Рубрика: 36

На носу выборы, и в избирательных списках партий мы снова увидим знакомые фамилии — врачей и преподавателей, артистов и журналистов. И снова найдутся досужие граждане, которые с умным видом станут рассуждать: мол, нечего им тут штаны просиживать, пусть лучше своим делом занимаются. Что ж, каждый волен думать так, как он считает, а мы решили поинтересоваться мнением известных кировоградцам врачей — нынешних и экс-депутатов, — стоит ли медикам идти в местные советы или все-таки лучше заниматься своими непосредственными обязанностями — лечить людей.

Главврач Кировоградской областной больницы Лариса Андреева «депутатствует» уже 4-й созыв и, как она выразилась, кроме головной боли, от этого ничего не имеет. «В числе депутатов медики должны быть обязательно, причем и в местных советах, и в Верховной Раде. Но их, к сожалению, единицы, поэтому мы и терпим фиаско — нет ни реформ, ни программ, ни финансирования нормального. Смотрите, если бы в областном совете было бы достаточное представительство медиков, там больше знали бы о проблемах медицины, и можно было бы более рационально решать вопросы и ремонтов, и закупки оборудования. Местные советы должны решать проблемы громады, следовательно, там должны быть представители всех профессий, а не 70% бизнесменов, решающих свои проблемы. Но, несмотря ни на что, мы все равно каких-то результатов добиваемся».

Сергей Бондарчук — заведующий торакальным отделением областной больницы, депутат уже второго созыва, — тоже считает, что медики обязательно должны входить в состав местных советов. «Врач — это высокоинтеллектуальный специалист, даже исходя из того, что на врача учатся дольше, чем на представителя любой другой профессии, — практически 10 лет. И в некоторых юридических вопросах мы также разбираемся не хуже других специалистов. Так что вполне можем и юридические вопросы решать. И на заседании бюджетной комиссии, когда будут рассматриваться вопросы, связанные с финансированием медицины, я, как говорят, вставлю и свои пять копеек. Кто, как не врач, знает, куда важнее и нужнее в данный момент направить средства и в каком количестве?»

Главврач детской областной больницы Василий Хорощак поделился с нами своими мыслями о депутатстве медиков: «Я был депутатом горсовета 3 созыва, и именно благодаря этому мы могли что-то «вырвать» для медицины. Каждая отрасль должна направлять в местные советы своих лучших представителей, чтобы они могли отстаивать свои интересы, решать свои проблемы, которые они знают изнутри, а не понаслышке. Я считаю, что львиная доля бюджетных средств должна уходить именно на бюджетную сферу — на школы, больницы, детские сады… Конечно, нужно и русло чистить, и мостики строить, но, когда на лечение одного больного в день выделяется 2-3 гривни, о чем можно говорить? А если будут среди депутатов медики, они смогут хоть часть вопросов решить».

Однако не все представители кировоградской медицины имеют столь единое мнение. Григорий Урсол, возглавляющий созданную им Больницу Святого Луки, считает, что он должен заниматься тем, что умеет лучше всего. «Я привык заниматься своими прямыми обязанностями, которые возложил на меня Господь. Депутатство ведь, по большому счету, — это политика. А политики практически все — лжецы. Когда их в этой лжи уличаешь, они говорят тебе: «А что ты хотел? Это же политика!» Сама профессия врача подразумевает то, что это должен быть порядочный человек, он не должен допускать лжи, поэтому, на мой взгляд, врачам и не место в политике. Кроме того, политика преду­сматривает наличие партий, создание коалиций, а врач должен быть нейтральным и оказывать помощь всем без исключения — не обращая внимания на национальности, вероисповедание и политические взгляды. Я был депутатом горсовета один раз, это было на волне оранжевой  революции. Тогда мы все были на подъеме, ходили на Майдан… Так от «Нашей Украины» было три беспартийных депутата — мы с доктором Виктором Михайловичем Мягким и спортсмен Александр Симоненко. Нет уж, лучше я буду заниматься конкретным делом — лечить людей».

К сожалению, мы не смогли узнать мнение еще одного признанного эксперта в медицине — Виктора Мягкого, так как он в отпуске, но и то, что мы услышали от наших собеседников, позволяет каждому читателю сделать вполне конкретный вывод.

Беседовала  Ольга Березина, «УЦ».

Для самих организаторов круглого стола под названием «Творчий простір міських музеїв», прошедшего в галерее «Елисаветград», стало неожиданностью немаленькое количество участников: более 30 представителей самых разных музеев Кировограда.

Основную цель этой встречи руководитель галереи «Елисаветград» Николай Цуканов сформулировал так: «Мы собрались здесь прежде всего для того, чтобы познакомиться друг с другом». Это оказалось весьма актуально, так как сами музейные сотрудники не знали о существовании некоторых музеев в нашем городе. Кроме представителей областных и городских музеев, на круглом столе присутствовали несколько учителей-энтузиастов, ответственных за школьные музеи, а также (в качестве представителя от музея КЛА НАУ и Музея авиации под открытым небом) ректор летной академии Сергей Неделько и депутат горсовета Игорь Волков.

Вместе с тем, как отметила краевед и глава Музея истории образования Кировоградщины Лариса Гайда, количество хранилищ минувшего времени пока не перешло в качество: «При всем многообразии музеев в нашем городе отсутствует самый главный — музей истории Елисаветграда-Кировограда. История нашего города представлена в различных музеях фрагментарно, отсутствует единая историческая концепция, в рамках которой должны развиваться музеи. Мы, к сожалению, видим, чем это обернулось для Кировограда, по дискуссии вокруг его переименования. Все эти дебаты, дрязги, споры возникли потому, что люди попросту не знают историю родного города. Если бы была единая концепция, если бы был музей истории Елисаветграда-Кировограда, который хранил бы дух нашего города, стольких споров вокруг переименования не было бы». Кстати, как отметила Л.Гайда, сама она склоняется к историческому названию Елисаветград по простой причине: «Название Кировоград кажется нам родным, но наш город носит его всего несколько десятилетий. Большую же часть своей истории — значительно дольше всех остальных своих имен вместе взятых — он назывался Елисаветградом».

Однако, как и положено образованным людям, сотрудники музеев не стали углубляться в дебаты вокруг переименования Кировограда, а сосредоточились на заявленной теме.  Чтобы заполнить стратегический пробел, на который указала Лариса Гайда, было предложено в качестве начального этапа создать общественную организацию, объединяющую музейных работников нашего города.

Второй серьезной проблемой для кировоградских музеев является их низкая посещаемость. О большинстве из них горожане попросту не знают. «Скромность в данном случае — уже не достоинство, о себе нужно заявлять, себя нужно даже навязывать», — так отметил Н.Цуканов.

