Разговоры «за жизнь», или Четыре часа в пути

Думаю, почти все знают, что такое эффект попутчика. Когда абсолютно незнакомые люди, оказавшиеся в одном месте в одно время, понимая, что, скорее всего, больше не встретятся, рассказывают случайному человеку иногда намного больше, чем самым близким друзьям. Как правило, такие минуты или даже часы откровений быстро забываются – кому какое дело до чужой жизни, выговорился – и ладно. Но один разговор, который происходил в машине на пути из Одессы в Кировоград, мне запомнился. Наверное, потому, что касался он не «паскуды-жены», не «козла-начальника» и не «ребенка-ирода». Речь под мерный гул мотора «Мерседеса» шла о путешествиях, о дальних и близких странах, куда жизнь бросала наших собеседников, которые любезно согласились подвезти журналистов «УЦ» в родной город.

Я и не думала вначале, что этот разговор будет использован для статьи. Но уже ближе к Компанеевке безумно захотелось написать истории, рассказанные по пути Игорем и Галиной, так условно назовем наших случайных попутчиков. Чтобы это не выглядело бестактно, мы действительно попросили разрешения опубликовать отрывки нашего частного разговора, и супруги согласились – на условиях анонимности. Ничего особо сенсационного в этом разговоре не было – одни только интересные факты о жизни пилота и его жены в Армении, Афганистане, Объединенных Арабских Эмиратах. Но сама Галина – родом из небольшого села, и она бы не хотела, чтоб досужие соседи ее родителей перемывали косточки и обсуждали их семейный достаток.

Галина родилась и выросла на Кировоградщине, училась в областном центре. Игорь – потомственный армянин, родом из Еревана. Она училась на товароведа, он – на командира воздушных кораблей. Жизнь столкнула их в Кировограде, куда Игорь приезжал проходить переподготовку в нашей летной академии. Для каждого из них это был второй брак. Но даже этих четырех часов в дороге нам хватило, чтобы понять, до чего же он крепкий, замешанный на взаимном уважении, поддержке, теплоте, дружбе, и цементируют эти отношения долгие годы жизни, в которой было много странствий, экстрима, порой даже и страха.

Дорога домой

Как тут не испугаешься, если на тебя наставляют дуло автомата? И грозятся разбить дубинками лобовое стекло твоей машины, а тебя самого увезти в неизвестном направлении?!

…Как-то решили Галина с Игорем приехать в Украину. Подумали, что автомобилем будет лучше, чем паромом, — лето, дороги должны быть хорошими. И отправились в дальнее путешествие. Первый шок у Галины наступил, когда они начали подниматься в горы Малого Кавказа. Вначале было даже интересно – изумительный серпантин уходил ввысь, открывая взору великолепные картинки. Но с каждым новым поворотом становилось все страшнее и страшнее. Обочина горной дороги заканчивалась крутым обрывом, машина шла фактически по краю. Спустя какое-то время стало холодно и чувствовался шум в ушах – высота подъема перевалила за две тысячи метров. Галина тут просто зажмуривалась. Женщина не могла пересилить животный страх, когда то и дело видела искореженные, изуродованные остовы машин, свалившихся в обрыв. Но, как оказалось, не это было самым страшным.

Самое страшное началось при въезде в Осетию. Наших собеседников предупредили, что на этом участке могут быть любые провокации, к которым надо быть готовым. Так, тебя могут остановить, а потом ударить дубинкой. Сцепи зубы, пережди боль, не кричи, главное – не ввязывайся в конфликт, тогда, может быть, быстрее отпустят.

Дубинками ни Галину, ни Игоря, слава Богу, не били, но здесь женщина впервые в непосредственной близости увидела автоматчиков и поняла, что чувствуют люди, когда на них направлено дуло оружия.

— Они стоят на каждом шагу. Это страшные люди. Живут по своим законам. Остановили машину. Говорят: «Плати!»

