“Украина-Центр” продолжает серию публикаций о тезках Елисаветграда, и нынешний наш рассказ — о женщине, воспитавшей четверых детей в голодные послевоенные годы. Женщине, безгранично преданной своему мужу. Преподававшей русскую литературу детям в глухом таежном селе.
Ясный взгляд, чистая русская речь… В свои восемьдесят Елизавета Михайловна прекрасно выглядит. Прожив трудную жизнь, эта женщина не утратила оптимизма и веры в людей. Знакомьтесь, Елизавета Пушкарева.
1923. Рождение. В тот далекий год 28 декабря в простой елисаветградской семье рабочего и домохозяйки появилась девочка. Назвали малышку в честь бабушки — Елизаветой.
“Это был период расцвета НЭПа, — вспоминает Елизавета Михайловна. — И хотя собственной квартиры у нас не было, жили в достатке. Жить бы да радоваться, но хорошие времена, к сожалению, быстро заканчиваются. В 1932 году в уже Зиновьевске, как и по всей Украине, начался голод. На совете большой отцовской семьи было решено ехать на Дальний Восток — на строительство Биробиджана. Как добирались, я уж не помню. В памяти лишь осталась небольшая станция Бира, рядом с которой для рабочих были построены бараки. А кругом тайга и страшный гнус”.
Хоть семья и пыталась убежать от голодомора, но и Сибирь не дала людям былого благополучия. Хлеба почти не было. Лизин отец работал грузчиком на станции. Бригаде за разгруженный состав давали вагон в виде, так сказать, процентов, который и представлял их заработок. Чем же питались? Естественно, рыбой.
“Я помню, как однажды на наше подворье привезли в телеге огромную белугу. Вот из этой рыбины мы делали пельмени. Где взяли муку? У мамы было шикарное шерстяное платье. Вот его-то и выменяли на пуд муки”.
1933. Новосибирск. “Надежд на относительно благополучное существование стройка не оправдала, и семья решила возвращаться домой, на родину. Но у папиного брата, в семье которого было шестеро детей, денег на переезд не хватило. И он уговорил младшего брата остаться в Новосибирске подработать”.
Михаил Михайлович пошел грузчиком в порт. Тогда рабочие получали по карточкам по 200 граммов хлеба на иждивенца. Семье этого, конечно, не хватало, и мама решила оставить детей и пойти работать. Работа была не из легких — нужно было засыпать зерно в мешки и зашивать, — но это давало дополнительный доход в семью. В порту Михаила Межибовского уважали и любили. Он был коммунистом, общественником. На одном из собраний отец Лизы выступил против одного члена партии. (Из истории все мы знаем, что это был период партийных чисток.) Все бы ничего, если бы не последовавший за этим трагический случай. Однажды ночью в порт пришел пароход с зерном. Срочно вызвали бригаду грузчиков. Положили с пристани на пароход узкие мостки, и по ним мужики взбегали на борт и спускались на землю с грузом. Все старались работать побыстрее, чтобы получить большее количество бирок, которыми были помечены мешки. Вдруг Михаил Михайлович почувствовал толчок и упал с грузом в воду. То ли он сильно ударился, то ли испугался, так как плавать не умел, но с сильным здоровым мужиком случилось тихое помешательство. Некоторое время он пролежал в больнице и в ноябре 34-го умер от флегмоны.
“Хоронили отца мы в страшный 50-градусный мороз. А весной маме приснился сон, будто бы папа пришел и говорит: “Ты мне плохо постелила. Мне плохо спать”.
Когда растаял снег, вдова с детьми пошла на кладбище. И действительно, могила провалилась. Наняли кладбищенского сторожа поправить могилу и обложить ее дерном…
Так семья осталась без кормильца. Собрались было уезжать, да начальник порта уговорил Лизину маму остаться. Да и что делать в родном городе, если нет ни работы, ни жилья?
