«Ничего неординарного во мне нет. Я ничего такого не сделала, чтоб обо мне писать. Мне даже неловко от внимания прессы», – сказала Светлана Черныш, узнав, что я напишу о ней в газете. До нас об этой удивительно женщине писала александровская газета «Вперед», и мы не могли умолчать. О таких людях должны знать все.
Светлана Черныш родилась в городе Краснодон Луганской области. Окончила школу, потом – техникум в Харькове. По распределению в качестве новоиспеченного банковского работника попала в Луганск. Вышла замуж, родила двоих сыновей. Пятнадцать лет проработала в банке, потом поменяла место работы, приняв предложение преподавать в колледже банковское дело. Удавалось параллельно учиться. В итоге – два высших образования: Светлана магистр педагогики и экономист. Так случилось, что со временем осталась без работы. Знакомая предложила ей работать продавцом. Работы не боялась, человеком всегда была общительным, поэтому предложение приняла и в итоге коренным образом поменяла свою сферу деятельности.
Черныши были обычной луганской семьей. Хотя нет, не совсем обычной. «Самое необычное в нашей семье, сказал один боец, – это патологическое неприятие несправедливости», – заметила Светлана. Из-за этого неприятия женщине было сложно жить в Луганске. Она там была той самой белой вороной. Еще в 2004-м году надевала помаранчевую ленточку – единственная в своем окружении. Когда начался второй Майдан, хотела поехать в Киев, но муж не пустил. Всеми правдами и неправдами пыталась сбежать, но Алик, муж, со своей стороны предпринимал усилия, чтобы этого не произошло.
«В Луганске мы жили недалеко от СБУ, я ходила мимо здания на работу и видела все происходящее. – вспоминает Светлана. – В Луганске люди жили неплохо, доходы были гораздо выше, чем в Кировограде. Я не знаю, чего им не хватало. Но они резко изменились. В январе 2014 года, как и много лет раньше, мы с мужем колядовали, ходили к друзьям, знакомым. Это было по-настоящему, мы – в украинских костюмах, с колядками. Окружающие столько хороших слов нам говорили, даже прохожие на улице нас хвалили и благодарили. Это вообще в нашей семье было традиционно. Мой папа родом из Ивано-Франковской области, мама – из Винницкой. Это у меня на генетическом уровне. Муж родом с Луганщины, но всегда меня поддерживал, и дети у нас проукраинские. Наверное, сказалось воспитание. Мама мне шила и вышивала костюмы, венок делала сама, ленты привязала. Даже звезда у нас была. Очень красиво. Последний раз в Луганске это было 6 января 2014 года».
Спустя три месяца Светлана пришла на работу в вышитой блузке. Пока стояла за прилавком, человек пять высказали ей замечания. Люди реагировали так, как будто продавец была со свастикой. Такое острое неприятие украинского. В то же время в Луганске тоже были свои майданы. Они проходили возле памятника Шевченко в центре города. По воскресеньям люди собирались на вече. Красиво, культурно, без угроз. Ходили до тех пор, пока не начались события возле СБУ. «Однажды мне надо было пройти мимо этого здания, а под пальто у меня была вышиванка, а в пакете венок. Мне было так страшно, как будто я бомбу несла. А люди предупреждали, что могут обыскать. Не знаю, что со мной случилось бы, если бы это было обнаружено. Но обошлось», – рассказала Света.
Дальше – больше. Каждый вечер женщина приходила домой в расстроенных чувствах. Слышала, что говорят люди в магазине, и чувствовала бессилие. В голову даже стали приходить мысли об организации диверсий. Ее постоянно одергивал и успокаивал муж. Говорил: «У тебя даже автомата нет. Что ты сделаешь?» Она говорила, что добьется того, что у нее будет автомат. Муж, кстати, ей и помог. По телевидению тогда показывали ролик «Рух опору» от «Батьківщини», и там был номер телефона. Муж сказал «звони». Думал, что меня не возьмут.
«Я и правда боялась, что не возьмут, что весь мир соберется, вся Украина встанет, а мне места не хватит, – говорит отважная женщина. – Но все же позвонила, через неделю со мной связались, друзья помогли деньгами, и я поехала в Кировоград. 15 мая 2014-го я была в областном военкомате, меня зачислили в 34-й территориальный кировоградский батальон. В тот же день первые тридцать человек прибыли в Канатово, где в течение двух месяцев была подготовка.
Там людей отсеивали, и я боялась, что меня отсеют. Помню, зашла в помещение, где сидел наш будущий начальник штаба. Спросил: «Вы кто?» Говорю: «Я – патриот, я отсюда не уйду, если не возьмете». Он: «Успокойтесь, мы вас не выгоняем. Кем вы хотите быть?» Я: «Мне все равно. Хочу помогать Украине, армии…» Меня зачислили в медицинский пункт в должности санитарки. А в моем багаже есть медицинские курсы, и когда-то я подрабатывала санитаркой. Точно знала, что крови не боюсь, первую медицинскую помощь оказать смогу».