Такая неформальная встреча представителей музеев состоялась впервые. Возможно, она станет началом плодотворного сотрудничества и множества интереснейших проектов. Пока же музейщики Кировограда всего лишь перезнакомились между собой и наметили приблизительный план действий. А у нас возник резонный вопрос: что же мешало им собраться раньше?

Виктория Барбанова, фото Елены Карпенко, «УЦ».

Четвертого сентября художественный руководитель Кировоградской областной филармонии, заслуженный деятель культуры Наталья Бондаренко отметит замечательный юбилей. «УЦ» присоединилась к поздравлениям еще накануне торжественного события.

– Наталья , в чем заключаются ваши функции как художественного руководителя?

– За рубежом это называется арт-директор. Работа вплотную связана с режиссурой, сценариями, выпуском буклетов, съемками фильмов, подбором артистов и репертуара. Каждый день мы встречаемся с директором и обсуждаем каждый пункт того или иного мероприятия. Можно сказать, что работаем с Николаем Ивановичем Кравченко в тандеме. У нас полное взаимопонимание и налаженная работа. В других областях бывают случаи, когда худрук в контрах с директором. У нас этого не может быть в принципе. Есть директора, которые занимаются исключительно хозяйственными вопросами, и худруки – только художественной частью. В нашем случае все не так. Директор знает каждый мой сценарий практически наизусть, а мне, в свою очередь, приходится вникать в его вопросы. Я знаю, где у нас кондиционеры, какая есть техника, где взять стулья для концерта в холле, и так далее…

– В стране регулярно происходят преобразования, у людей меняются приоритеты, как часто приходится вносить изменения в репертуар коллективов филармонии?

– Это болезненная тема. Если брать национальные народные оркестры и коллективы, то они как раз занимаются сохранением репертуара. Сохраняют традиции и национальные номера. А есть коллективы, которым можно обновлять репертуар. Но в этом случае возникает масса препятствий. Прежде всего потому, что новый репертуар – это большие деньги, которые не всегда имеются. Сегодня наши солисты стали больше исполнять произведений патриотического направления. Сейчас это важно. Для наших исполнителей пишут песни наши же, кировоградские авторы. Репертуар камерного оркестра постоянно обновляется. С ними проще и дешевле.

– Коммерческими концертами занимается директор или?..

– Только он. Даже если продюсеры выходят на меня – я перевожу исполнителя или коллектив на Николая Ивановича. Иногда приходится и отказывать. Говорят, мол, у нас всеукраинский тур, и мы бы хотели еще и Кировоград. Ан нет, поздно, день уже занят.

– Прошлый сезон был насыщенным, было много интересных концертов, и все же кировоградцы почти не слышат в филармонии рок, джаз. Проблема материальная или какая-то другая?

– Больше другая. В развитых странах филармонии используются исключительно как площадки для классических произведений. Это норма. У нас, в таких городах, как Кировоград, филармония является самой большой концертной площадкой и используется в разных направлениях. Хотя, правда, рока у нас нет. Пусть это уже и стало классикой, но есть определенные трудности с исполнителями и зрителями. Ребята хотят пить пиво в зале, есть чипсы. Для них существуют другие площадки, более к этому подходящие. Боремся за воспитание зрителя, пьяных и обкуренных в зал не пускаем. В данный момент, пока здесь работает наш коллектив, наше руководство будет делать именно так. Придут новые – они будут руководить по-своему. Не знаем как, возможно, лучше, возможно, хуже. Может, они бильярд в зале поставят. Мы придерживаемся того, что истинное предназначение филармонии – это классика, народное творчество. Разумеется, без коммерческих концертов нам не выжить. И львиную долю этих концертов составляет популярная музыка. От этого никуда не деться. Она выручает филармонию, но мы не ставим заоблачные цены на билеты.

– Попсовые концерты предусматривают фан-зоны, дэнс-площадки, не было ли идеи снять первые ряды и устроить праздник любителям потанцевать во время концертов?

– Один раз мы это уже сделали на юбилейном концерте музыкального училища. Нас упросили снять три первых ряда. Мы пошли на уступки. Но филармония давным-давно требует ремонта. И если еще несколько раз придется снимать кресла, то от пола ничего не останется. Стульям уже много лет, их не меняли лет тридцать, а то и больше. Наша площадка не предусмотрена для таких испытаний. Лучше нам такого не предлагать. Как малую площадку мы используем фойе. Находим по всей филармонии стулья, ставим их и делаем программы. В областном театре теперь два зала – большой и малый. И наш холл тоже можно считать малым залом филармонии.

– Как сочетаются социальные и коммерческие проекты в одном здании?

– Это разные проекты и разная публика. Жаль, что на социальных концертах не бывают зрители, которые ходят на коммерческие проекты. Мы же видим, кто ходит. Своими социальными проектами мы можем называть концерты-лекции «Жінкам при надії» (в прошлом концертном сезоне провели три таких акции). В сентябре концерты для беременных снова запускаются. «Вересневі самоцвіти», также работаем с епархией, делаем концерты для воинов АТО, весенние проекты, детская филармония, которой мы гордимся… Работы много, и ее приятно выполнять. Идей может быть много. Реализовать их сложно. Элементарно не хватает денег.

– По этой причине из областной филармонии уходят артисты…

– Уходят, но и приходят. В основном уходят танцоры. Все из-за маленькой зарплаты. Сейчас мы ведем переговоры с вокалистом, надеюсь, что он будет еще одним солистом в нашем доме.

– Коллектив небольшой, но дружный…

– Это семья. А может, и больше. Никто из нашего коллектива не может нас подвести.

Беседовал Руслан Худояров, «УЦ».

«Последний раз я был в Бобринце где-то в 1982 году – в Кировограде была премьера моего фильма “Любимая женщина механика Гаврилова”. Из Бобринца прислали машину, и я в течение одного дня успел выступить в сельхозтехникуме, еще где-то, прогуляться по родным местам, пообедать (!!!) и вернуться в Кировоград. Сердце защемило, когда я вошел во двор первой школы, – нахлынули воспоминания… Я не успел побывать в парке, где расстреляли дедушку и бабушку», – писал Петр Тодоровский в 2010 году в письме бобринчанину Анатолию Никитичу Вутянову.