Игорь, как выяснилось в разговоре, практически никогда не берет взятки и тем более не дает. Здесь, в Осетии, ему пришлось платить. Игорь попытался вначале спросить: «За что?» Но ему внятно объяснили. Суть объяснений сводилась к тому, что неважно, за что. Это их работа. Но если не заплатит, то машину разобьют, самих пассажиров заберут с собой, и не факт, что их кто-либо когда-либо найдет.

— Было очень страшно. Ты стоишь в окружении бородатых людей с автоматами и понимаешь, что ничего сделать не можешь, они тебя не пожалеют, и никто тебе не поможет, — вспоминает Галина.

Отделались супруги малой кровью. Отдали дань одним, другим, потом, через несколько километров, третьим, и выехали, наконец, из Осетии.

Но то же самое повторилось и на территории, казалось бы, цивилизованной России. Гаишники, увидев машину с армянскими номерами и смуглого водителя кавказской национальности, тут же становились в стойку.

— Как мы от этого устали, вы себе не представляете! – говорит Игорь. — На каждом посту нас тормозили, это просто какой-то кошмар. И уже когда до Украины оставалось совсем чуть-чуть и под Ростовом гаишник в очередной раз поднял с намеком палочку, жена вышла из машины. И заплакала: «Отпустите нас уже, ради Бога! Не мучайте больше. Я в больницу еду, если мы еще пару раз остановимся, уже некого будет лечить!» Гаишник посмотрел-посмотрел на нас и показал, мол, езжайте …

Было больно слышать этот рассказ от умного, интеллигентного и, сразу видно, доброго человека, которого люди на дорогах России презирали только за то, что ему посчастливилось или не посчастливилось родиться в Ереване.

Да не только россияне, но и наши, украинцы…

Под горой Арарат

Живут Галина с Игорем уже много лет на два дома: мотаются между Ереваном и Кировоградом. Из окон их квартиры в столице Армении видно гору Арарат. Красиво! Но это, наверное, единственное, что радует. Потому что все остальное грустно. Жизнь в Армении бедная. По словам Игоря, во многих домах Еревана до сих пор стоят буржуйки…

— Много наших живет в Ереване?

— Нет. Там вообще мало кто остался: и наши уезжают, куда глаза глядят, и армяне, — говорит Галина.

Она как-то видела жуткую картинку, напоминающую времена после Великой Отечественной. Похороны в небольшом селении под Ереваном. В процессии участвуют одни женщины: и гроб несут, и могилу копают… Все отцы, сыновья, братья уехали из этой деревни на заработки…

Средняя зарплата в Армении колеблется в районе 100 долларов, пенсия – 70-ти. На эти деньги прожить нереально, и главное – не дай вам Бог заболеть. Потому что армянская медицина – это нечто!

— Платить надо за все! У нашей родственницы был аппендицит. Операция обошлась в тысячу долларов. Мало того, что все медикаменты мы сами покупали, так одно ее пребывание на больничной койке обошлось долларов в пятьсот, — рассказывает Галина. — Я как-то была свидетелем ситуации: в больницу привезли парня, которого укусила ядовитая змея. Его надо было спасать немедленно! Но, когда выяснилось, что денег при себе у потерпевшего не было, никто и пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь…

Никакой промышленности, по словам наших собеседников, в Армении нет. Разве что коньячный завод работает. Супруги говорят, что накануне праздников здесь ажиотаж: фуры днюют и ночуют возле завода, чтобы затариться армянским коньяком, который всегда расходится на «ура». — Я вообще поражалась. Они живут только за счет «купи-продай». А на улицах столько «Мерседесов»! — улыбается Галина…

Новый год при всей этой бедности армяне празднуют с размахом. Женщина рассказывает, что готовятся к этому событию задолго: копят деньги, запасаются продуктами. Две недели народ кочует из одного дома в другой: вначале обойдут родных, потом друзей, затем (если остаются силы) близких и дальних знакомых. Или вообще незнакомых, часто бывает, что ты об этом человеке просто слышал, почему бы его не навестить, а заодно и познакомиться?