17 июля батальон прибыл в Донецкую область. Вошли с боем – брали Дзержинск. «Тогда погибли наш ротный Рома Майстерюк и парнишка Фазир Ибрагимов. Потом начались военные будни, если можно так сказать. Я сначала находилась на базе. В медпункте у нас было десять человек, три УАЗика, из которых ни один нормально не работал. Шесть человек и две машины отправились на блокпосты. Мы ездили на блокпосты, развозили медикаменты, забирали раненых и больных, отвозили их в больницы и госпитали.
Потом я сказала, что не хочу сидеть на базе, хотя и это было небезопасно. Сказала, что не для того сюда пришла, хочу быть с мальчишками. В конце июля отправилась на блокпост. Переезжала от одного к другому в районе Горловки, Майорска, Красного Партизана. Мы с водителем были вдвоем. А 13 августа он погиб. Я должна была быть рядом, все утро просила капитана, чтоб взяли меня на встречу с волонтерами, которых нужно было провести, чтоб не попали на сепарские блокпосты, и капитан принял решение выехать к ним навстречу. Я доставала, чтоб взяли меня с собой. Рома Крадожон, водитель, как раз сказал, что погиб наш фельдшер Виталя. Посидели в обед, поговорили, вспомнили. В общем, они уехали без меня. Потом мы услышали выстрелы, взрывы. Наши поехали и привезли Рому, раненого капитана, пацанов. С тех пор 13 августа для меня – черный день», – рассказала Света.
Со временем выяснилось, что Светлану ее бойцы «похоронили». Однажды она заехала на базу, и один из бойцов батальона, увидев ее, удивился: «Светка… Живая…» Стала выяснять, что случилось. Рассказали. Дело в том, что санитарные машины там называют «таблетка», а некоторые называли «санитарка». Когда ребята попали в засаду, в эфире прошла информация, что расстреляли «санитарку». А в батальоне санитарка – это Света. Потом выяснилось, что речь шла о машине. На тот момент в батальоне женщина была одна – Светлана Черныш. Были еще, но они менялись. Наша же Света в первый день зашла в зону АТО и вышла уже на ротацию. Там она была ровно год.
Сегодня Светлана с семьей живет в Александровке. Как они здесь оказались? Это интересная история, полная как случайностей, так и знаков судьбы.
— Как только я пришла с батальоном на свою Луганщину, поняла, что в качестве победителя в свой город войти пока не получится. Особенно когда начались эти «перемирия». В начале 2015 года передо мной встал вопрос, куда возвращаться. Вернуться я не могла – было небезопасно, да и что мне там делать? Помог случай. Когда я служила, в отпуск поехала в Хмельницкую область. Мне там пообещали жилье в деревне, и это были обычные люди. Я вообще поражаюсь людям Украины. Я им настолько благодарна. В деревне я никого не знаю, вышел мужчина, показал развалину без света, воды, окон, жить в которой было невозможно. Этот незнакомый мужчина уступил мне свой дом.
Приехал мой муж, и мы стали вместе думать, что делать. В Луганске у нас был большой дом, мы его сами строили. По понятным причинам Алик его продал. Хотели купить в Хмельницкой области дом, но дешевого не нашли. И, наверное, кто-то там на небе услышал наши молитвы.
Я приехала в Кировоград получить удостоверение участника боевых действий. Одновременно из Луганска выехал муж. Знакомых у меня здесь не было, они все были там, в АТО, и нам надо было где-то остановиться. Я позвонила Вите Цегельнику из Красноселья Александровского района, это мой побратим. Когда мы еще служили, он предлагал переехать в его село, там, рядом с ним, есть пустующий дом. Витя сказал, что мы можем приехать к нему в Красноселье. И пока мы с мужем там находились, все стали сватать нам Александровку. Не потому, что в Хмельницкой области хуже. Просто практически весь мой батальон – выходцы из Кировоградской области.
Вопрос с жильем все еще был открытым. Мне хотелось тишины, глуши, чтоб вода и лес. Смотрели домик в Бирках, но не сложилось. Со временем нашли подходящий в Александровке. Мне сначала не понравилось, а потом я рассмотрела эту красоту. Вода, луг, лес. Все, о чем я мечтала…
Света называет себя хронической оптимисткой. Она уверена, что все будет хорошо. У нее даже уже есть крестник Максимка в Бирках Александровского района, в результате чего Черныши обзавелись кумовьями. «Мне везде было хорошо, даже в блиндажах. – говорит санитарка-боец. – Я не привыкла ныть, жаловаться. Мы с мужем уже начали строить магазинчик. Он у меня опытный бизнесмен. Старший сын с нами, уверены, что и младший будет с семьей. Сергей, старший, как и я, хотел пойти в армию, даже взял билет на Харьков, но не успел выехать из Луганска – был ранен. Он получил два осколочных ранения, и это чудо, что он остался жив».
Светлана поддерживает связь со своими побратимами, они ей звонят. Те, кто остался в зоне АТО, говорят, что остро нуждаются в топливе – бензине и солярке. Причем не отдельный батальон, а все. Новоиспеченная жительница Александровки здесь мало кого знает, поэтому не может обратиться за помощью ребятам к тем, кто в силах помочь. От ее имени просим о помощи неравнодушных и имеющих возможность.
«Напишите о том, как ребята живут после войны. О выходцах из Луганской и Донецкой областей, которые воевали в ВСУ и которым возвращаться некуда», – попросила Светлана. Обязательно напишем. И не раз.
Елена Никитина, «УЦ».