Молчание врачей

Поводом для этой публикации послужило письмо нашего читателя Владимира. «Сделайте репортаж о третьей больнице, — пишет он. — Холод страшный. А условия для больных, когда во всей больнице нет ни носилок, ни каталок. Когда люди умирают, их транспортируют с помощью МЧС. Поверьте: будет интересно». Писать такие статьи не любит никто: во-первых, потому что на момент публикации проблема чаще всего уже решена (и в этом случае тоже так вышло), а во-вторых, потому что медработники почему-то воспринимают такие жалобы как личное оскорбление.


Итак, мы замерили температуру в коридорах и палатах стационара №2 Центральной городской больницы (так сейчас официально называется здание на ул. Дворцовой) 30 октября: в коридоре было 19 градусов, в палатах — 20-22. Ниже нормы температура оказалась только в приемной главврача и в рентгенкабинете, который проветривают несколько раз в день. Но медики признают: с 25 по 29 октября в больнице действительно было очень холодно. Это особенно обидно, потому что в этом году здесь сделали капитальный ремонт системы отопления и, насколько это было возможно, утеплили старые окна (заменить их на новые в здании, которое является памятником архитектуры, очень сложно). Но ТЭЦ подала тепло только 28 октября, полностью на больницу его включили 29-го.

— В идеале, — говорит главный врач Центральной городской больницы Александр Артюх, — в больнице должна быть отдельная котельная, как в первом стационаре на Валах, — это и дешевле, чем центральное отопление, и надежнее. В этом году мы сделали практически невозможное: несмотря на задержки выплат по казначейским счетам, ЧП «Евротех 08» отремонтировало нам систему отопления, полностью заменили трубы и т.п., успели в срок — до середины октября. А люди все равно жалуются…

Конечно, жалуются: пациентам, которые лежат в палате, где температура 15 градусов, все равно по чьей вине они мерзнут, тем более что в этом году во всех бюджетных учреждениях (включая больницы и детсады) запретили пользоваться электрическими обогревателями. Но они жалуются не на вас, уважаемые медработники (уверена, вы не меньше, чем больные, заинтересованы в том, чтобы в больнице было тепло), а на ситуацию. Почему вы на них обижаетесь? Скорее, вы должны быть благодарны людям за то что они стараются привлечь внимание к проблеме.

Что касается второго вопроса, поднятого в письме, то медики рассказали и показали, что каталки и носилки есть. Их меньше, чем хотелось бы, и они не новые, но есть. Правда, МЧС время от времени действительно вызывают. «У нас недавно умер пациент весом 250 кг, — объясняют медработники. — Он просто не помещается на носилках, да и девочки, конечно, его поднять не смогут. В таких случаях мы вызываем МЧС, а что делать?»

Хочется все-таки вернуться к молчанию врачей, медсестер, санитарок. Понятно, что у каждого болит душа за свою больницу, свое отделение, хочется, чтобы оно было самым лучшим. Но ведь для этого нужно не скрывать проблемы, а, наоборот, кричать о них. А то стороннему наблюдателю кажется, что в нашем здравоохранении все прекрасно, и, попав в больницу, человек испытывает культурный шок. Давайте говорить правду: городская больница (и первый, и второй стационар) размещается у нас в очень старых зданиях, где нуждается в ремонте практически все. В наших больницах катастрофически не хватает бесплатных медикаментов, на специальные счета медучреждений (за счет которых, по идее, должны оплачиваться ремонты, покупаться моющие средства, канцтовары и т.п.) годами не перечисляется ни копейки из бюджета. И это беда, а не вина врачей! Почему же вы молчите, уважаемые медработники? Почему вы не били тревогу, когда ТЭЦ не включило отопление вовремя? Вам же самим сложно работать в таких условиях…

Как сложилась в нашей системе здравоохранения эта странная, противоречащая здравому смыслу традиция скрывать проблемы и говорить только о достижениях?

Ольга Степанова, фото Павла Волошина, «УЦ».

Молчание врачей: 6 комментариев

  1. Заклик абсолютно справедливий. Від мовчання медичного працівника, на мій погляд — дуже багато бід, насправді.

    До речі, я багато в чому навчився у свого головного лікаря (тепер вже народного депутата) в сенсі називати речі своїми іменами. І не соромитися говорити про те, наприклад, що вкрай погано забезпечуються пацієнти препаратами для лікування онкопатології.

    Але, щоб лікарі, сестрички, санітарочки могли позбутися страхів, варто серйозно захистити медичного працівника, щоб він через оголошення проблеми не постраждав.

    Хоча, часто ми боїмося наперед. Я досі згадую, коли запрошував гематологів Кіровоградської обласної лікарні на ефір в «Наше здоров’я» на тему по анемії, скільки я отримав агресії через те, що лікар боялася щось розповісти про забезпечення ліками для лікування гемофілії…

  2. Щоправда, щодо температури взимку, ми всі якось звикли до того, що холодні палати в дану пору року є правилом, то вже й уваги не звертаємо… Як на мене, має бути суворий контроль температурного режиму в палатах лікарень та чіткий перелік дій, що треба робити (куди повідомляти, які дії вчиняти) в разі, якщо цей температурний режим порушено. Бо таки важливе питання…

    А зворотній зв’язок з боку медичних працівників має заохочуватися… Має навіть бути спеціальна гаряча лінія, в тому числі і в управліннях, департаментах, щоб медичний працівник знав, куди він може звернутися по якусь інформацію або з якоюсь пропозицією. Ну й бажано, щоб таки не постраждав після таких звернень.

  3. А толку кричать, Оля? Кричи, не кричи… Вот и работаем. Молча.

  4. На вопрос необходимо смотреть под другим углом.
    Руководители коммунальных предприятий знают, что при низкой температуре патогенная флора развивается хуже, чем при высокой. А при совсем низкой — впадает в анабиоз!

  5. Обычно — наказывают не того кто виноват, а того кто рассказал.
    Безопасно — благодарить и хвалить руководство. Некоторые борцы за права пациентов не дадут соврать.

  6. Стосовно «деяких борців», я так зрозумів, камень в мій город. Я не борець. Але речі своїми іменами таки інколи називаю. Навмисно небезпеки не шукаю. А от з різними начальниками у нас бувають різні розмови. І, якщо є за що похвалити, то не стану соромитися цього також. Так само, як і стосовно неначальства. Бували й суперечки в мене з начальством. Але публічні чвари — це вже не прояв сміливості. Це або крайня міра, або склочність, непорядність та тупість.

    Хтось не уявляє собі доброго слова про начальника без корисних сподівань? Це його проблеми.

Добавить комментарий