Столы, которые буквально ломятся от яств, не убираются даже на ночь. А вдруг кто-то под вечер решит пожаловать? Ведь гостей здесь не зовут, двери домов всегда гостеприимно открыты. Готовят хозяйки с запасом, чтоб всем хватило… Помимо национальных блюд – долмы, бастурмы – на армянском столе можно увидеть все, к чему мы привыкли: оливье, картошку, холодец…

— А как они по дорогам ездят! – спонтанно меняет тему разговора Игорь. – У вас беспредел, а в Армении еще хуже! У нас нет правил дорожного движения, светофоры стоят для красоты. Приоткрыл окно, выставил руку с поднятым пальцем, показал, куда поворачиваешь, – на этом все. Кто не увернулся – сам виноват.

Кстати, «у вас», «у нас» часто мелькают в разговорах Галины и Игоря. Они до сих пор, прожив вместе не один десяток лет, делят жизнь на «вашу» и «нашу». Но Игорь, каким бы патриотом своей страны ни был, признает: на родине жены, в Украине, намного больше порядка.

— Вы выучили армянский зык? – спрашиваем у Галины.

— Нет, — улыбается женщина. — Они там почти все знают русский, но постоянно здороваются со мной на армянском. Почему я должна подстраиваться?!

— А как вас приняли в армянской семье?

— Ой, да нормально. Жена брата мужа (У Игоря есть брат-близнец, тоже пилот. – Авт.) – армянка, но долго жила в Узбекистане, отнеслась ко мне хорошо. А что думают его тетки, меня особо не касается…

Хотя, говорит Галина, мнение родных по поводу будущих жен для армянских мужчин имеет если не основополагающее, то очень большое значение. Особенно мнение свекрови. Мама Игоря, кстати, вышла замуж по договоренности родителей молодых, состоявшейся задолго до свадьбы. Своего будущего мужа увидела только на самом обряде бракосочетания. И ничего – счастливо прожила, родила троих детей…

В Кабуле

Жена летчика – все равно что жена военного. Куда его пригласят на работу, туда, спешно пакуя вещи, едет и она. Так, Галина жила почти за полярным кругом в Салехарде, где почти круглый год стоят запредельные морозы, в Объединенных Арабских Эмиратах, где сидящие на нефти арабы ходят в традиционных белоснежных одеждах и имеют по десятку, как минимум, безмолвных слуг-филиппинцев, а также более двух лет провела в столице Афганистана, Кабуле.

Кстати, сейчас в Афганистане люди готовятся встречать… 1388 год. Живут афганцы, как известно, по своему календарю, и это отражено во всех документах, которые они выдали нашему пилоту.

— Нас поселили в отдельной двухэтажной вилле, ее содержание оплачивала авиакомпания. Жили там только я, муж и остальные члены экипажа, а также личный повар, — говорит Галина.

Этот повар вначале работал добросовестно, кормил хозяев, по его мнению, «разнообразными» изысками, которые на самом деле оказывались ежедневным рисом. Наша собеседница, правда, научила его готовить украинский борщ, но получался он у афганца не так, чтобы очень. А потом, почувствовав мягкосердечность Галины, повар стал отпрашиваться: вначале на день, потом на выходные, плавно перетекающие в четыре-пять дней. В это время Галина готовила на всю ораву, на ней же была и уборка довольно-таки большого особняка.

Оказывается, отпрашивался повар не просто так – мужчина готовился к свадьбе. Свадьбы в Афганистане, как рассказывают наши собеседники, проходят с размахом. По крайней мере, второй пилот, который женился приблизительно в одно время с поваром, организовал «скромное» застолье на… тысячу человек. Чтобы его оплатить, даже взял в банке кредит, который потом долго и мучительно отдавал. Свою молодую жену до свадьбы не видел – только на фотографии. Но в жизни она оказалась, говорил, еще красивее. И по характеру – добрая. Потому что согласилась взять на себя заботу о его трех детях, которые осиротели после смерти первой жены. Хотя выбора у молодой женщины особо и не было. В свои 28 лет она была не замужем, а это, по афганским меркам, катастрофа – девушки там связывают себя узами брака рано, в 18 лет максимум.

