«То, что это будет война, было понятно еще до начала АТО»

Ирина Золотайко приехала с дочерью из Дебальцево в Кировоград в конце июля. Она не понаслышке знает, что такое боевые действия на территории родного города, и утверждает, что война на востоке Украины началась гораздо раньше, чем об этом стали писать СМИ.

Апрельские танки

– Наш городок находится в стратегической точке – в нем расположен крупный железнодорожный узел, через него идет международная трасса. А еще Дебальцево находится примерно на одинаковом расстоянии от Луганска и Донецка и близко, всего 300 километров, к границе с Россией. В общем, это было в апреле, вскоре после того, как в Славянске ополченцы захватили СБУ и исполком. Рано утром мы проснулись от грохота. Выбежали из домов – по трассе едут танки. На них ребята в камуфляже. Видно – уже знают запах крови и сюда приехали за кровью. Позже, когда танки проехали, по следам от гусениц на асфальте определили куда – в сторону Донецка. На следующий день снова по городу проехали танки. Это продолжалось больше месяца, танки ехали через Дебальцево по 4–5 машин. Никаких опознавательных знаков, на некоторых танках были надписи «На Киев» или «На Львов». И как отреагировало наше доблестное правительство на это вторжение? Обидно до слез – сколько говорят о закрытии границы, почему ее не закрыли сразу? Тяжелая техника начиная с апреля свободно въезжала на территорию нашей страны, но в Киеве никто даже не почесался.

Я, помню, не могла поверить, что на этих танках едут русские. Но у нас прямо в центре, совсем рядом с трассой, есть шиномонтажка. Там работает хороший знакомый моего мужа, и он рассказывал, что мимо него проезжали и БТРы, и грузовики, некоторые машины везли такие пушки, что становилось страшно. Некоторые заезжали к нему на шиномонтаж. А я, помню, спросила: «Слушай, а какими деньгами они с тобой рассчитывались? Не рублями же?» А он спокойно так отвечает: «А чем еще они могли рассчитываться?» Я не поверила, попросила показать, он достал из кармана русские рубли. После этого сомнения пропали, но верить в то, что на нашу страну напала Россия, не хочется до сих пор.

Я хорошо помню, когда начались военные действия в Славянске, – это было 21 апреля. Мы испытали шок, потому что до последнего не верили, что будет настоящая война. Хотя то, что это будет именно война, а не АТО, было понятно еще до ее начала. Когда вспыхнул Славянск, в нашем городе стало очень тревожно, тревога прямо ощущалась в воздухе. Мы понимали, что, находясь в ключевом месте, Дебальцево никак не сможет остаться в стороне.

Ополченцы появились чуть позже и как-то незаметно. Сначала возникли блок-посты на дорогах, довольно условные – пара бетонных плит. На постах вооруженные люди. И это были совсем не те люди, что ехали на танках. По сути, это был сброд. В основном они были местные, из тех, кого называют обиженными: знаете, у них что-то такое в жизни произошло, и теперь они решили отыграться. Блок-посты установили на участках дорог с большим потоком машин и собирали с проезжающих дань. Слышала, что им было дано задание не пропускать машины с номерами западных областей Украины. Местные, с донецкими и луганскими номерами, более-менее свободно ездили. Позже ДНР-овцы заняли Дом культуры в Заводском поселке и прямо в холле устроили себе штаб. Дворец культуры был большущий, он был построен в 60-х годах, а до недавнего времени в нем располагались какие-то офисы, в предбанничке было окошко, в котором мы оплачивали коммунальные услуги. Я в один прекрасный день пришла оплачивать коммуналку и вижу: перед входом в ДК стоит просто огромный блок-пост, хорошо укрепленный, на нем – вооруженные люди в масках. Ополченцы жили, ели, спали прямо в холле, причем персонал ДК был тут же вместе с директором, их это, похоже, никак не трогало. Милиция вообще самоустранилась. Потом был захвачен исполком. Я от подруги, которая работает там, узнала, как это происходило. Подъехала машина, из нее высыпали люди, по виду донские казаки, пошли к мэру в кабинет и говорят: «У вас над зданием флаг украинский висит, мы хотим его снять и повесить свой». – «Снимайте, вешайте». Повесили флаг, развернулись и уехали.