Случилось так, что Тодоровские, бежавшие из захваченного фашистами Бобринца в 1941-м, когда будущему режиссеру было шестнадцать, больше в родной город не вернулись. Но бобринецкое детство, страшные картины Голодомора и бегства от смерти навсегда сохранились в его памяти, их он описал в повести «Вспоминай – не вспоминай», о них рассказал в фильме «Созвездие Быка». Незадолго до смерти Петра Ефимовича телеканал «Россия. Культура» снял документальный фильм о нашем знаменитом земляке «Монологи в четырех частях». В одном из интервью Петр Ефимович рассказывает о своем бобринецком детстве, о своем родном городе. Он помнил все и рассказывал так живо, что зрителю казалось, что он знал эту семью, видел этот довоенный городок, сам чувствовал вкус оладьев из гнилой свеклы с веником…

26 августа, в день, когда Петру Тодоровскому исполнилось бы 90, в зале искусств библиотеки им. Чижевского прошло очень теплое мероприятие, посвященное этой дате. Краевед Лариса Гайда рассказывает:

– В этом году я ездила на Одесский кинофестиваль и побывала в музее Одесской киностудии. Это не самый посещаемый музей, расположенный в двухэтажном особняке на территории киностудии. Но это удивительное место, директор музея – Вадим Васильевич Костроменко – сам всю жизнь проработал на этой киностудии оператором и может часами рассказывать о том, как снимался, например, фильм «Место встречи изменить нельзя», о своих коллегах, с которыми работал. Петр Тодоровский – в то время тоже оператор, – работая на Одесской киностудии, дружил с Вадимом Костроменко. А по съемочным павильонам бегал маленький мальчик Валера. В основе фильмов Валерия Тодоровского «Стиляги» и «Оттепель» – детские впечатления, полученные именно тут, на Одесской киностудии.

У меня появилась идея провести вечер памяти Петра Тодоровского в Кировограде. Я созвонилась с бобринчанами, узнала, что есть у них, пригласила их в гости.

У бобринчан оказалось много информации. В городе своим знаменитым земляком очень гордятся, ему посвящен один из залов музея, на школе, где он учился, есть мемориальная доска и т. п. С 2003 года местный краеведческий музей переписывался с Петром Ефимовичем. Параллельно в Бобринце собирали воспоминания о семье Тодоровских, которые были интересны и самому режиссеру. В 2008-м местные фермеры Виктор Чмиленко и Алексей Цоколов и тогдашний директор краеведческого музея Людмила Наумчак ездили в гости к режиссеру. О той поездке «Украина-Центр» подробно писала. После смерти Петра Ефимовича Цоколов и Чмиленко выступили за присвоение одной из улиц Бобринца имени Петра Тодоровского. Пока это не сделано, но бобринчане уверены, что сейчас в связи с декоммунизацией в городе обязательно появится улица Тодоровского. (Пользуясь случаем, скажу пару слов о Викторе Чмиленко – погибшем герое Небесной сотни, в честь которого названа улица в Кировограде. Он был не только революционером, борцом, но еще и человеком фанатично влюбленным в свой край, в свою историю. Именно Цоколов и Чмиленко много лет назад свозили меня на экскурсию в некогда еврейский город, где сегодня живут всего несколько евреев, показали могилу Анны Бронштейн – бабушки Льва Троцкого и место, где стоял дом Бронштейнов. Они строили в Бобринецком районе церкви, искали на заброшенных фермах плиты с еврейских могил и отво­зили их на кладбище. Кроме них, тогда это, кажется, никого не интересовало. Виктор Чмиленко когда-то передал нам диск с записями интервью очевидцев Голодомора в Бобринецком районе. Он сам, лично, в течение нескольких лет ездил по селам и записывал рассказы бабушек, чтобы сохранить память о тех страшных событиях. И нам бы очень хотелось, чтобы Виктора Чмиленко помнили и таким тоже).

Директор музея Раиса Кучугура (на фото) и учительница бобринецкой гимназии Наталья Бибик рассказали много интересного, показали уникальные фотографии и почитали письма Тодоровского (одно из которых мы процитировали в начале статьи). Конечно, лучше всего о режиссере, операторе, композиторе и писателе Петре Тодоровском рассказывают его произведения. И нет, наверное, ни одного человека на постсоветском пространстве, который не слышал его песен и не видел его фильмов. Нет таких людей и в нашей области, однако мы почему-то не воспринимаем Тодоровского своим, нашим, даже несмотря на то, что он всегда вспоминал о Бобринце с особенной теплотой.

Заведующая отделом искусств библиотеки им. Чижевского Светлана Ушакова, которая больше двадцати лет руководит киноклубом «Экран», рассказала, что удивило ее еще в девяностые, когда в киноклубе собиралась чуть ли не вся местная интеллигенция: о елисаветградских корнях Андрея Тарковского знали все, о том, что Тодоровский вырос в Бобринце – почти никто.

– У нас, в отделе искусств, есть десятки книг о творчестве Андрея Тарковского и ни одной о Петре Тодоровском, – говорит она. – Не потому, что мы не захотели купить книгу о нем, а потому, что таких книг вообще нет.

Кажется, режиссер массового кино не может быть культовым, и писать о нем маститым кинокритикам нечего. Но творчество Тодоровского так многогранно! Светлана Ушакова показала нам небольшой отрывок из фильма «Верность» 1965 года, который тогда имел третью категорию, то есть видели его очень немногие (сейчас его можно скачать на сайте «Мосфильма») – очень «тарковский» отрывок, в котором без единого слова режиссер и оператор Тодоровский говорят очень многое. Да и сама жизнь Петра Тодоровского заслуживает книги. Вы, например, знали, что бобинные записи квартирников Высоцкого, которые расходились в 60–70-е годы по всему СССР, записывал в Одессе именно Петр Тодоровский? Или что он поддержал писателя Виктора Некрасова, когда его травили за роман «В окопах Сталинграда»? Что он дружил с Зиновием Гердтом и Булатом Окуджавой?

Снять фильм по последнему своему сценарию «Встреча на Эльбе» Тодоровский не успел. В этом году фильм закончила его вдова, режиссер и продюсер Мира Тодоровская (возможно, вы видели ее фильм «Вареники с вишнями»). Минкультуры РФ почему-то отказалось финансировать съемки, и Мира Тодоровская продала их квартиру в Москве, а потом обратилась к киноманам с просьбой поддержать проект. Этим летом фильм вышел в прокат. Надеемся, скоро его можно будет посмотреть и в Украине.

А вот более ранние фильмы Тодоровского можно посмотреть в Кировограде на большом экране. С сентября в библиотеке им. Гагарина (ул.Михайловская – бывшая Кирова, 29/33) каждую вторую и третью субботу месяца будет работать «Ретро-кинозал», где можно будет посмотреть на большом экране популярные фильмы шестидесятых-семидесятых годов прошлого века. Вход свободный. Начало сеансов в 14.00. Приходите, смотрите Тодоровского и обязательно гордитесь тем, что он наш, местный.

