Слово «инженер» в Советском Союзе обозначало скорее классовую, чем профессиональную принадлежность. Это была прослойка общества, объединяющая людей с высшим техническим образованием и небольшой зарплатой, вместе с педагогами и медиками составлявших советский «средний класс», занимая нишу между «пролетариатом» и партийной номенклатурой (к ней, по большому счету, относились и руководители-производственники, попасть в которые без партбилета было практически невозможно).
Именно они вели вечерами политические диспуты на типовых кухнях, «не ездили на такси в булочную», меняли вторсырье на редкие книги, которые по-другому достать было просто невозможно, шили дома модные платья по выкройкам из «Бурды», годами копили деньги на хрестоматийные «Жигули» — кто первой, а кто и шестой модели. Словом, были настоящими советскими людьми…
А еще инженеры играли в настольный теннис в обеденный перерыв, разгадывали сложнейшие (не чета нынешним) кроссворды из журнала «Наука и жизнь», знали наизусть если не все, то, как минимум, половину из Блока, Ахмадулиной, а кто и Бродского (не говоря уже о Пушкине с Лермонтовым). И вообще имели неизмеримо больший «необходимого по работе» багаж общих знаний…
После того как Советский Союз, который ударно улучшали — разными методами с момента создания он «улучшился», по выражению одного из известнейших русских писателей современности, «настолько, что перестал существовать», остановились заводы и комбинаты, фактически перестал существовать и этот класс…
«Прочь от чумных городов»
Кто-то из них, недолго думая, ушел в появившийся бизнес — пошел торговать на рынок, несколько лет «почелночил» в Польшу и обратно, создал фирму и т.д., кого-то пригласили работать в новосозданные ООО или СП вчерашние «красные директора» и номенклатурщики, некоторые, имевшие строительное образование, пошли «шарашить», кто-то сменил профиль диаметрально, благо, эрудиция позволяла… В новом мире всем им пришлось находить для себя новое место. Тогда же большинство из тех, кому позволяло происхождение или родственные связи за пределами «одной шестой», массово начали искать это самое место там.
Среди них оказался и инженер-архитектор Леонид Абрамович Пупкин, работник АПМ кировоградского проектного института, сейчас — гражданин Евросоюза, которого последняя массовая волна легальной миграции с обломков «великого и могучего» занесла вместе с семьей в Германию, где он и живет по сей день, возвращаясь на родину лишь иногда. В один из таких визитов мне удалось записать интервью с этим необычайно интересным человеком.
Многие кировоградцы знали Пупкина еще и как мастера военной миниатюры. Отбыв очередной рабочий день за кульманом, он лепил из пластилина солдатиков — со скрупулезной точностью копируя детали униформы, амуниции и вооружения армий, участвовавших в Северной войне 1700-1712 годов. Для него, как и для многих советских инженеров, это занятие было хобби, своего рода отдушиной — «полет творческой мысли» в рамках «совкового» проектирования и архитектуры никогда особо не приветствовался, а душа требовала… И уж, конечно, инженер Леонид Пупкин не предполагал, какую роль это увлечение сыграет в его новой жизни.