Позже в ДК их стало очень много, практически все русские, с особым говором. Местных было мало. Поначалу все было более-менее культурно. При входе поставили баночку с надписью «На нужды ДНР», и сердобольные бабушки бросали туда копеечку. Эти же бабушки носили ополченцам еду. Не потому, что поддерживали ДНР или хотели в Россию, – просто им всегда всех жалко. Но довольно большая часть населения их поддерживала – эти уже носили теплые вещи, какую-то утварь. Почему? Может, по незнанию. Многие были дезориентированы – тут Майдан совсем недавно кончился, Крым на слуху, Бог его знает, что происходит. Люди общались с ополченцами, те говорили, что пришли защищать русскоязычных жителей Донбасса и требовать, чтобы деньги региона не уходили в Киев, а оставались на местах, чтобы русский язык не запрещали. Украинские власти обещали то же самое, но люди поверили не властям, а ДНР.

Вот чего я сама не видела – так это мародерства и грабежей. Слышала об этом много, люди, которые из соседних поселков приезжали, рассказывали, но сама не сталкивалась…

Чуть позже из ДК стали раздаваться выстрелы: ДНР-овцы устраивали учения. Прямо во Дворце культуры они обустроили стрельбище. Но и тогда мы не придали особого значения тому, что происходило (или не хотели думать об этом – и без того было страшно), надеялись, что скоро их оттуда выгонят. Когда в Славянске начались бои, стало особенно жутко, тем более что русские каналы нам не отключили, и по ним все это показывали во всех подробностях, рассказывая, что в происходящем виновата украинская армия. Но по этим каналам ничего не говорили о том, что русские пересекли границу и завезли в Славянск кучу тяжелой техники.

В мае в городе отключили всех мобильных операторов, кроме «Лайфа». Естественно, люди начали расхватывать стартовые пакеты «Лайф», чтобы быть хоть на какой-то связи. Знаете, что сделали ДНР-овцы? Они привезли в город целую машину этих стартовых пакетов и продавали их по цене 100 грн. за штуку! Пакет, который пару месяцев назад стоил несчастные 10–20 гривен. Но что поделаешь, люди их покупали.

Потом был так называемый референдум. Ни я, ни мой муж на него не ходили – не видели никакого смысла. Я вообще считаю, что Дебальцево – это Украина и что Украина едина, но вслух об этом кричать, естественно, не решалась. Думаю, что таких, как я, было много, но все боялись открыто выступать – у ДНР-овцев оружие есть, а у нас нет. В общем, сидели по норам, по факту большая часть населения на этот референдум не пришла. Но тех, кто пришел и проголосовал, было достаточно. Я не знаю, чем объясняется их точка зрения и почему они решили, что Россия так просто возьмет и примет их, таких красивых. У меня никаких иллюзий на этот счет нет и не было – кроме железнодорожного узла и трассы, Дебальцево больше ничем не отличается. Это маленький город с 25-тысячным населением, большая часть которого работает либо на железной дороге, либо во всяких бюджетных учреждениях, либо уже на пенсии. Железная дорога и трасса представляют интерес для России и ДНР, а люди – нет. Но, видите, среди этих людей оказалось много таких, кто верил, что он России нужен…

«Я привезла войну с собой»

– Первой ласточкой войны в Дебальцево стал взорванный рынок. Это случилось 24 июля. Я помню, как тяжело было заснуть. Армия уже стояла на подступах к городу, говорили, что утром начнут выбивать ополченцев. В воздухе чувствовался страх, сам воздух был густой, тягучий, дышать было тяжело. Около 10 часов вечера я вышла во двор. И тут прогремел сильнейший взрыв. Весь город проснулся, послышался вой сирен, приехали пожарные. Меня охватила паника, я никак не могла решить, где провести ночь, – в доме или в подвале. Муж меня успокоил.

О том, что взорвали рынок, мы узнали утром. Муж сказал, что нам с дочкой надо уезжать. К этому времени уже начали взрывать мосты, уже упал самолет («Боинг» «Малайзийских авиалиний». – Авт.). Кстати, взрыв при его падении был виден аж из Дебальцево, но мы думали, что на юге идут сильные бои. Осколки долетели даже до нас, я потом нашла малайзийский паспорт на улице.

В общем, мы собрали наспех вещи, побежали на вокзал. Прибыл поезд Луганск – Одесса. Билетов в кассе, конечно же, нет. На перроне огромное количество людей, очень многие с детьми, с животными. Стоянка поезда – 2 минуты. Когда он подъехал к перрону, вся эта толпа рванула штурмовать вагоны. Мы с дочерью – к проводникам, а они говорят, что вагоны уже забиты, люди стоят в тамбурах. Я на коленях умоляла, говорила, что любые деньги заплачу, – впустите! Нашла место для себя и дочери, втиснулись мы в этот вагон. В тамбуре дышать нечем, люди сидят, стоят, духота. Оставалось только одно – успокаивать себя и дочь, что мы уезжаем ненадолго, через пару недель все устаканится, армия займет город, и мы сможем вернуться назад. Кто мог предположить, что этот ужас растянется на долгие месяцы?..