Ольга Степанова, фото Елены Карпенко, «УЦ».

С первым днем осени стартовал не только очередной учебный год в школах, но и новый телевизионный сезон. К нему руководство канала «Кировоград» подготовило сразу несколько приятных сюрпризов для своих телезрителей. Каких? Читайте и смотрите!

Юбилей с ароматом кофе

– Несмотря на все изменения и реорганизации, которые сейчас происходят в государственном телевидении, нам не сидится спокойно, – говорит гендиректор Кировоградской телерадиокомпании Вадим Мурованый. – Наша творческая команда всегда ищет что-то новое. Иначе попросту скучно жить и работать. В общем, к наступающему телевизионному сезону мы подготовили несколько новых проектов. Самый масштабный из них сейчас осуществляет команда утреннего шоу «Ранкова кава» во главе с Еленой Квашей. Кстати, а сколько сезонов «Ранкова кава» уже в эфире? Два, три, четыре… Елки-палки, десятый сезон! Юбилей. Так, надо это как-то обыграть…

Похоже, творческий процесс в стенах телерадиокомпании не прерывается ни на минуту. Об особенностях юбилейной «Ранкової кави» нам рассказала руководитель проекта Елена Кваша.

– В этом сезоне «Ранкова кава» опробует принципиально новый формат, – рассказывает она. – Раньше шоу выходило по будням, с 7 до 9 утра. Теперь же, кроме будничных выпусков, мы будем делать утреннее шоу и в выходные дни, с 9 до 11 утра. На первый взгляд, различий практически нет, но на самом деле они огромны. Будничный формат телепередачи учитывает то, что зритель смотрит программу, собираясь на работу. Он спешит. Внушительная часть информации, которую мы выдаем в утреннем эфире, воспринимается не зрительно, а на слух. Поэтому мы, например, не можем позволить себе длинных рубрик – зрители просто не досмотрят их до конца. В выходной день человек никуда не спешит, и это открывает новые возможности. Рубрики останутся – будет и «На природу з Олександром Середою», и программа о здоровье, и другие, но подаваться они будут более развернуто.

Новые лица в «Ранкаве»

– На телеканале не прекращаются кастинги ведущих на самые различные программы, в том числе и в утренний телеэфир. Состав ведущих «Ранкової кави» был пересмотрен, в результате из тех, кто вел программу в прошлом сезоне, остался только Дима Крендель. В новом качестве выступит Аня Тишкус, которая раньше вела прог­нозы погоды. Одна из новеньких ведущих до этого вообще на телевидении не работала. Естественно, все они очень волнуются, а больше всего волнуется руководство, которое отвечает за эфир, то есть я. Будут и новые рубрики. В частности, благодаря волонтерам из Красного Креста у нас появится рубрика, в которой зрителей будут знакомить с приемами оказания неотложной помощи. В выходные в «Ранковій каві» появится детская рубрика, где малышей будут учить  английскому языку. В общем, включайте телевизоры в уик-энд и смотрите нас с 9 до 11-ти.

Возвращение «Погляда»

В новом телесезоне в кировоградский эфир возвращается аналитический формат. Вадим Мурованый признался нам, что с наибольшим нетерпением ждет выхода в эфир обновленной программы «Погляд»:

– Это один из ключевых проектов, с которым мы с Андреем Богдановичем в 2010-м приступили к реформированию КОГТРК. К сожалению, после событий февраля 2014 года «Погляд» исчез из эфира. Все эти полтора года я мечтал вернуть эту аналитическую программу, и вот наконец в нынешнем сезоне «Погляд» будет в эфире вместе с бессменным Андреем Богдановичем. Но и здесь мы решили кое-что обновить и изменили формат передачи. В эфире будут двое телеведущих – помогать Богдановичу будет Настя Мусатенко. Без ложной скромности отмечу, что аналитическую передачу с двумя ведущими в кадре не все центральные каналы могут себе позволить. Это сложно технически, требует особенного уровня ответственности от режиссера и съемочной группы. Но канал «Кировоград» к этому готов. Уже розданы задания, подготовлены сюжеты. В числе этих сюжетов есть и журналистские расследования, и серьезные аналитические материалы. Приглашаю к просмотру – первый «Погляд» вышел в эфир 30 августа.

Приходите – научим

– Некоторые вещи к старту нового сезона мы изменить не смогли по причине ограниченности финансов, – подытожил Мурованый. – Так, техническое оснащение осталось на том же уровне. Хотя, если быть честным, наш телеканал технически оборудован лучше, чем все остальные региональные телекомпании в Украине. Такая вещь, как HD-студия, есть только у нас. Так что, хоть обновления и нет, жаловаться нам пока не на что. Не хватило денег и на новое оформление студии, поэтому передачи пока будут выходить в старых декорациях. Но главная проблема – вовсе не это. Как всегда, все решают кадры. Признаюсь, в телерадиокомпании перманентный кадровый голод. Кастинги телеведущих не прекращаются, есть острая нужда в технических работниках – операторах, монтажерах и т. д. С другой стороны, мы являемся настоящей кузницей кадров, эдаким телеинкубатором, из которого набирают работников центральные телеканалы. Например, наша замечательная телеведущая Даша Романская сейчас работает на канале «Украина». Маша Мельник вела утреннюю программу, а сейчас стажируется на «1+1». Я прекрасно понимаю, что на наши скромные зарплаты мало кто пойдет, поэтому взамен предлагаю насыщенную практику – приходите, ребята, мы вас научим. Тем более что научить есть чему. На каком еще телеканале столько времени отводится на прямые эфиры? Прямой эфир – это изюминка канала «Кировоград». В прямом эфире ежедневно выходит «Ранкова кава». Принципиально в прямом эфире проходят самые злободневные темы ток-шоу «Мы». Кстати, последний выпуск был посвящен актуальной теме – переименованию нашего города. В данном случае прямой эфир – это наш козырь, так как никто не сможет потом обвинить нас в предвзятом освещении темы. Вообще я считаю, что такая ситуация – это преимущество для нас. Раньше на областном телевидении погоду делали заслуженные люди, которые сидели и ждали пенсию. Пробиться молодому талантливому человеку через этот барьер было почти невозможно. Сейчас наша телекомпания – это стартовая площадка для дальнейшего карьерного роста в телеиндустрии.

Виктория Барбанова, «УЦ».

Окончание. Начало в № 35 «УЦ».

Наш давний автор Борис Ревчун в очередной раз съездил в США. Острым взглядом (и языком) писателя и экономиста он заметил и довольно пространно изложил некоторые новые аспекты заокеанского житья-бытья, сравнив их с нашими, украинскими. Приглашаем (и рекомендуем) прочесть продолжение заметок нашего земляка-путешественника и вместе с ним задуматься о реалиях отечественной жизни и о насущных кировоградских проблемах в частности.