А в 1939-м началась финская война, принесшая с собой новые очереди за хлебом. Его выдавали по два килограмма на человека. Люди занимали очередь с вечера, их разгоняли, но они опять собирались перед хлебными ларьками. Как-то Лизе в руки попала газета с объявлением, что в Новосибирске открывается двухгодичный учительский институт, куда принимали после девяти классов. Девушка решила пойти туда учиться, нужно было становиться на ноги и помогать семье, весь бюджет которой состоял из материнских 75 рублей да сиротской пенсии в 78…
1941. Война. “Помню, как узнали о начале войны. В понедельник у нас должен был состояться последний экзамен по военно-санитарному делу. Мы с подружкой решили пойти в парк культуры отдохнуть и заодно чуть подучить билеты. Но днем пошел сильный дождь с градом размером в горошину. Мы побежали домой и там по радио услышали, что началась война”.
Каково было состояние людей — понятно. Все плакали. После сдачи экзаменов отправились на митинг, где была организована запись добровольцев. Лиза тоже стала в строй. Но ее не взяли — 16-летние родине пока были нужны в тылу. В институте была неразбериха. Студентов то посылали в совхоз на уборку сена, то организовывали скоротечные курсы. В конце концов, здание института отвели под госпиталь, а студентов эвакуировали в городок Колпашево, где также был институт. Лиза училась и одновременно работала — сначала уборщицей, а потом подавала звонки на второй смене.
Ее первое место работы находилось в 35 километрах от райцентра в далеком сибирском совхозе. Ученики никак не могли привыкнуть, что их учительница с ними почти одного возраста. Учителям в 42-м были положены в день 50 граммов хлеба и на обед картошка и молоко. Это была роскошь. А еще через два года Лизу перевели в неполную среднюю школу села Толовка, где она проработает учителем русского языка и литературы тридцать лет. Там у каждого преподавателя было свое прозвище. Нашу героиню называли Красной Шапочкой — за красное пальто и беретик. В то время учителя на селе вели всю агитационно-массовую работу. Организовывали в избе-читальне чтение лекций и докладов, выступления самодеятельности. Отработав смену в школе, они отправлялись с колхозниками на поля, а когда солнце садилось, возвращались домой и перед коптилкой готовились к завтрашним урокам. Счастье было, если в учительском доме имелась керосиновая лампа со стеклом.
“Помню, как мы с моей квартирной хозяйкой ездили в тайгу заготавливать дрова. Городская девочка, я не знала, как и держать-то пилу в руках. Ничего — научилась. Едешь в березовик или осиновик. Оставляешь на дороге бычка (он по глубокому снегу не ходок). Протаптываешь тропинку, потом притаптываешь вокруг дерева снег, чтобы пониже пенек был. (За высокие пеньки штрафовали.) Пилишь, рубишь сучки, затем раскрыжевываешь дерево на двухметровые чурки и тянешь их к саням. А дома опять пилишь”.
1945. Замужество и дети. Однажды, зайдя в учительскую, Лиза заметила там незнакомца в военной форме. Подружка Вера объяснила, что Ванюша Пушкарев пришел в отпуск, и предложила пригласить его в гости — посидеть, поговорить, поиграть в карты. Девушка согласилась. Посидели, поиграли. Вера отправилась домой, а Иван остался. Тут и корову нужно уж доить, а он сидит. С горем пополам подоила — сидит. Покормила — сидит. Нужно уж на партсобрание идти. “Если хочешь увидеться, приходи после собрания в избу-читальню”. Он пришел. Через недельку они поженились. Позже тетка прислала Лизе письмо: “Ну ты, Лиза, и мужа себе выбрала. Такой смирный, что мне пришлось закомпостировать ему билет и силой заталкивать в вагон. Поезд отходит, а он всем уступает дорогу”.
Два года прожили молодые супруги, а детей у них все не было. Тогда свекровь решила взять дело в свои руки и позвала в дом бабку. Та и говорит: “Снимай, девонька, платье”. Взяла у свекрови нож и давай колдовать им над Лизиным животом. Накрыла Лизу платьем подолом вверх, и та уснула…
“Развязалась моя коробочка, — улыбается Елизавета Михайловна. — Полтора года — ребенок. Первой родилась девочка. Иван назвал ее Надеждой. Но, видно, несчастливым оказалось имя для ребенка. Прожив несколько месяцев, Надя умерла. После этого я решила давать имена детям сама”.
