Взгляд психолога Александра Ткаченко на феномен Майдана
«Эмоциональное желание ехать на киевский Майдан у меня возникло во время лекции у студентов-психологов на волне родительских чувств, когда я получил СМС-сообщение от сына о том, что “они стоят возле Верховной Рады, слушают заседание, еще немного — и начнется война”. Уже собрал вещи и заказал билет, но сын меня сумел убедить не ехать в Киев, где и так уже было достаточно людей, а делать свое дело. В тот момент я понял, что мое дело как психолога-практика заключается в том, чтобы исследовать феномен Майдана в масштабах всей Украины и начать его, пока основное действо еще не закончилось».
Приближается годовщина помаранчевой революции, эпицентром которой стало явление Майдана. Тогда, без преувеличения, это событие всколыхнуло не только украинскую нацию, но и все мировое сообщество. К власти в Украине пришла «команда Майдана», которая всего через полгода уступила место «команде Президента», сформированной уже по другим принципам. Это привело к тому, что людей охватило разочарование, снова возникло недоверие к власти, даже заговорили об «антимайдане».
Пришло время наконец понять, что же собой в действительности представлял феномен Майдана. Было ли это стихийное явление, руководимое какими-то «высшими силами», или это была хорошо подготовленная и реализованная политтехнология, или просто огромная толпа людей сама захотела таким образом выразить обиду на власть…
В ходе исследования феномена Майдана украинскими психологами была выявлена уникальность этого явления, которое не поддается научному объяснению. Вместе с тем выяснение сущности явления Майдана для Украины становится все более актуальным, поскольку благодаря именно ему наша жизнь кардинально изменилась.
Нам удалось, насколько было возможным, провести неординарное исследование феномена Майдана. Для этого за короткий срок в форс-мажорных обстоятельствах была создана исследовательская группа из числа наиболее опытных членов нашей социологической команды (ее еще называют «группой Добрянского») и студентов-заочников, которые сами были активными участниками действа на Майдане, а затем самоотверженно взялись за его исследование не только в Киеве, но и в Донецке и других городах Украины.
Благодаря правдивости, которая тогда была присуща Майдану, удалось получить достаточно объективные результаты. При этом, хотя количество участников Майдана было огромным, принимать участие в исследовании согласились единицы. Устойчиво срабатывал страх за собственное откровение, необходимость быть правдивым, прежде всего с самим собой.
Теперь коротко о полученных результатах. Феномен Майдана как общеукраинское явление мы разделили на три составляющие: киевский Майдан, донецкий Майдан и внешний Майдан (который представлял собой людей, активно наблюдавших за этими событиями по материалам СМИ, особенно по 5-му телеканалу). По своему содержанию все эти составляющие оказались в своем большинстве на удивление идентичными. Но были и отличия. Киевский Майдан от донецкого отличался намного большей направленностью на национальные, культурные ценности. Без всякого преувеличения, это был взрыв национального сознания, достоинства и самоидентификации себя как украинца, — частички великой нации. На донецком Майдане более значительной была интенсивность проявления чувства страха, но оно медленно уменьшалось и в конце третьей недели уравнялось с киевским Майданом, на котором наблюдалась обратная картина. Внешний Майдан был практически идентичен киевскому, возможно потому, что именно тот наиболее интенсивно транслировался по телевидению и освещался в других СМИ. Зато по уровню проявления «вершинных» характеристик (духовности, нравственности, веры, свободы) все майданы были практически одинаковыми. Поэтому в отношении тогдашних разговоров о расколе нации, хочу уточнить с позиции психолога. Это был скорее не «раскол», а «поляризация», и не только, или даже не столько социальная в национальном масштабе, а больше — внутренняя психологическая. Каждый решал собственную проблему своего выбора относительно национальной идентификации и осознания себя как составляющей великой нации.
Если говорить в общем о явлении Майдана, его следует четко разделить на две различные по своей сущности составляющие — это феномен «истинного Майдана» как таковой и «постмайданный синдром». Истинный Майдан существовал лишь в первые дни не больше недели и базировался на высших общечеловеческих ценностях — национальных, моральных, культурных, духовных. Это был глобальный Поступок украинского народа. Такой Майдан надежно зафиксировался в сознании и психологии сравнительно немногих его участников, но зато так, что кардинально изменил их взгляды на жизнь и самого себя. Здесь хочу буквально процитировать материалы откровения активного майданника, молодого кировоградца, студента-историка: «…я стал свидетелем того, о чем писал Григорий Сковорода — “Украина спит глубоким сном, но я верю, что она когда-то проснется”. И вот этот день наступил и я принимал в этом участие, я стал частичкой революции — мирной революции украинского народа, которая “заразила” меня на всю жизнь и заставила в корне изменить взгляды на Украину».
«Вершинный» эффект у большинства участников Майдана после первой недели начал интенсивно спадать, возник «постмайданный синдром», когда заработали манипулятивные политтехнологии (до этого в первую неделю они просто не могли выдержать конкуренцию с очень мощным «вершинным» влиянием), когда пребывание на Майдане начало превращаться в своего рода «работу»…
И еще один важный факт. Теоретические исследования, накопленный опыт, а также собственное чутье психолога-практика подсказывают мне, что нынешний феномен Майдана в целом отличается каким-то «детским» уровнем и является началом какого-то не только национального, но и глобального процесса «взросления». Возможно, в какой-то степени это можно сравнить и с серией из 4-х русских революций в начале прошлого века. Тогда первая из них, произошедшая в 1905 году, тоже имела «детский» характер, когда погибло сравнительно небольшое количество людей, а последняя проявилась в виде кровопролитной гражданской войны, забравшей уже 4 миллиона жизней.
В этих невеселых смысловых аналогиях успокаивает то, что нам, украинцам, по-видимому впервые в национальной истории удалось выдержать «высший» экзамен на цивилизованность, культурность и ненасилие во время нашей помаранчевой революции, сохранить приоритет высших человеческих ценностей и национальной соборности, не скатиться к междуусобной вражде и кровопролитию, хотя к этому активно подталкивала ситуация.
Именно в этом состоит суть Поступка украинского народа, который разбудил его Национальную Душу. Удастся ли сберечь это и в дальнейшем? Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Но я точно знаю, что отрекаться от духа Майдана не собираюсь, поскольку просто молчать и ждать, когда тебя снова, как овцу, поведут на заклание, уже не смогу.