Еще осенью прошлого года в районе Лелековки произошла трагедия: автомобиль сбил женщину. В результате аварии она погибла. Муж пострадавшей В. стал участником следственно-судебных издевательств. Иначе все последовавшие за этой трагедией события назвать трудно.
Началось все с того, что на место аварии полиция прибыла сразу после вызова. Только вот прибыл не дежурный наряд (вернее, он-то прибыл, но позже), а сам заместитель начальника отдела следствия, целый майор Александр Шептенко. Он же милостиво освободил прибывший наряд от необходимости проводить действия, связанные с восстановлением картины происшествия. Но поначалу В. не обратил на это внимания, сомнения начали возникать позже, когда он, уже как пострадавший захотел ознакомиться с делом. Вот тут-то и оказалось, что дело ведет… сам майор Шептенко! А материалы этого дела внезапно оказались в состоянии постоянного движения. За четыре месяца следствия при попытке пострадавшего с ними ознакомиться они оказывались то на экспертизе, то в прокуратуре, то в суде. В общем, до суда В. их так и не увидел. Не помогло ни официальное заявление, ни обращение адвоката. А суд состоялся. Только вот тоже не совсем так, как ожидалось. В суд вынужден был подать заявление сам пострадавший, чтобы обжаловать решение следователя … о прекращении уголовного дела по факту ДТП «из-за отсутствия в действиях состава уголовного правонарушения».
Результат расследования обескуражил: водитель невиновен, так как не имел возможности затормозить, а погибшая сама виновата. И в подтверждение этого многостраничный текст с выводами экспертиз и свидетельскими показаниями. Только вот, если вчитаться в этот документ, возникает множество вопросов. Во первых: среди свидетельских показаний отсутствуют показания тех людей, кто реально видел аварию и которых пригласила пострадавшая сторона. Зато есть свидетельские показания продавца соседнего магазина, которая в день аварии… не была на смене и знает о ней только со слов своей сменщицы! Показаний этой самой сменщицы почему-то нет, хотя, по утверждению В., следователь с ней общался. И после этого разговора продавщица магазина вдруг уехала на заработки то ли в Польшу, то ли в Россию. Кстати, показания об аварии брали у нескольких реальных ее свидетелей, но почему-то их в деле тоже нет.
Многобуквенный текст постановления об отказе в возбуждении дела «порадовал» не только этим. Результат судебно-медицинской экспертизы указывает однозначно, что все тяжелые повреждения погибшая получила с правой стороны, а следователь утверждает, что удар был… в левую сторону туловища. В подтверждение этих слов он записал слова свидетеля, который не видел самого удара, но сказал, что пострадавшая переходила через дорогу и на середине дороги внезапно развернулась идти назад. Вот после этого и произошел удар. Только как тогда понять тот факт, что после аварии тело находилось не по центру дороги (именно это должно было произойти при ее возвращении), а в крайней правой полосе? Неужели автомобиль ехал по встречной, а следствие этого не заметило?
Но и это еще не все! Погибшая женщина шла из магазина через дорогу к своим друзьям, которые ее там ждали, и переходила пешеходный переход по диагонали (так утверждали эти самые знакомые). А следствие посчитало, что женщина перебегала дорогу вдали от пешеходного перехода, основываясь на словах водителя и его супруги. Только вот одна проблема: магазин и место, где погибшую ждали, находятся на разных сторонах дороги и по разные стороны от пешеходного перехода (на расстоянии 3-4 метра в обе стороны), и она просто не могла уйти далеко от него. Чтобы объяснить эту несуразицу, следователь привлек результаты экспертизы, которые утверждали, что женщина была изрядно пьяна. Однако все свидетели последнего ее дня жизни настаивали, что выпила она не более 100 граммов вина. Но не будем спорить с медициной: метаболизм у всех разный. Обращает на себя внимание только отсутствие выводов экспертизы о трезвости самого водителя. Странно, не правда ли? Ведь была авария, приведшая к смерти, а водителя-то и не проверили на наличие алкоголя. Или проверили? Неизвестно…
А еще во время очередного посещения следователя В. увидел у него на столе фотографии места преступления, на которых четко обозначены вещи пострадавшей и осколки автомобиля, которые тянулись цепочкой и начинались… именно на пешеходном переходе. В дальнейшем эта фотография в деле не появлялась.
Вот именно эти нестыковки и заставили потерпевшего В. засомневаться в качестве следствия майора Шептенко. Он обратился в Ленинский районный суд областного центра, и 29 декабря 2016 года (запомним эту дату!) дело было рассмотрено. Судья Леонид Плохотниченко внимательно изучил дело и приобщил к нему свидетельские показания, предоставленные потерпевшим. Кстати, на тот момент одна из свидетельниц – подруга погибшей – уже умерла, вероятно, в том числе и из-за нервотрепки по поводу аварии. После окончания слушания судья зачитал в зале суда свой вердикт так быстро и невнятно, что у В. сложилось впечатление о том, что его жалоба удовлетворена. А зная, что на документальную казуистику в наших судах уходит не один день, он вернулся в суд уже в следующем календарном году, в первый рабочий день – 3-го января. Но, как оказалось, в этот день компьютерная техника суда не в состоянии была распечатать требуемый документ. Впрочем, как и в последующие четыре. Так что на руки постановление суда В. получил аж 7-го числа и вот тут-то был несказанно удивлен!
Текст документа гласил, что ему было отказано в удовлетворении жалобы. В самом документе были записаны приобщенные показания свидетелей, но напечатанный текст категорически не совпадал с теми словами, которые эти свидетели говорили. Более того, оставшийся в живых свидетель аварии это подтвердил. А еще в тексте данного документа место аварии… внезапно переместилось метров на тридцать. Если в следственных документах значится (или значилось?), что авария произошла возле дома под номером 75, то уже в судебном документе это произошло возле дома под номером 77. Небрежность?
Но более всего нас удивило даже не это. Судья Леонид Плохотниченко дал пострадавшему право оспорить свое решение в апелляционном суде… в течение пяти дней с момента его оглашения. А теперь вспомним дату суда: 29.12.2016. Не трудно посчитать, что пятый день – это как раз и есть первый рабочий день в новом году. Именно тот день, когда компьютерная техника (внезапно?!) отказалась выполнять свои функции. Или это не техника? Так что на вполне законных (вроде бы!) основаниях потерпевший В. потерял право оспорить это решение в суде вышестоящей инстанции. Впрочем, как и потерял веру в правосудие…
Алексей Гора, «УЦ».