Журналист, ведущая «Громадського радіо», правозащитница и общественная активистка Ольга Веснянка, по ее собственному признанию, очень любит приезжать в Кировоград: «Приятно ходить по городу, украшенному зеленью», – говорит она.
В этот раз Оля приехала в наш город, чтобы провести двухдневный семинар по гендерному вопросу для представителей СМИ Кировоградщины. Но гендер – лишь один из ряда аспектов ее работы в качестве журналиста и правозащитницы.
– Оля, скажите, какую из сторон вашей общественной деятельности вы бы поставили на первое место: журналистику или защиту прав человека?
— Я не могу разделить эти две вещи. Любой журналист, поднимающий острые социальные проблемы в своих публикациях, уже в какой-то мере становится правозащитником. Давайте я приведу пример из собственной работы. Во время подготовки к Евро-2012 я получила информацию о том, что в окрестностях Киева был подожжен ромский лагерь. По непроверенным данным, это было сделано представителями правоохранительных органов, чтобы очистить Киев от «нежелательных элементов» к приезду иностранных гостей. Я взяла все необходимые комментарии по этой теме, расспросила женщину, жившую в этом лагере. У нее несколько талантливых детей, которые хотели бы учиться в школе, но школы их не принимают. Эта женщина рассказала и о многих других проявлениях дискриминации в отношении ромов. Материал вышел и одержал победу на одном из журналистских конкурсов. И я, кстати, помню, как неловко чувствовала себя, принимая диплом и цветы, потому что получалось так, что на чужой беде я делаю себе карьеру. Но я решила, что буду и дальше поднимать подобные темы, привлекать внимание к фактам дискриминации, в том числе конкретно к представителям ромской национальности.
– Ваша правозащитная деятельность началась с этого случая?
— Нет, гораздо раньше. В 2003 году я искала работу в Киеве и подала свою кандидатуру на вакансию пресс-атташе в международной правозащитной организации Amnesty International. Я пришла в офис этой организации, и мне, в числе прочего, рассказали, что выступают против ксенофобии. Меня это зацепило по личным причинам: моя мама – украинка, но по этническому происхождению она башкирка. И ей часто приходилось слышать в свой адрес нелицеприятные замечания о башкирах, татарах, мусульманах в целом. Поэтому я вдохновилась на борьбу с ксенофобией во всех ее проявлениях, прошла курсы обучения в «Амнистии» и стала их активисткой. Я принимала участие во многих мероприятиях, посвященных защите прав человека. Например, отмена смертной казни в Украине – в этом есть и заслуга Amnesty International.
– А как сейчас себя чувствует правозащитное движение в Украине? Все-таки столько всего произошло – Майдан, теперь АТО, проводится ряд реформ…
— Реформы, можно сказать, открыли правозащитникам второе дыхание. Особенно явно это видно на реформе МВД. Раньше взаимодействие с правоохранительными органами было сложным – с их деятельностью связано огромное количество фактов нарушения прав. И, когда были объявлены реформы в этой структуре, правозащитники увидели возможность изменить систему изнутри. Я тоже хотела оставить, так сказать, свой след в истории и подключилась к обучению новой патрульной полиции.
– А с этого момента, пожалуйста, подробнее.
— Был разработан курс «Толерантность и недискриминация в работе патрульных», который я вела сначала для патрульной полиции в Киеве, потом для Одессы и родного Запорожья. Работала почти на волонтерских основаниях – за лекции платили небольшие деньги, проживание за собственный счет, командировочные и проезд не оплачивались. Но эту работу я и воспринимала как волонтерскую, потому что я считаю, что человек не имеет права на критику власти в Украине, если сам ни разу не воспользовался шансом что-то изменить. Кроме основного курса по законодательной базе, новым патрульным давались знания о том, как идентифицировать преступления на почве ненависти, как вести себя с представителями разных этнических групп, что такое гендерная чуткость.
– А что это такое?
