Ежедневные сводки из зоны проведения АТО дают повод для оптимизма. Каждый день украинские силовики освобождают город за городом, поселок за поселком — боевикам недолго осталось топтать наши земли. Однако есть территории, где ситуация с каждым днем только усложняется. Донецк и, прежде всего, Луганск — города большие, и так просто их не освободить от бандформирований. Телеэфир и Интернет завалены снимками разрушенных жилых домов, школ, детских садов. Уже несколько дней в Луганске отсутствуют электричество, вода, «легли» Интернет и мобильная связь.
Чтобы немного развеять туман над ситуацией, которая сложилась в Луганске, журналисты «УЦ» расспросили тех, кто имеет непосредственное отношение к этому городу.
Андрей Гардашников, врач-онколог, уроженец Луганска, часто общается с родственниками, близкими, с теми, кто еще остался в областном центре, и не понаслышке знает, что там происходит:
— Сейчас там реально очень страшно. Например, в частном секторе, в поселке Острая Могила, который рядом с аэропортом, автовокзалом — местами ведения активных боевых действий. Автовокзал практически разрушен. В этих районах обстрелы производятся практически ежедневно. Когда больше, когда меньше, прекращаясь на небольшие «передышки». Обстреливаются и жилые кварталы. То, что удается отслеживать в Интернете, и то, что рассказывают по телефону, действительно ужасно. Трупы не успевают вывозить «скорые», потому что территория находится под обстрелом. Они так и лежат, прикрытые только какой-то тканью. Одним словом — кошмар. Конечно, говорить, кто куда стреляет, ни я не могу, ни местные жители толком не уверены. Те же, кто «заточен» под ту или иною политическую силу, говорят с уверенностью. Ярые сторонники ЛНР в обстрелах жилых кварталов обвиняют украинских военных. А приверженцы единой Украины доказывают обратное — по людям стреляют боевики. Где гремит и откуда прилетел осколок, не так просто разобраться. На нем же не стоит клеймо и не написано «ЛНР» или «Украинская армия». Поэтому убедить местное население, что пришли бандеровцы и ведут с ними войну, не сложно.
В настоящее время невозможно подсчитать, какой процент поддерживает ЛНР, а сколько людей на стороне целостности Украины. Сказать, что в Луганске большинство сторонников сепаратизма, сторонников образования отдельного Луганского княжества, не совсем верно. Ведь есть немало людей, которые не поддаются этому, которые являются украинскими патриотами в Луганске, хотя сейчас оставаться патриотом там — очень опасно.
— А как в боевых условиях работает городская власть? Действующая она или нет?
— По рассказам моих земляков, трудно понять, может ли городская власть выполнять какие-либо функции в городе. И в каких она отношениях с самопровозгласившими себя правителями области — не ясно. Что они реально могут делать — непонятно. «Скорая помощь» не может убрать трупы с улиц — это очень показательно. Однако, по косвенным свидетельствам, можно утверждать, что городская власть все-таки как-то себя проявляет. Обесточили город — через время электричество подключили, пропало водоснабжение — появилась вода. Перестала работать телефонная связь — заработали телефоны. Все-таки кое-что происходит. Что-то ломается, кто-то ремонтирует, налаживает. Кто-то руководит инфраструктурой. В любом городе недовольны работой местной власти, а там идет война, чего же можно ожидать?
— Как обстоят дела с продовольствием?
— Насколько я знаю, выходить из дома реально опасно для жизни. Если есть возможность дойти до магазина, то проблемы с приобретением продуктов хоть и были, но не принципиальные. Другое дело, что выходить из дома страшно. И даже в самом мирном месте могут разрываться снаряды и гибнуть люди. Это сложное испытание для жизни…
Уже почти два месяца в Кировограде по приглашению студенческого профкома кировоградского педагогического университета проживает студент луганского университета Дмитрий Богданов.
— Когда ваша студенческая делегация прибыла в Кировоград, вас было шестнадцать человек, теперь осталось семь. Остальные вернулись в Луганск?
— В основном разъехались к родственникам. Родные приютили, помогают устроиться на новом месте. И мы, оставшиеся в Кировограде, подыскиваем себе работу, но мечтаем вернуться в родной город. Сейчас там опасно, но надеемся на скорое освобождение города. Мы благодарны студенческому братству Кировограда, которое помогает нам, поддерживает в это критическое для нас время. Сегодня я понимаю, что идея уехать из города была не просто правильной, это спасло нам жизнь.
— Сейчас там совсем тяжело. Рвутся снаряды, город остался без электричества, связи, заканчиваются продукты.