Женщины и мужчины на афганских свадьбах сидят за разными столами. Невеста – она же молодая жена – несколько раз за вечер меняет наряды. Сама выбирает дизайн платьев, обязательно только, чтобы одно из них было белого цвета, а второе – зеленого.

За невесту жених должен заплатить калым, который зависит от материального положения семьи новобрачной. Если ее родители богатые – заплатить надо, естественно, много. Пилот, например, отдал за жену тысячу долларов. В придачу к этому, еще до свадьбы, постоянно одаривал ее золотом и шикарными одеждами.

Подарки на свадьбу должны быть солидные. Однако часть из подаренного по традиции молодые раздают так называемым близким гостям. Так, Галина получила дорогой восточный костюм с шароварами, сделанный из какой-то очень специфической невесомой ткани, а Игорь – огромный платок, который можно завязать в тюрбан.

Хотя на саму свадьбу Галина с мужем не ездила – боялись, что в месте большого скопления людей может случиться взрыв. К неспокойной обстановке в Кабуле летчик и его жена привыкли. Вилла, где жили члены экипажа, находилась в непосредственной близости от госпиталя, и Галине часто приходилось слышать рев «скорых», которые везли раненых в больницу. А несколько взрывов гремели прямо рядом с домом, Галя видела развороченные дома, убитых людей, панику, боль, страх…

— Я сама никогда не выходила на улицу. Только в сопровождении мужчин. Во-первых, самой страшно – у меня же славянская внешность, мало ли что, а во-вторых, там не принято, чтобы женщины одни гуляли…

В Кабуле представительницы слабого пола хоть и не носят паранджу, но голову обязательно покрывают, обычно надевают большие платки, несмотря на жару. Никуда не выходят, мужские посиделки, которые, как правило, заключаются в том, чтобы петь и танцевать под закуску, собой не украшают. Вообще же женщина в Афганистане – существо второго сорта. На эту тему есть даже афганский анекдот, который рассказали наши собеседники.

По Корану, впереди должен все время идти мужчина. Так вот, идет по полю вначале собака, потом женщина, а потом уже мужик. «Как это может быть?» — спрашивает странник, который шел навстречу. «Да, понимаешь, когда писали Коран, поля еще не были заминированы»…

— А чем вы там занимались? С женами других пилотов общались? – спрашиваем у Галины.

— Нет. А там никого, кроме меня, не было, все жены дома остались. Я читала много, телевизор смотрела… — чувствуется, что Галина вдали от родины отчаянно скучала.

В это время по радио включили песню «Рідна мати моя». Женщина замолчала. В зеркале отразились ее глаза, полные слез…

— Я всегда плачу, когда слышу украинские песни… — извиняясь, пробормотала она.

— Галина очень гордится своей страной. Только мы въезжаем на территорию Украины, будь то солнце, когда все сверкает, или слякоть и туман, как сейчас, она показывает на поля, города и говорит: «Это МОЯ Украина!» — добавляет Игорь.

…Наша собеседница недолго пробудет на родине. Подождет здесь пару месяцев, пока Игорь переучится пилотировать другой класс самолетов, и потом отправится с ним опять в Объединенные Арабские Эмираты, с авиакомпанией которых летчик уже подписал контракт на два года… Снова будут дорога, чемоданы, чужие люди, чужая вилла…

А пока она наслаждается украинской дорогой, которая так, незаметно, в разговорах «за жизнь», плавно подошла к концу.

Анна Кузнецова, «УЦ», Одесса-Кировоград.