Копты, копы и укропы

Можно было бы посвятить больше времени на изучение того, что еще есть в Америке (и почём), но у нас женой на подобные полевые исследования не было времени. Мы целенаправленно ехали помочь молодым, замотанным работой и вырвавшимся на 6 дней на моря родителям понянчить в их отсутствие маленького ребенка, а это уже работа ответственная и порой (особенно ночной) трудная. Поэтому, когда зять посадил нас в машину и повез в аэропорт им. Д. Ф. Кеннеди (JFK) для отлета на родину, мы сразу же расслабились. Но оказалось, что слишком рано.

У стоек 7-го терминала аэропорта, в котором квартирует наша авиакомпания UIA (Міжнародні авіалінії України, МАУ) и где обычно происходит регистрация пассажиров на Борисполь, конечно, на табло не горело Mission impossible (миссия невозможна), но было подозрительно малолюдно. Кучке толпящихся и ропщущих пассажиров нашего рейса противостоял один клерк JFK, пытавшийся осторожно объяснить причину отмены полета и его переноса на неопределенное время следующего дня. Из его путаных ответов на вопросы осаждавших клерка неудачливых пассажиров зять понял, что завтра всем пассажирам отложенного рейса надо прибыть на регистрацию к 13:00, а там видно будет, а также то, что у нашего самолета какая-то техническая неисправность… Эта новость тотчас заставила нас неслабо озаботиться вопросами: «Какой сложности поломка?», «Кто (наши или американцы) и какими подручными средствами будут эту неисправность устранять?» и т. д. Было 10 часов вечера. Мы не завидовали тем, у кого в Нью-Йорке нет родственников, у кого, возможно, перед отлетом потрачены последние доллары и т. п. Ничего не поделаешь – пришлось через весь огромный город возвращаться назад (почти час при несложном трафике).

Войдя в квартиру, находим в компьютере контактный телефон и пытаемся в представительстве МАУ в JFK узнать хоть какую-то уточняющую информацию. Автоответчик просит подождать, обещая живую связь в течение 10 минут. Через полчаса прослушивания ряда успокаивающих мелодий кладем трубку. Решив, что валерьянка и снотворное успокоят лучше, глотаем и ложимся спать в надежде, что необязательность работников МАУ объясняется тем, что их в аврально-ремонтном порядке бросили на помощь орлам Коломойского – поставить на крыло Боинг-767. С утра телефонная история повторяется.

В состоянии прежнего неведения выезжаем в JFK за час до объявленного предыдущим вечером. Однако на пути в аэропорт сплошные пробки, едем полтора часа. Переживаем. Напрасно. По приезде узнаем, что регистрации не было и нет: якобы зависли компьютеры. Информация показалась нам подозрительной для солиднейшего JFK. Впрочем, и на гранда аэроруха, возможно, бывает проруха. «Успокаивало» то, что к стойкам регистрации нашего рейса выстроилась громадная очередь уставших от недосыпания и прочих мытарств пассажиров. Всех вопрошающих работники JFK, обслуживающие наш рейс, успокаивают: полет состоится. Отпускаем зятя, становимся в хвост очереди, ждём-с. Долго.

С головы в хвост очереди передается благая весть: компьютеры заработали, регистрация началась. Но в течение получаса никаких признаков подвижки в конце очереди не наблюдается. Несколько израильтян, у которых в Борисполе стыковочный рейс на Иерусалим, требуют ясности (исправлен ли самолет, во сколько вылет), качают права, скандалят с невозмутимыми служащими JFK.

К пяти часам дня, после регистрации и пропуска через техсредства предупреждения терроризма и наркотрафика, все пассажиры скапливаются у отведенного нам гейта № 2 (Gate – коридор выхода на посадку). Выстраивается новая очередь. Не проходит и часа, как табло с нашим рейсом гаснет и всем пассажирам предлагается получить пятнадцатидолларовый ваучер МАУ на питание, который принимают в любом аэропортовском буфете или ресторанчике. Народ заволновался пуще прежнего: значит, опять задержка, причем существенная. Кроме того, второй гейт по расписанию должен обслужить вылет рейса исландской авиакомпании. Нас просят переместиться в Gate 3.

Отоварив ваучеры (доплатив за обед по несколько своих долларов к скромной подачке МАУ), отсидев и отлежав на полу (мест на креслах ожидания хватает далеко не для всех), выстраиваемся в новую очередь. На табло нового гейта загорается номер нашего рейса. Оживление. Вскоре реанимированная надежда измученных пассажиров гаснет вместе с табло: судьба нашего рейса опять неизвестна. Потом работники МАУ и JFK обнадеживают нас информацией о том, что самолет уже полностью готов, ждет, когда его перетянут через взлетно-посадочную полосу и припаркуют к рукаву нашего гейта. Часов пять «тянут, потянут – вытянуть не могут». Я грустно шучу: пару сотен пассажиров нашего рейса, как бурлаки, уже б давно бечевой притянули несчастный Боинг, улучив момент, когда бетонная полоса-разлучница свободна от взлетов-посадок.

Мы переспрашиваем причину задержки. Офицеров наземной службы JFK третьего гейта, а также сотрудников МАУ окружают плотным кольцом и с пристрастием допрашивают. Те клянутся, что прежде озвученная причина абсолютно правдива: мол, интенсивность эксплуатации полосы такова, что иголки негде вставить. Мол, надо набраться терпения и ждать: самолет вот-вот подтянут к гейту – в унисон божатся и наши, и американские офицеры аэропорта. Но пассажиры всё больше подозревают, что им врут, причем безбожно.

И тогда божьи люди не выдерживают. Православные, забыв про одну из семи христианских добродетелей – терпение («Бог есть Бог терпения и утешения» (Рим. 15:5), учиняют настоящий бунт, граничащий с дебошем. Вечер в третьем гейте перестает быть томным, перерастая в такой бурный скандал, что на место заварухи срочно вызывают полицейских аэропорта. Бьюсь об заклад, что в данный момент читатель подумал об украинских пассажирах, закаленных и вдохновленных героическими событиями майданов последних лет, укропах. Как бы не так! Наши ворчали в тряпочку, изливая друг на друга возмущения и стараясь как-то утешить себя по поводу своих рушащихся планов и надежд. У нас, например, накрылся заказ на вип-маршрутку, которая в неудобное вечернее время, сразу же по прилете, должна была подобрать измученных десятичасовым перелетом и семичасовым джетлагом (jet lag – синдром смены часового пояса) пенсионеров в бориспольском аэропорту и довезти их до подъезда родного дома. Жена сидела на аэропортовском полу, а я на нем лежал с безучастностью обреченного. В голове крутились заученные на память (и насмерть) в школе строки из некрасовского стихотворения «Размышления у парадного подъезда»:

В чем-нибудь

приискать утешенье…

Не беда, что потерпит мужик:

Так ведущее нас провиденье

Указало… да он же привык!