— Да, с каждым днем ситуация усугубляется. Теперь даже не работает мобильная связь. Уже пару дней не могу дозвониться ни друзьям, ни знакомым. Все номера вне зоны доступа. Видимо, с исчезновением электричества вырубились и вышки мобильной связи. Так что информация у меня устаревшая. По тому, что рассказывали, — власти украинской там практически нет. Мэр пытается поддерживать жизнеобеспечение города, но это сложно делать, в силу того, что вооруженные люди этому препятствуют. Милиции нет, по крайней мере, влияния на боевиков она не оказывает. Ситуацию в городе контролируют люди с автоматами. И эти люди постоянно ищут мифических представителей «Правого сектора», которых в городе никто не видел. Ищут украинских наводчиков.
— В Луганске действительно пропадают люди?
— Да, это правда. Несколько дней назад мне сообщили, что пропал мой близкий друг. Он вышел из дома и не вернулся. Есть предположение, что его похитили террористы. С тех пор, как захватили здание СБУ, стали пропадать люди. Для каких целей их похищают — до конца непонятно. Выкупа не требуют. Заявляют о том, что ведут борьбу с «Правым сектором», однако похищают простых людей. Среди моих знакомых, побывавших в застенках, не было наводчиков и шпионов. Это культурная прослойка населения Луганска. Люди с активной жизненной позицией. Ведется борьба с культурой города, с цветом интеллигенции. Обыкновенный фашизм. По моим данным, в почти полумиллионном городе осталось пять работающих аптек. Большинство магазинов закрыто, да и те, что открыты, работают только до четырех-пяти часов. Ситуация критическая.
Две старушки из Луганска, не пожелавшие покинуть свой родной город даже в самый тяжелый для него период, по еще пока работающей стационарной телефонной связи поведали журналистке «УЦ» об обстрелах и нынешней жизни в оккупированном городе.
Беседовать с бабушками Машей и Верой долго не получилось. «У нас тут четыре дня света нет, где-то в пригороде оборвали провода. Телефон зарядить не могу», — говорит в трубку бабушка Маша.
— Пожалуйста, приезжайте к нам, здесь есть где жить, а в Луганске у вас никого ведь нет!
— Зачем? Если Богом отписано умереть в этой войне, то так оно и будет. А если нет, то уже как все закончится, приеду к вам в гости деток увидеть. Мне ведь уже 76 лет, сестре за 80… Сейчас, кстати, тихо, прямо на удивление. Снаряды рвутся то тут, то там, а сейчас с утра тихо. Вчера вечером как бабахнуло недалеко, мы на диване прямо подпрыгнули, в доме стены задрожали. В общем, в соседний дом ракета попала, но, слава Богу, она никого не убила, дом пустой, все уехали. В нашем доме тоже почти никого не осталось, мы с Верой вдвоем и этажом ниже бабушка. Смысл нам куда-то ехать? Свое отжили. А так — все у нас в порядке.
— Да как может быть все в порядке, если у вас война идет?
— Не переживай! Видели мы одну войну уже, та страшнее была. Хотя и здесь люди гибнут, много людей. Стреляют ракетами эти оккупанты гадские из центра. И по посадкам вокруг города сидят и тоже стреляют. А вообще ты не сильно спрашивай, кто куда и откуда стреляет, тут вообще ничего непонятно — знаю только, что из центра стреляют точно. Мы слышали, что сейчас в Дебальцево бои сильные идут, что там Нацгвардия лютует, так что, даже если и захотим, уехать не сможем. Раньше был прямой поезд Луганск — Одесса через Кировоград, а сейчас поезда нет. Работает только ветка, которая через Дебальцево идет. Воды сейчас в городе тоже нет, но с водой лучше, чем со светом, — ее все-таки подают иногда. А трамваи, троллейбусы не ходят. Маршрутки ходят, но очень редко. А обычных машин вообще почти нет. Да и людей тоже нет, уехали все, кто мог. Соседи наши по лестнице в Россию уехали, может, и не вернутся уже. Дороги разбитые из-за БТРов.
— А магазины, аптеки хоть работают?
— Работают, но закрываются рано, и товары у них понемногу заканчиваются уже. Хуже всего, что в аптеках кончаются лекарства. Кстати, пару дней назад я видела ополченца, когда в аптеку заходила. Вошел — в камуфляже, в маске, с автоматом. Каких-то лекарств взял и ушел.
— Как? Просто взял?
— Нет, купил за деньги, как положено. Они ж тоже люди все-таки…
Беседовали Руслан Худояров и Виктория Барбанова, «УЦ».