Об интересе к творчеству миниатюриста в бывшем СССР свидетельствуют десятки газетных публикаций и два телевизионных репортажа 90-х годов прошлого века, ни один из которых у самого Пупкина, не сохранился. В свое время выставка его работ проходила даже в московском ЦДРИ — Центральном доме работников искусства, а репортаж о ней появился тогда в газете «Культура» — бывшей «Советской культуре»…
Волею случая
От разговора о причинах эмиграции он мягко уходит — впрочем, они и без того очевидны. Зато делится не слишком приятными воспоминаниями о том, как его встретила «новая земля»:
— Я приехал в Германию в 1999 году, когда мне было 50 лет. Страна тогда переживала кризис, была большая безработица, и предпочтение при приеме на работу отдавалось преимущественно молодым людям. И хотя подтверждение моего диплома Одесского инженерно-строительного института заняло не больше недели — никаких проблем, мне откровенно сказали: был бы ты на три года младше… а так — «кайне шанс», никаких шансов…
Иммигрант «нашел себя» в сфере, далекой от профессиональной деятельности, по его собственным словам, «чисто случайно, как все в этой жизни»:
— В музей Дортмунда 4 или 5 лет назад привезли огромную экспозицию, которую можно было условно назвать «300 лет Санкт-Петербургу» — экспонаты из Эрмитажа, Кунсткамеры, Этнографического музея и Центрального архива. Выставка вызвала большой интерес у немцев, и руководство музея посчитало целесообразным приглашать русскоязычных людей, живущих в Германии и соседних странах, и, соответственно, стало брать на работу русскоязычных гидов для работы с ними — по выходным. Одним из них стал мой приятель, который хорошо знал мой внутренний мир, мои увлечения. Как-то он заболел и попросил его подменить. И я проработал вплоть до закрытия выставки — около трех месяцев, обязательная норма времени — час пятнадцать на экскурсию. Больше можно, меньше — нет. Там меня и заметил человек, занимающийся туризмом, и предложил работать с ним. Я не отказался…
Так инженер Пупкин «сменил профиль», благо, был более чем приличный багаж знаний по истории — как военной, наработанный самостоятельно, архитектуры и искусств — оставшийся после художественной школы, так и общей, «плюс еще почитать, поработать над материалом». Ему, как Паниковскому — Мордовская ССР, «выпали» Нидерланды и Бельгия… Сейчас бывший советский инженер-архитектор проводит экскурсии для русскоязычных туристов «немножко в Германии», в Нидерландах и Бельгии. От Дортмунда, где он сейчас живет, до западной границы Германии — рукой подать. Город находится примерно в 3 часах езды от Амстердама, Антверпена или Брюсселя — все рядом…
Когда слушаешь комментарии, которыми он сопровождает показ фотографий своего уже европейского периода, кажется странным, что этот человек вообще когда-то занимался чем-то другим:
— Это черное здание из выкрашенного дерева — «Двор бегинок» в Амстердаме. «Бегинки» — женщины, оставшиеся без кормильца, вдовы, девочки-сироты и так далее. Их приглашали в такие «дворы», которые были практически во всех городах Фландрии, Голландии, Германии. Там они жили по почти монастырскому уставу, но не принимали постриг. Именно этот снимок интересен тем, что здание — единственный уцелевший деревянный дом в Амстердаме, который был построен еще в ХV веке. Это Брюссель, самая красивая площадь — Гранд Пляс, или Гроте Маркт. Это город Брюгге, совершенно потрясающий город во Фландрии, сохранившийся полностью с ХVI века. А это — я провожу экскурсию в небольшом городке Хаттинген, где сохранилась вся старинная «фахтверковая», каркасная постройка, не тронутая войной. Обычно группы — по 48-50 человек. В последнее время у нас появился еще один, новый вид работы — с небольшими группами, приезжают 3-5 человек, имеющих интерес к посещению двух столиц и желающих «еще что-то узнать…». Вот такая карьера — от инженера-проектировщика совсем в другую сферу, прежде незнакомую, — рассказывает Пупкин. Слушать его можно часами…
Пластилин, история и периодика
Новую жизнь в новой стране получило и хобби — Леонид Абрамович продолжает «формирование частей» своей пластилиновой армии, уже «на новом месте» его снова приглашают выставляться. Помимо работы в сфере туризма теперь ему предлагают и преподавательскую деятельность:
— После выставки в феврале меня пригласили работать в русскую субботнюю школу «Исток» в Дортмунде, преподавать миниатюру детям. Я занимался с ними на протяжении трех месяцев, и перед концом учебного года в школе выставлялись работы уже моих воспитанников. В Висбадене после очередной выставки меня пригласили провести двухчасовой, как они говорят, «майстер-класс»… А недавно пригласили работать еще в одну, уже немецкую школу, где я веду уроки рисования…