Я помню, как внезапно изменилось все вокруг, когда мы пересекли границу Днепропетровской области – будто въехали в совершенно другой мир. Перед этим была остановка в Ясиноватой, ситуация там была относительно спокойная, но выстрелы вдалеке были слышны. А как только въехали в Днепропетровскую область, наступила какая-то особенная тишина… В Кировограде меня встретил брат, привез домой. Мама как увидела, аж руками всплеснула: «Да ты на себя не похожа!» Первую ночь не могла заснуть, брату пришлось отпаивать меня коньяком, потому что я не могла расслабиться, чувствовала, что война не отпускает меня, что я привезла ее с собой. А муж остался там, в Дебальцево.

На линии огня

– Когда армия стала выбивать ополченцев из Дебальцево, ДК взорвали. У меня подруга живет через четыре дома, рассказала: сначала по городу стали шнырять разведчики, а потом, во время обстрела, прогремел взрыв. Они с семьей тогда сидели в подвале. Подруга говорила, что взрыв был огромной силы, ДК полностью сгорел. Бои за Дебальцево шли дня три. Все, что я сейчас рассказываю, – услышала от мужа. Хочу отметить, что армия в город входила очень аккуратно, стараясь причинить как можно меньше разрушений. Через три дня муж позвонил радостный – армия в городе, скоро можно будет вернуться. После совещания по телефону мы решили, что дочка останется в Кировограде. Я уже строила планы – хотела в сентябре вернуться, планировала на 8 число приехать к мужу… Но в ночь со 2 на 3 сентября раздается звонок. Я понимаю – что-то случилось. Смотрю – звонит муж, поднимаю трубку, а он говорит: «Был сильный обстрел, пострадал наш дом». ДНР-овцы решили отбить Дебальцево назад. Знаете, как они проводят атаки? Ночью подходят, производят обстрел, а потом отходят обратно. Снаряд разорвался у нас во дворе, в доме вылетели все окна, сгорел цветник, пострадала стена. Я сказала мужу, чтобы он сгрузил вещи в подвал, а сам уезжал.

Муж перебрался в поселок Мироновка в 10 километрах от Дебальцево. Его война почти не коснулась, потому что там стоят Мироновская ТЭС и дамба – слава Богу, ополченцам пришло в голову, что, если разбомбить эти объекты, то вода попросту затопит все вокруг.

Знаете, что такое обстрел? Это лотерея. Куда упадет снаряд, известно только одному Богу. Подвал не спасает, мой сосед рассказывал, что, когда начался очередной обстрел, он едва успел нырнуть в подвал, и в открытую дверь вслед за ним полетел осколок. Этот осколок порезал ему шею, но больше ничего плохого не случилось. Сосед говорит: «Теперь у меня два дня рождения». А подруга моя погибла – вышла утром набрать воды из родника, и тут начался обстрел. Она не успела спрятаться, осколком снаряда ей оторвало голову.

Друзья рассказали подробности той ужасной ночи. Тогда сгорело три дома. Когда начался обстрел, людей охватила массовая паника, все бегали туда-сюда, выли сирены, все в дыму. В эту ночь один из наших друзей чудом выжил – он накануне по делам выехал на машине в Изюм. Три снаряда попали прямо в его дом, в результате человек фактически остался в трусах, зато с машиной…

Страх и ненависть в Дебальцево

– Я видела тот ролик в Интернете (речь идет о видеоролике с названием «Страх и ненависть в Дебальцево», в котором заснят жаркий спор местной жительницы с солдатом ВСУ. – Авт.). Та женщина, конечно, неправа, что начала кричать на солдата. Но вы видели, с чего этот ролик начался? Этот парень ходил по развалинам и снимал их на телефон! Муж рассказывал, что местные жители совсем не в восторге от того, что в городе стоят украинские войска. Но это не потому, что люди не хотели, чтобы их освобождали. Наоборот, все были рады, думали, что, наконец, можно приниматься за восстановление разрушенных домов. Мы-то думали, что войска возьмут город и двинутся дальше. Но, видимо, они получили приказ стоять в Дебальцево. А пока они там стоят, город обстреливают.