Впрочем, с другой стороны, украинцев можно понять и оправдать: не сильно рыпнешься отказываться от единственного прямого проплаченного рейса, который вот-вот состоится (не отменяют же), без гарантии того, что ты быстрее и хотя бы за те же деньги доберешься в Украину на перекладных через аэропорты других стран. Уж точно будет дольше, накладнее и напряжнее. И еще, главное: что в США дозволено американцу, не дозволено быку (я в данном случае про себя, Быка по гороскопу). Да и для шумного бунтаря любого другого знака зодиака-гражданина Украины, страны, с которой американцы не очень-то считаются (последние полтора года дают основания для такого подозрения), нет каких-либо весомых гарантий, что его не задержат не церемонящиеся в таких случаях аэропортовские копы. Поэтому все надежды были на коптов. Именно они и затеяли настоящую революционную бучу.

Поясняю. Среди пассажиров нашего рейса была туристско-паломническая группа из 55-ти американских коптов, этнических египтян из штата Нью-Джерси. Почти все они были в одинаковых голубых футболках. На спине указывалась их принадлежность к коптской православной христианской церкви соседнего с Нью-Йорком штата Нью-Джерси, а спереди – конечный пункт их паломничества – Иерусалим, куда верующие опрометчиво решили лететь через Борисполь. Группу возглавляли трое священников в черных рясах до пят, поверх которых висело по большому кресту с распятием Христа, образцом терпения для всех верующих. Святые отцы поначалу успокаивали своих прихожан, но с каждым последующим часом задержки все меньше ограждали рядовых членов делегации. Один из батюшек даже подошел к облепленной египтянами стойке гейта и подключился к прессингу его сотрудников, правда, не так эмоционально, как остальные копты. Переговоры шли с нарастающей экспрессией, несмотря на вмешательство в разборки по-боевому экипированных полицейских. Основным требованием православных из Нью-Джерси был немедленный возврат их багажа. МАУ под разными предлогами им в этом отказывали. Копты сыпали разнообразными угрозами, одной из которых было то, что протестная акция сейчас будет передаваться в прямом эфире какого-то телеканала. Об этом постоянно пугала одна очень экзальтированная египтянка. Другая выкрикивала номер для возмущенных текстовых телефонных сообщений на какую-то радиостанцию. Третья – во весь голос периодически призывно, поистине истерично, с методичностью попугая выкрикивала: Don’t fly to Ukraine! Don’t fly to Ukraine!… («Не летайте в Украину!») Легко сказать. А куда ж нам лететь?

Украинцы всё это долго слушали, пока не зааплодировали. Я сначала не понял: «Неужели так быстро и легко наши земляки предали свою Родину и подыскали себе в уме какую-то другую?» Конечно же, нет! Просто сквозь окно терминала они высмотрели подтягиваемый буксиром к нашему гейту самолет с логотипом МАУ на хвосте. Радость от посадки в самолет в полночный час вскоре сменилась на очередное возмущение. Даже в украинском самолете среди бунтующих вновь большинство составили горячие, но, видимо, утратившие в Америке свою генетическую жаростойкость египтяне. Температура в салоне Боинга была около сорока градусов, не меньше. Такая баня продолжалась минут 50. До отбуксировки на взлетно-посадочную полосу и включения двигателей самолета, а соответственно – и основных кондиционеров, были подключены дополнительные. Жара снизилась ненамного, зато в салоне завоняло горючим. Пожилому львовянину-колясочнику и еще одному копту стало дурно. Бортпроводники прибежали с кислородными баллонами и масками. Копты, которые поздоровее, повскакивали со своих мест и, что-то негодующе выкрикивая, то ли на арабском, то ли на коптском языке, стали на телефоны снимать реанимационные хлопоты стюардесс. Те умудрялись спасать их единоверца и одновременно призывать скопившихся в проходах коптов вернуться на свои места и пристегнуться, т. к. самолет уже выкатился на полосу и стал наращивать обороты для взлета. А имидж Украины в глазах американских и многих прочих иностранных пассажиров нашего самолета продолжал падать.

Самолет взмыл в воздух ровно в час ночи. Кроме одного неработающего туалета, весь последующий полет проходил в штатном режиме. Думаю, что затраты МАУ на ваучеры и минеральную воду в JFK в определенной мере окупились на борту самолета, т. к. во время первого завтрака (или очень позднего ужина?) бОльшая часть измученных пассажиров предпочла напиткам и еде сон. Надо отдать должное команде бортпроводников (той же, что и на полете Борисполь – Нью-Йорк): обслуживали превосходно. Так же профессионально отработали и наши пилоты, их мягкой посадке в Борисполе аплодировали даже копты.

Дорога – закачаешься!

С маршруткой в Борисполе нам повезло. Спустя 30 минут после приземления мы уже мчались домой. До Смелы. Вскоре после нее начинался довольно-таки продолжительный участок пути, в корне опровергающий поспешное, чересчур смелое утверждение о том, что в Америке всё есть. Я, конечно, не проехал и стотысячной доли тамошних широких хайвеев и проселочных двухполосок, но всё же рискну заявить: «Таких дорог в Америке нет!»

При въезде в Черкасскую область билборд с портретом Тараса Григорьевича горделиво извещал водителей и пассажиров о том, что их приветствует Шевченковский край. Кобзарь – бренд для Украины уникальный и завидный для всех других регионов. Но на нем без реального подкрепления реальными славными делами далеко не уедешь (по такой-то дороге, которую правильнее было бы назвать направлением). Иначе получается дискредитирующая Черкасскую область спекуляция на достижениях давно минувших дней. Конечно, никаких хитрых и коварных замыслов по отвлечению внимания от дорожных проблем у черкасских руководителей не было, когда они устанавливали въездной билборд, но сочетание плакатной гордости за своего гениального земляка с бесстыдным равнодушием по поводу убитой «дороги» невольно напоминало аналогичную кремлевской («Деды воевали») лукавую отмазку «Прапрадеды писали!». Между прочим, маслом тоже (это я о Т. Шевченко). Короче, «картина маслом». Именно так я бы назвал то, что запечатлелось в моей памяти в тот грозовой вечер: сбившиеся в длинную пробку машины, виляющие и взаимно слепящие друг друга фарами и «плевками» грязной дождевой воды из-под колес, шмякающиеся в многочисленные глубокие колдобины и рытвины, и болотный пар, поднимающийся от разогретого за день асфальта, внезапно накрытого проливным дождем.