Первых двух пацанов, появившихся с интервалом в полтора года, решили назвать в честь дедушек Анатолием и Михаилом. Иван Александрович очень хотел дочь, но в 51-м опять родился сын. Над кроватью у роженицы (а рожала Лиза всех детей дома) висел портрет Молотова. Вот и решила третьего сына назвать Вячеславом. Вроде бы уже достаточно троих детей, да только за аборты в то время судили. И опять женщина забеременела. Мальчик родился недоношенным и не выжил. Но глава семейства мечтал о девочке. И вот наконец в 53-м году появилась на свет девочка. Какое имя дать ребенку? Рожала, когда было еще светло, значит, будет Светлана. “Все, — сказала Елизавета Михайловна мужу. — Девочку я тебе родила, больше не буду”.
Так и жили большой семьей, в которой никогда не гнались за большим достатком. Иван Александрович после увольнения из школы, где он был военруком и учителем физкультуры, пошел работать в рабочий кооператив конюхом. С больным желудком он пришел уже из армии, а какое диетическое питание в глухом селе? Однажды ночью у него открылась язва. Ползком добрался до больницы. Дежурная фельдшер-акушер неправильно поставила диагноз и давай больному ставить клизмы. Результатов никаких. На следующий день решили отправить его на железнодорожную станцию, Тайгу. Пока запрягли лошадей, пока по бездорожью довезли… После сложной операции, которая длилась полтора часа, врач сказал Елизавете Михайловне: “Дети у вас есть?” — “Четверо”. — “Кто-то из них явно счастливый. Еще бы на полчаса вы задержались, спасать было бы некого. Ты береги мужа. От смерти мы его спасли, но у него там еще много мелких язвочек”.
Но беда не приходит одна. Пошел Иван Александрович работать в совхоз ветеринарным фельдшером и заразился бруцеллезом. Выкарабкался, но через несколько лет опять пришлось врачам спасать человека — гангренозный аппендицит. Все легло на плечи Елизаветы Александровны: большое хозяйство, скотина, заготовка сена, дров и т.д. Еще и в школе приходилось отстаивать право не тянуть неуспевающих учеников, ставя им тройки. Хорошо, дети уже выросли. И снова мужу дала о себе знать язва. Вырезали две трети желудка и часть двенадцатиперстной кишки. В общем, болячки сделали из мужчины инвалида. Врачи посоветовали Пушкаревым сменить климат.
1974. Родина. “Моя тетя все время мне писала: сколько ты будешь в Сибири жить? Приезжай домой” — рассказывает Елизавета Михайловна. Потому, когда наша героиня вышла на пенсию по выслуге лет, семья Пушкаревых вместе с тещей переехала в Кировоград. Купили небольшой дом. Хотела пойти работать в школу, да местных филологов некуда устраивать. Иван Александрович устроился во вневедомственную охрану, жена ему помогала. В 1988 году оба супруга вышли на заслуженный отдых. И теперь все время проводили вместе.
2004. В 1992 году в автокатастрофе погиб старший сын Анатолий. Михаил работает шофером на Дальнем Востоке. Вячеслав живет и трудится в Кемерово. Светлана, как и мать, живет в Кировограде, заботится о слепом муже и старушке-свекрови. Одиннадцать внуков судьба разбросала по всему миру.
В прошлом году, не дожив одного дня до восьмидесятилетия, ушел из жизни Иван Александрович. Прожили супруги Пушкаревы вместе 58 трудных и счастливых лет. Осталась Елизавета Михайловна теперь сама. Но она не унывает. По утрам делает зарядку, общается с подругами, ходит в библиотеку…
“Прожили мы с Ваней 58 счастливых лет. Он был хорошим мужем. Работу я свою любила, и дети меня любили. Шикарно мы не жили. Сколько заработали, ну и ладно. Никогда у меня не было золота и нарядов, никогда я никому не завидовала. Главным достоянием моей жизни всегда были работа, семья и любимый муж”.