Есть еще и другой аспект. В СМИ много говорилось о том, как местные жители встречают украинские войска. Но я нигде не увидела ни одной статьи, ни одного видеоролика о том, как армия относится к местным. Они ведь отвечают нам взаимностью, так сказать. Я не знаю, пропустите вы это в статью или нет, но считаю, что об этих проблемах необходимо говорить. Они считают, что это мы виноваты в том, что к нам пришли ДНР-овцы, они так и говорят: «Это вы их звали, вы хотели ДНР, вот и получите». А нас на самом деле никто не спрашивал…

Муж видел, как в Дебальцево входили войска. Говорил, что зрелище не для слабонервных: голодные, грязные, изможденные, в каком-то рванье, в общем – кошмар. Зато техники привезли огромное количество, и видно, что техника новенькая, недавно закупленная. А сами солдаты… В Дебальцево сейчас стоит добровольческий батальон, судя по всему – милицейский. В общем, хоть эти ребята и добровольцы, хоть и прошли бои, а остались ментами – отношение к людям характерное. Плюс дисциплина в этом батальоне слабая, они много пьют. Где достают спиртное – загадка, так как магазины с приходом армии в Дебальцево закрылись, волонтеры алкоголя им не привозят – только еду и вещи. Вы себе можете представить, что такое пьяный мент с оружием? Был случай – они из автоматов расстреляли памятник Ленину. Я их понять могу, находиться под постоянными обстрелами очень тяжело, но почему командование держит их в городе?

С приходом армии в Дебальцево к тому же пропала вода. Только случилось это совсем не потому, что взорвали трубу или что-то такое, как в Луганске. Просто город перешел под контроль ВСУ, а насосная станция осталась на территории ДНР. Они, недолго думая, перекрыли вентиль. Спасает то, что в черте города есть несколько родников.

Обстановку в Дебальцево мониторила миссия ОБСЕ. Но «мониторила» – это слишком громко сказано. Они работали в здании исполкома, их было много – 56 человек. Но ночевать в городе они боялись, уезжали в соседний Светлодарск. Самое ужасное время наступило – не поверите – с объявлением перемирия. С самого его начала не прошло ни одного дня, чтобы Дебальцево не обстреляли…

Штаб, друзья и волонтеры

– Когда я приехала в Кировоград, первым делом пошла в штаб в ОГА и зарегистрировалась. Вся их помощь заключалась в том, что мне на руки дали перечень волонтерских организаций с номерами телефонов. Первым делом спросили, есть ли мне где жить. Я ответила, что есть. У моих родителей частный дом, но в нем живут мои родители, бабушка с дедушкой, брат с семьей. В общем, живем друг у друга на головах. Я попросила в штабе контакты психолога, сказала, что мне нужна психологическая поддержка. Мне сказали, что сведут с хорошим психологом, который сам недавно приехал из Славянска, что он мне перезвонит. Прошло несколько дней, но никто не перезвонил. Мне кажется, что есть люди, которые нуждаются в помощи психолога больше меня, поэтому я не стала обращаться еще раз, просто пережила первую неделю здесь на валерьянке.

Прежде всего нужно было устроить дочь здесь учиться. Ей сейчас 18 лет, она учится в Горловке на инязе, на государственной основе. Были сомнения, смогу ли я перевести ее на гососнову здесь. Меня связали с ректором педуниверситета Олегом Семенюком, он принял меня как родную. Дочку без проблем перевели в университет.

Я хочу выразить огромную благодарность волонтеру Владимиру Ивановичу Томило, который помог мне в самые тяжелые дни. У нас с дочкой практически не было вещей. Когда я ему позвонила, он сразу откликнулся, привез меня на свой склад – а у него прямо бункеры, полностью забитые. Он собирает вещи, чтобы отправить их на Славянск. Объяснил, что уже несколько недель этот груз ждет отправки, но из-за бюрократии дело никак не сдвинется с места – он не может оформить все нужные документы. Показал мне склад, сказал, что я могу выбрать себе все, что нужно. Потом отвез меня с коробками домой.

