогда бы не получила, если бы за моей спиной не было Кохана. Он всегда понимал, какая директива важна, а какая – не очень. Часто бывало так, что я, молодая главврач, плачу из-за того, что чего-то не успеваю, а он говорит: «Не переживайте, это мы уже сделали». Пока я была заведующей терапией, он многое исправлял за мной, но никогда не критиковал, скорее, советовал, как-то очень тактично и по-доброму.
Знаете, я как-то поехала на семинар, а там профессор, узнав, откуда я, сразу же сказал: «А, Александрия Кировоградской области – помню, Анатолий Кохан». Спрашиваю: «Вы знакомы?» Оказалось — нет, профессор просто читал его монографии, и название нашего городка ассоциировалось у него с именем Анатолия Ильича. Для меня как его коллеги и в чем-то ученицы это очень приятно.
«Александрия – это моя религия»
На світі є Олександрій багато,
Але найкраща на землі – моя,
Де сивий Інгулець і материнська хата,
Де я в дитинстві слухав солов’я
Автор этих ставших хрестоматийными стихов — Анатолий Кохан, который, приехав в Александрию уже взрослым, открыл для многих александрийцев их родной город. Как рассказала Роза Соломоновна, Анатолий Ильич полюбил этот город сразу и навсегда.
— Он говорил, что однолюб, — улыбается вдова. – Всю жизнь любил одну женщину, одну профессию и один город.
Краеведением Анатолий Ильич, судя по всему, всерьез увлекся в 70-х. Работая над диссертацией, он параллельно искал в архивах Ленинской библиотеки материалы о любимом городе и так, между делом, сделал несколько открытий, например, нашел издания «Александрийского театрального листка» — до этого в Александрии и не подозревали, что местный театр имел собственное периодическое издание.
Редактор газеты «Городской курьер» Виктор Голобородько не смог вспомнить, когда именно он познакомился с Анатолием Коханом.
— Это он со мной познакомился, — говорит Виктор. – А для меня он был всегда. Его первая книга «Александрия. Путеводитель» вышла в 1979 году, она была в нашей домашней библиотеке, и я еще в детстве выучил ее чуть ли не на память. Если говорить об Анатолии Ильиче как о человеке, то я в первую очередь сказал бы, что он был очень ироничным, в том числе и по отношению к себе, и обладал энциклопедическими знаниями. Как у краеведа у него было несколько замечательных качеств. Во-первых, в его книгах (а их вышло шесть: «Александрия. Путеводитель», «Театральна Олександрія», «Штрихи до портрета В.О.Сухомлинського», «Евреи Александрии», «Ти – наша доле, Олександрія», «Стара Олександрія в листівках і фотографіях») и статьях нет домыслов и гипотез – каждое слово подкреплено исследованиями и архивными документами. Во-вторых, краеведы обычно очень ревностно относятся к своим исследованиям, а Анатолий Ильич был очень щедрым человеком – многие темы просто дарил, принес, например, когда-то мне архивные документы на тему образования в Александрии – документы, мол, собрал, а заняться исследованием времени нет – бери себе. Большинство его книг, вы, наверное, заметили, написаны в соавторстве: путеводитель – с журналистом Колесниковым, «Стара Олександрія» — с коллекционером Сурженко, «Театральна Олександрія» — с театралом Биланюком. Он всегда старался привлечь к работе людей, которые досконально разбирались в предмете. И еще одно: он никогда не писал научных трудов, его книги, статьи написаны легко, доступно, понятно – это тоже большое достоинство для исследователя.
Нельзя не сказать, что в последний год жизни у Анатолия Ильича сильно упало зрение и почти не действовала правая рука, но он не только продолжал принимать деток и ездить на вызовы, но и занимался краеведческими исследованиями. Читала ему Роза Соломоновна, а свои выводы он записывал на диктофон. Сейчас Виктор Голобородько готовит к изданию книгу, в которую войдут все работы Анатолия Кохана. Сегодня книга на этапе оцифровки, но Виктор не сомневается, что спонсоры для издания этого труда в Александрии найдутся: «Жаль только, что посмертно…»
Свое краеведческое кредо Анатолий Кохан изложил после вручения самой престижной краеведческой премии им. Ястребова: «Не нужно забывать о том, что патриотизм – это не только гордость за свою страну, но и умение испытывать за нее чувство стыда. Если отсутствует чувство стыда, мы никогда не достигнем успеха. Мы гордимся своими черноземами, но нам должно быть стыдно, что урожай у нас в два раза меньше, чем там, где земли не такие плодородные. Гордимся Днепром, но сделали из него сточную канаву. Пытаемся развивать туризм, но забываем, что для этого должна быть создана инфраструктура, построены хорошие дороги, гостиницы с горячей водой, рестораны. Александрия – это моя религия» (http://politrada.com, автор статьи, к сожалению, не указан).