— Если говорить конкретно о полиции, то она проявляется в определенных формах работы с людьми. Самая частая причина вызова полицейских – домашнее насилие. На такой вызов должна прибыть группа, в составе которой есть и мужчина, и женщина. Чаще всего в результате домашнего насилия страдает женщина. И если на вызов прибывают только мужчины, она может психически закрыться и не сообщить каких-либо важных фактов. Если же с ней поговорит женщина-коп, вероятность получить более полную информацию о правонарушении и помочь ей более высока.
– Недавно начала работу кировоградская полиция. Вас приглашали вести лекции для нее?
— Кировоградских полицейских обучали в Одессе, и я имела возможность немного пообщаться с ними. К сожалению, для них я курс по толерантности не читала, и, судя по тому, что мне рассказали ребята, преподавался он не лучшим образом. Но все же я надеюсь, что это не помешает вашим копам хорошо выполнять свою работу. Мне было очень приятно увидеть новых полицейских на улице, когда я приехала сюда. Приятно было наблюдать, что среди них и мужчины, и женщины, что ушел в прошлое дурацкий дресс-код, по которому женщина должна была носить узкую и неудобную юбку, а новая форма предполагает не столько внешнюю привлекательность, сколько удобство.
– Многие считают, что гендерный вопрос в Украине, так сказать, «не на часі».
— Да, такая точка зрения существует у людей, которые плохо понимают вопрос и путают гендер с феминистским движением. Термин «гендер» обозначает весь комплекс стереотипов в отношении мужчин и женщин, принятых в обществе. О том, насколько этот вопрос актуален, можно судить даже по речам политиков – иногда, услышав кого-то из них, хочется провалиться под землю от стыда. Хрестоматийный пример – речь Януковича, в которой «наступила весна, и женщины начали раздеваться». Самое худшее – сказано это было с международной трибуны. Это не только проявление неуважения к украинским женщинам, но и удар по международному имиджу Украины – высшее лицо само представляет ее международному сообществу как страну, привлекательную для секс-туризма. Еще один аспект украинской гендерной проблемы – женщины в АТО. Многие из них фактически солдаты, они воюют на фронте наравне с мужчинами, например, снайперы. Но числятся эти женщины как штабные, медицинские работники. Соответственно, никакой корочки УБД, никаких льгот после демобилизации они не получат.
– А факты дискриминации мужчин в нашей стране имеются?
— Сколько угодно. Семья разводится, в ней ребенок. Суд в 80% случаев оставляет ребенка с матерью. При этом часто не принимается во внимание образ жизни матери, и получается, что отец вынужден платить алименты маме, злоупотребляющей спиртным, например. Часто отцы вынуждены забирать детей у таких горе-мам, но продолжают платить алименты.
– В своих лекциях вы используете видеоматериалы выступлений в Верховной Раде. Практически все герои этих видео – мужчины. Женщины-политики более толерантны?
— Нет, что вы! Просто в нынешнем составе парламента всего 12% женщин, что, кстати, является несоблюдением гендерной квоты (согласно ей, в органах власти должны присутствовать не менее 30% женщин). Но за примером далеко ходить не надо: включаю телеканал «Рада», вижу Юлю Тимошенко. Депутаты проголосовали некий законопроект, против которого она выступала. Комментарий от Тимошенко: «Проголосовав этот закон, наши депутаты в полной мере показали свою мужскую неспособность».
– Напоследок провокационный вопрос: в нашем обществе уже сложился стереотип, что женщина-правозащитник, особенно если это касается гендера, – одинока и несчастна в личной жизни.
— Разочарую скептиков: я замужем, муж работает в патрульной полиции. Кстати, по этой причине я болезненно воспринимаю заявления о фактах недостойного поведения копов и прошу – сообщайте о них! Будем молчать – все вернется назад. Особенно тяжело узнавать о взяточничестве. У нас получилось создать новую полицию, но теперь нужно ее сохранить. А это сложнее, потому что зависит уже не только от правозащитников, но и от всего общества.
Беседовала Виктория Барбанова, фото Елена Карпенко, «УЦ».