Со мной связалась моя школьная подруга Лена. Я сама ведь родом отсюда, закончила медицинское училище. С Леной мы учились в одном классе, но не общались тесно. Когда мы встретились, она протянула конверт. Я не буду называть сумму, которую она дала, но поверьте, это внушительная сумма. Знаете, что я почувствовала в тот момент? Я злилась на государство, которое сломало мне жизнь. Я в Дебальцево работала на санстанции, но пару лет назад станцию расформировали. А город у нас депрессивный, промышленности как таковой нет, только железная дорога. Работу найти очень тяжело. А потом это же государство позволило войне прийти в мой дом и разрушить его…

Место, которое было домом

– Я уже поняла, что война закончится совсем не скоро, что мы с дочкой застрянем тут до самой весны. Нужны теплые вещи, которые остались дома, в Дебальцево. Да и просто увидеть, что случилось с моим домом, было необходимо. Поэтому я собралась с духом и 10 сентября поехала домой. Села в поезд Одесса-Константиновка, вышла в Славянске. Знаете, поезда пустили в зону АТО после того, как восстановили несколько мостов. Довелось мне проезжать через два таких моста. Первый был не так уж и страшен, а вот на втором нервы чуть не сдали: он находится высоко над рекой и представляет собой металлическую конструкцию. В этой конструкции зияет дыра, и через эту дыру перекинули две рельсы. Машинист, который вел этот состав, наверное, поседеть успел, пока проехал мост.

Дома я не ночевала. В Славянске меня встретил муж, отвез в Мироновку. Там мы и ночевали. Но спать я не могла – не давали покоя мысли о доме, о том, каким он стал. Встали мы рано утром и поехали, пока не было бомбежки. Передать словами эмоции, которые я испытывала, пока мы подъезжали, наверное, невозможно. Ощущение такое, будто я стала зверем: меняются чувства, обостряется восприятие, фиксируется каждая деталь, каждый звук. Само время начинает течь по-другому. Подъехали к воротам – в этот момент я должна была испытать ужас, но на эмоции времени не было. Я ходила по комнатам, фиксировала разрушения, собирала вещи, складывала. Понимала – стоит поддаться чувствам, и в случае опасности собраться с мыслями, сконцентрироваться уже не сможешь, а от этих долей секунды зависит жизнь. Как только я собрала вещи, начался обстрел. Пересидели его в подвале. После вышли, погрузили вещи в машину и поехали обратно. А обратно дорога шла через центр города. Я не узнала его! Когда я уезжала, я запомнила городской центр совсем другим. Теперь же я увидела, насколько все разрушено, – там груда обломков, там часть стены. В уцелевших домах окон нет, проемы забиты кусками фанеры или полиэтиленом. А раньше в этих окнах были видны цветы… Свой дом я фактически оставила на произвол судьбы, потому что зимовать в тех условиях просто невозможно.

Изменились и люди. Видны нарушения психики, даже у мужа замечала признаки этого, но закрывала глаза – я понимаю, как ему сейчас тяжело. Ему, да и всем остальным, уже совершенно неважно, как это все закончится и кто будет руководить на этой территории – украинские войска или ДНР, люди хотят только одного – мира. Люди хотят спокойной жизни.

Вопросы без ответов

– Когда армия вошла в Дебальцево, люди были этому рады – думали, что, как в Славянске и Краматорске, город освободят и двинутся дальше, а мирным жителям можно будет вернуться и начать восстанавливать разрушенное. Никто не ожидал, что войска осядут на целых три месяца. А пока они сидят в городе, их – и нас – постоянно обстреливают. Дважды в день, утром и вечером. При таких раскладах уже думаешь не о том, будет ли Дебальцево украинским, а о том, будет ли оно вообще!

Очень обидно стало, когда я приехала в город и увидела, как живут люди, которые не могут никуда уехать. С населением ведь даже разъяснительную работу никто не проводил, люди не знали, как вести себя во время бомбежки. Например, при обстреле нельзя закрывать окна: у нас в доме уцелело только одно окно – оставшееся открытым. Закрытые окна выбивает ударной волной, но люди-то этого не знали и при первых бомбежках закупоривались, как могли.

Сейчас многие живут в бомбоубежищах и подвалах, так как больше негде. Эти бомбоубежища были заброшены, люди сами по мере сил их восстанавливали прямо во время обстрелов. Спать приходится на мешках, потому что холодно. Представляете, что будет со всеми этими людьми, когда придет зима? Но наши проблемы, похоже, никого не волнуют. В самый разгар войны правительство устраивает выборы – это, честно говоря, самая циничная насмешка над нами.

Знаете, Вика, вопросов к нашему правительству у меня очень много. Но самый главный знаете какой? Как можно грабить, разворовывать, уничтожать мою Украину – прекрасную, светлую страну? Как, почему у наших и не наших правителей поднимается рука на нее? Я не знаю, кто сможет ответить на этот вопрос…

Виктория Барбанова, «УЦ».