Мы с женой сидели в одном ряду с водителем маршрутки. Когда встречные фары или молнии высвечивали нашего водителя, его лицо при скорости вихляния в 20 км/час по сосредоточенности и напряженности не уступало образу пилота Формулы –1, входящего в поворот на скорости 320 километров в час. А справа – лик измученной жены: рывки и резкие торможения зигзагообразного слалома ее изрядно укачали. Нет, пожалуй, такая картина лучше бы удалась не Тарасу Григорьевичу, а другому нашему земляку-живописцу – А. И. Куинджи. Ею, будь он жив сегодня, Архип Иванович затмил бы свои шедевральные картины «Лунная ночь на Днепре» и «Вечер на Украине». Покидая Шевченковский край, хотелось посоветовать местному руководству поставить с обеих сторон этого длинного отрезка трассы по билборду и шершавым языком плаката на каждом из них разместить двусмысленный (два в одном) слоган: «Черкащина – край цивілізації».

Что в имени тебе моем?

Когда отрезок полотна черкасского шоссе, который по степени разрушения превосходит взлетно-посадочную полосу оставленного украинскими киборгами Донецкого аэропорта, оказался позади, мое душевное равновесие восстановилось, но ненадолго. Вскоре справа на дорожном указателе фары высветили название ЕЛИЗАВЕТКА, которое заставило меня вновь пуститься в противоречивые размышления. Подпадает ли и это село под проводимую в стране топонимическую люстрацию? Может, и это название как-то связано с именем императрицы Елизаветы?

Впрочем, что мне село, в котором я никогда не бывал. Сейчас, на подъезде к городу, в котором я родился и вырос, уместнее было задаться вопросом: «А к какому, собственно городу мы сейчас подъезжаем?» Наши столичные доктора (исторических и прочих наук) давно уже поставили его теперешнему названию диагноз: не жилец. И я, кстати, с ними полностью согласен. Киров – не герой моего романа. У него были свои романы, преимущественно служебные. По утверждениям многих исследователей, этот маленький (на полголовы ниже Сталина, у которого рост был 169 см) гигант большого секса имел кучу любовниц, на одной из которых и был пристрелен мужем-рогоносцем, который, на беду Сергея Мироновича, оказался еще и оруженосцем (ну, в смысле носил с собой оружие). Вскоре после этого убийства по стране стала ходить смертельно опасная для исполнителей частушка: «Эх, огурчики-помидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике».

Солидные исследователи утверждают, что «в коридорчике» – рифма, подсказанная официальной версией убийства, а на самом деле обманутый муж Николаев положил конец адюльтеру своей жены в тогдашнем главном кабинете Смольного. Доктор исторических наук Борис Илизаров, опираясь на рассекреченные документы, доказывает, что выслеживавший Кирова Леонид Николаев дождался, пока обидчик вошел в свой кабинет и предался любовным утехам с его женой. Привожу цитату историка: «Он был убит, что называется, ну, как бы это сказать аккуратнее, в тот момент, когда он занимался любовью… Он зашел в кабинет, где его ждала жена Николаева, стал заниматься с ней любовью прямо там, на полу, это задокументировано все. Николаев открыл дверь, увидел эту пару, лежащую на полу; он даже не разделся, Киров; и он выстрелил, попал ему в затылок».

Но всякие амурные дела – далеко не главная претензия к Кирову со стороны ученых. Ох уж эти заумные писаки: дай им волю да гласность, они такого накопают и накропают! Кирова, например, историки и политологи обвиняют в куда больших, поистине смертных грехах. Например, в организации жестоких расстрелов невинных рабочих и красноармейцев (о чем потом состряпали официальную версию про якобы подавленный контрреволюционный мятеж), расстрела крестного хода в прославление Святого Иосифа Астраханского, ареста и расстрела митрополита Астраханского Митрофана и епископа Леонтия в мае-июне 1919 года. При Кирове в Ленинграде снесли большое число храмов. Он являлся одним из инициаторов погрома ученых Российской академии наук («Академическое дело» ЛенОГПУ). Прямое соучастие Мироныча во многих сталинских акциях кровавого переустройства советизированной России до 1934 года вообще принимается по умолчанию, потому что Киров входил в высшее руководство страны, которое всё, без исключения, было повязано кровью и исковерканными судьбами миллионов своих подданных.

Читателям может показаться, что автор ломится в открытую дверь: решение о ликвидации топонима «Кировоград» – окончательное и не подлежащее обжалованию. Ни в какой опросный лист по переименованию города это название включено не будет. Так-то оно так, но на примере живучести сталинизма (с учетом несравнимо большей одиозности и кровавости одного из жесточайших диктаторов всех времен и народов, а также Эвереста разоблачительных материалов о нем) можно смело предсказывать последующие длительные фантомные душевные боли симпатиков Кирова как якобы невинной жертвы Сталина. Хочется надеяться, что благодаря моим заметкам пыль уляжется чуточку быстрее, а пыл недовольных свержением как рукотворного, так и нерукотворного памятников Миронычу (соответственно – с гранитного постамента на главной площади областного центра и с виртуальных пьедесталов в головах определенных категорий населения нашего города) немного поостынет.

Намного актуальней, как мне представляется, является вопрос о включении/невключении в этот опросник изначального названия города. Елизавета Петровна Романова, возможно, была не менее любвеобильна, чем С. М. Костриков (взявший себе псевдоним в честь персидского царя Кира). Её называли «весёлой царицей», но кровавой (как, например, Николая II-го) – никогда. Да, в годы её правления применялась практика жестоких телесных наказаний как в армии, так и крепостных крестьян. Тем не менее, впервые за сотни лет при правлении младшей дочери Петра смертная казнь в России не применялась. В условиях унаследованного самодержавия она всячески прививала и развивала в России ростки парламентаризма, просветительства, культуры, цивилизованности. Да, это был абсолютизм, но просвещенный.

Мой коллега писатель Василий Бондарь считает первоначально данное городу имя «колониальным клеймом», завуалированным тезоименитством Святой Елисаветы. Несомненно, как и все другие окраины Российской империи, Украина имела колониальный статус. «Империализм» и «колониализм» всегда понятия взаимосвязанные, и не всегда колониализм является только лишь внешнеполитическим аспектом империализма. Бисмарковское государство, например, задолго до захвата колоний за рубежом называло себя империей, империями классического типа были намного более многонациональные Габсбургская, Романовская и Османская империи. Во всех них было характерным не только экспорт образцов мышления и поведения из центра империи на подвластную окраину, но и наоборот: центр импортировал с периферии многие эффективные идеи и практики. Украина тоже делала весомые инвестиции в формирование идентичности всей громадной Российской империи. При Елизавете Украина была далеко не самой зашуганной падчерицей.