На немецких выставках Пупкину платят небольшие, чисто условные, по его словам, гонорары. Естественно, помимо расходов на проезд, транспортировку, проживание, которые покрывают устроители выставок. Зарабатывает он и занятиями, о которых говорилось выше. Крупных коммерческих предложений пока не поступало, шутит он. А вот с качеством основного расходного материала заграница подвела серьезно:
— Работаю я уже много лет с обычным детским пластилином украинского производства — выбора не было, и слава Богу. В Германии я начал лепить из того, что мог купить в здешних магазинах. Но пластилин в Германии ужасный, из него вообще ничего нельзя сделать, и я вернулся к украинскому — достаю всякими путями наш… Лучше него вообще ничего нет — и Россия, и Европа «отдыхают». Он твердый, а я могу работать только с очень твердым пластилином, ведь мне нужно создавать массу маленьких деталей. Например, на мундире солдата 7-летней войны (это середина ХVIII века — Пруссия, Россия, Франция…), выполненном в масштабе 1 к 35 — 36 пуговиц. И они там есть, их можно сосчитать, — отмечает художник. — Работаю без лупы, в своих очках, +3 пока хватает. Единственный инструмент — половина металлического пера, которыми мы писали в детстве чернилами…
Инженер-миниатюрист-экскурсовод Пупкин стремится к совершенству во всем, чем занимается. Так, в ходе беседы журналист «УЦ» прослушал небольшую лекцию из истории униформы:
— Начав заниматься лепкой в девятилетнем возрасте, со временем я «созрел» для серьезного изучения истории — хотел, чтобы мои фигурки выглядели не абстрактно, а конкретно. Когда уезжал отсюда, я вез с собой 70 кг книг по военной истории и истории униформы — знаю точно, потому что на таможне взвешивали, — рассказывает бывший советский человек. — Так вот, унифицировать элементы одежды военных в Европе начали только в 70-е годы ХVII века — после окончания Тридцатилетней войны, начиная с гвардейских полков во Франции, Австрии, позже в других странах… В конце ХIХ века в Германии работал художник Рихард Кнетель. Именно он начал собирать и систематизировать все, что связано конкретно с униформой, — архивные материалы, исторические источники, и создал целую науку, которая получила название «Униформгунде» — это по-немецки, я не знаю, как по-русски сказать. Впоследствии эту «эстафету» принял его сын…
Продолжателем традиций Кнетеля можно уверенно называть и самого Пупкина — за годы жизни в Германии его библиотека да и колекция «практических наработок» — пластилиновых миниатюр — существенно прибавили в весе. За пределы Европы наш бывший соотечественник (хотя, наверное, бывших соотечественников все-таки не бывает) ни в прямом смысле, ни в рамках творческой деятельности не собирается — пока:
— Пока меня интересует единственная страна, куда я еще не добрался, — это Англия. Я знаю, что там огромный интерес к собирательству, военной миниатюре. Достаточно сказать, что в Великобритании по теме toy soldiers, игрушечных солдат, выходит более 20 периодических изданий. В Германии — два…
«Здесь» и «там»
В Кировоградском лицее искусств Короткова действует постоянная выставка работ Леонида Пупкина. Во время визита на родину художник их «проведал» — говорит, что все стоит в целости и сохранности. В то же время большую часть своей прежней коллекции, с которой Пупкин выставлялся в Кировограде и Москве, ему удалось вывезти с собой. Это около 5 тысяч фигурок на тему «Северная война» — и кавалерия, и артиллерия, все рода войск всех стран-участниц. Были и корабли, но из них осталось только два, которые и выставлены сейчас в лицее.
В свое время солдаты именно этой пятитысячной пластилиновой армии должны были стать участниками реконструированных боевых действий во время так называемой «военной игры», имеющей большее количество взрослых поклонников во всем мире. Но собственно до нее дело так и не дошло — в силу разных обстоятельств. Сейчас эти солдаты «живут» в подвале, периодически становясь сырьем для новых миниатюрных произведений — художник вышел на качественно новый уровень. Во многих смыслах.
Пупкину — почти 60. В Европе он живет полнокровной жизнью, занимаясь тем, что ему нравится, встречаясь со старыми друзьями и одноклассниками в Кельне или Дюссельдорфе, рассказывая «нашим» туристам об «их» истории и культуре… И хотя, когда он на родине, в его речи, как и многих других наших сравнительно недавних эмигрантов, еще путаются понятия «здесь» и «там» — он то говорит «когда я уезжал отсюда» — об Украине, то «в здешних магазинах» — уже о Германии, очевидно, что для него вопрос «постоянной дислокации» решен раз и навсегда. Потому что «здесь», в Украине я имею в виду, ни широчайшая и в то же время абсолютно неприменимая в делах житейских эрудиция, ни творческие порывы, ни профессиональные качества большинства бывших советских инженеров не гарантируют им возможности достойно встретить старость. А их детям да, боюсь, и детям их детей — возможности им эту старость обеспечить. Самим бы как-то…
Леня,ты молодец!Так держать и успехов,доберись до Англии!