«Каждый прожитый день — это жизнь в миниатюре»
И напоследок – еще несколько цитат из статей наших александрийских коллег об Анатолии Кохане.
«Не так давно у колі однодумців-краєзнавців виникла ідея нагородити А. Кохана найбільш високим званням, яке може отримати олександрієць — званням “Почесний громадянин міста Олександрії”. Реалізація цієї ідеї пішла дуже швидко. За ініціативу надати таке звання поставили підпис творчі спілки і громадські організації, проголосували на зібраннях трудові колективи і об’єднання громадян. І в самій сесійній залі, коли представлявся проект, депутати абсолютною більшістю проголосували за це рішення. Такою кількістю голосів можна розпустити міську раду або оголосити місцевий референдум. А от, виявляється, замість таких руйнівних рішень є і інші мотиви для спільного голосування політичних конкурентів. До речі, тоді міська рада була сформована з депутатів різних політичних фракцій, де не було жодного мажоритарника, а політична конкуренція була досить жорсткою.
Найцікавіше у цій історії з присвоєнням почесного звання реакція самого Анатолія Ілліча. Автор рядків телефонував Анатолію Іллічу, щоб дізнатись його думку щодо присвоєння звання та його особистого ставлення до цього питання. Анатолій Ілліч відповів, що він вважає це… нескромним і в місті є чимало кандидатур, які зробили більш вагомий внесок у життя міста. Хочете вірте, хочете ні, проте саме так і було. Скажу відверто, що така відповідь мене не здивувала» (В. Голобородько, «Анатолій Кохан: лікар, краєзнавець і журналіст», «Городской курьер»).
А это из уже дважды процитированного интервью:
«Я не хочу выступать в роли оракула, но сейчас совсем исчезло такое понятие, как санитарное просвещение населения. Сейчас все консультации врачей по телевидению, радио, в Интернете преследуют единственную цель: что-то разрекламировать. Причем эти рекламы какие-то агрессивные: купи мое! Купи сейчас! Если не можешь купить, мы тебе первую порцию бесплатно домой принесем, только позвони! Ужас. У меня к таким врачам презрительное отношение. Думаю, подобную рекламу следует запретить».
«Во многих странах, например, в США, Германии, многих странах Европы, существует стандарт: о близкой смерти больному надо говорить. Чтобы человек мог закончить начатые дела, рассчитаться с долгами, подготовить завещание, решить имущественные вопросы. Такой подход имеет право на существование. Но мое личное мнение: говорить о неотвратимой смерти надо родственникам больного, а не ему. А говорить правду больному не только не нужно, а иногда преступно. Был такой случай. Работала со мной медсестра, у которой отец заболел раком легких. В плевральной полости у него накапливалась жидкость, и вот моя жена ходила раз в неделю к ним домой и откачивала эту жидкость, делала пункцию. Она сделает эту процедуру, и ему легче, улыбается, появляется аппетит… Так мы ходили восемь или десять раз. И вот в очередной раз приходим, а он на диване в саду лежит лицом к спинке, ни с кем не разговаривает. Не успели мы его жену спросить, что случилось, как из дома выходит дочь и давай с порога: “Роза Соломоновна! Анатолий Ильич! Вы понимаете, он верит, что ему эти пункции помогают! Но у него рак! Он безнадежен!” Этот больной отказался от еды и через три дня умер. Скажите, нужна была такая правда? Он прожил бы еще немного, я согласен, но каждый прожитый день — это жизнь в миниатюре. И эти несколько дней, которые он мог еще прожить, у него отобрали… Зачем?» (Т. Гора, «Анатолий Кохан: 10 вопросов юбиляру»; «Вільне Слово»).
Удивительно (или, наоборот, неудивительно), но все мои интервьюеры оказались очень интересными людьми. Для себя я уже запланировала интервью с главврачом ЦРБ Валентиной Корнеевной Гарагулей. Хотелось бы еще раз встретиться и поговорить с Розой Соломоновной — очень красивой и стильной (правда-правда), интеллигентной женщиной «за семьдесят пять», которая, утирая слезы, рассказала нам, как заквасить помидоры и засолить семгу за два дня. А еще я с удовольствием поработала бы недельку в «Городском курьере» под начальством Виктора Голобородько (хотя бы в рамках заявленного, но забытого из-за выборов, проекта «УЦ» и Союза журналистов о командировках корреспондентов областных СМИ в районные и городские газеты) – уверена, что у него есть чему поучиться…
Ольга Степанова, фото Павла Волошина, «УЦ».
От редакции. «Что имеем не храним, потерявши — плачем». Для многих в Александрии (и не только там) только теперь открывается истинный масштаб этого человека. Наверняка многие из его земляков захотят рассказать свою историю, связанную с Доктором Коханом или просто почтить его память. Пишите, мы напечатаем.