«Возлюби меня, Боже, в царстве небесном твоем, как я люблю народ сей благонравный и незлобивый» – этими словами императрица приветствовала казацкую старшину и простой люд Киева в 1744 году, выказывая тем самым свою лояльность и доброжелательность к Украине. Саму же Елизавету Петровну, состоявшую в церковном браке (пусть даже тайном) с украинским казаком Алексеем Разумовским, трудно причислить к украинофобам. Да и вообще, стоит ли с бескомпромиссностью судей решительных и строгих выносить вердикты империям и императорам давно минувших лет без учета сегодняшних понятий и ценностей? Во всем мире наблюдается тенденция ко всё большему взаимопониманию и терпимости (за исключением тех случаев, когда примирительный консенсус невозможен в силу явной антигуманной или одиозной сущности определенных явлений, событий и персон). В той части нынешней Украины, которая входила в Австро-Венгерскую империю, сохранилось много названий, которые при строгом подходе подпадают под понятие «колониальное клеймо», но стоит ли на этих территориях проводить политику топонимического пуританизма?

Или взять Америку, являвшуюся колонией Великобритании. Там никому в голову не придет устраивать грандиозную по масштабам люстрационную чистку в пику своей бывшей метрополии. Отец-основатель США Джордж Вашингтон, хоть неоднократно публично высказывался против рабства и даже завещал отпустить собственных рабов после своей смерти, к 1774 году владел 135-ю рабами. В сегодняшней столице США потомки американских рабов, в разное время завезенных из колонизированной Африки, в 1970 году составляли 70% жителей Вашингтона. Казалось, им бы вспомнить/припомнить эксплуататору своих предков колониальное пятно в его биографии и, заручившись поддержкой всех чернокожих Америки, взять да и переименовать столицу. Но, как говаривал освободитель угнетенных женщин Востока красноармеец Сухов, «это – вряд ли».

Теперь о собственных наблюдениях. Приезжающим в Америку бросаются в глаза ее своеобразные автомобильные номера. У каждого штата, кроме девиза, обязательно есть свое второе, метафорическое название, своеобразное доброжелательное прозвище (nickname), которое указано почти на всех номерных знаках автомобилей: The Golden State (золотой штат) – у Калифорнии; The Garden State (штат-сад) – у Нью-Джерси; The Lone Star State (штат одинокой звезды) – у Техаса и т. д. Так вот, у штата Нью-Йорк – это The Empire State, т.е имперский штат. Понятие «империя» в современных США имеет негативную коннотацию. Однако вряд ли кому-то из жителей этого штата или США в целом вздумается инициировать референдум относительно изменения этого второго названия штата в целом или такой его достопримечательности-визитки, как Empire State Building (здание имперского штата).

Наш Кобзарь неоднократно политически некорректно высказывался насчет «москалей». Но вряд ли даже сегодняшние украинофобские кремлевские (потенциально – гаагские) сидельцы рискнут переименовывать московскую набережную Тараса Шевченко или сносить его памятник в столице РФ.

Сам же Тарас Григорьевич пенял Богдану Хмельницкому за принятое на Переяславской Раде решение, которое практически означало ликвидацию независимой казацкой державы и последующее более чем трёхвековое колониальное закабаление украинского народа Московским царством: «Ой Богдане, Богдане, нерозумний сину! Подивись тепер на матiр, на свою Вкраiну…» Ну и что теперь с этим делать – переименовывать город Хмельницкий?

В пользу возвращения нашему городу изначального имени можно привести еще один аргумент. Шекспир устами Гамлета за полтора столетия до основания Елисаветграда изрек слова, которые в определенной степени можно соотнести с историей нашего города: «Прервалась связь времен». На острове Эллис (Ellis Island), расположенном в устье реки Гудзон в бухте Нью-Йорка, сегодня работает музей самого крупного американского пункта приема иммигрантов, действовавшего с января 1892 г. по ноябрь 1954 года. На одном из его стендов мы видели упоминание Елисаветграда как одного из многочисленных доноров мощной иммигрантской инъекции в США. До своего первого переименования Елисаветград успел своим названием войти в громадное множество картографических, историко-архивных, литературных и многих прочих источников. Возвращая городу его исконное имя, мы теснее и органичнее свяжем времена, восстановим пространственно-временной исторический континиум. Многие горожане-прихожане лелеют надежду на то, что праведная Елисавета, мать Иоанна Крестителя, супруга священника Захарии, двоюродная сестра Девы Марии (согласно апостолу Луке) будет им покровительствовать и защищать от всяких напастей жителей города на Ингуле.

Кстати, активное педалирование названия «Ингульск» заезжими учеными и функционерами вызывает, как я не раз слышал, определенные сомнения и возражения моих земляков. Некоторые их контраргументы таковы. Если это, речнОе, название города будет распространено на всю область, то жители районов, через которые протекают более полноводные вод­ные магистрали, такие, как Днепр, Южный Буг, Синюха, будут иронично, а то и саркастично относиться к покушениям областного центра на такой топонимический империализм. Определенные притязания в этом плане могут появиться и у живущих на берегах реки Ятрань. В постсоветском зарубежье с этим названием больше идентифицировали наш край, чем с Ингулом. Справедливости ради следует признать, что в своем устье Ингул достаточно презентабелен, но у города корабелов уже есть свой патрон – покровитель моряков Святой Николай. Жителям этого областного центра повезло, что император Николай I родился после присвоения городу названия «Николаев», а то не ровен час там бы тоже завертелась люстрационная рулетка.

Вот если бы перед чисткой топонимов сделали чистку истоков и русла Ингула… Впрочем, после того, как еще в советские времена берега Ингула одели в гранит, белых ночей, как в Ленинграде, в Кировограде не случилось. Один мой знакомый земляк, определенное время преподававший латинский язык в педуниверситете, ожидает переименования в Ингульск с определенным скепсисом, поскольку при транслитерации этого названия на латиницу наш город будет писАться Inhulsk, провоцируя у знатоков широко разошедшейся по миру непочтительной песенки про Путина нежелательные ассоциации. В общем, не хулите, да не хулимы будете (да простит меня Господь за такой богохульственный парафраз в адрес столичных советчиков).

Такие вот невеселые ассоциации и непарадные размышления одолевали меня в маршрутке при подъезде к… родному и любимому городу.

Борис Ревчун.