Отправляясь на войну защищать родную землю, солдат сознательно отказывается от комфорта, от общения с семьей, с близкими людьми. Более того, он отказывается от многого, что воспитывалось и вырабатывалось годами… Теперь он воин. Он должен делать вещи, которые обычному человеку не привычны, а часто и просто непосильны: выживать под обстрелами, находиться в невероятных бытовых условиях, убивать врага, ступившего на твою землю…
На войне зачастую приходится доверяться животным инстинктам, отказываясь от обычных ощущений… Необходимо учиться трансформировать свой гнев, обострить способность наблюдать. Нужно оставить себя, «мирного», где-то далеко и привыкать к себе, «военному», тут и сейчас.
Прожив в таком состоянии определенное время, солдат возвращается домой в этом же «животном» состоянии. Во многих древних культурах солдатам сразу после участия в боевых действиях предлагалось некоторое время жить вдали от людей, где с ними работали «шаманы» (на нынешний день – это психологи). Там они постепенно восстанавливались. А теперь, возвращаясь домой, солдат попадает в обстановку, ставшую абсолютно незнакомой! С правилами и проблемами, о которых забыл, вычеркнул из памяти или просто отложил в дальний ящик за ненадобностью.
Для кого-то возвращение домой проходит быстро и безболезненно, но таких – единицы. Для кого-то «вернуться домой» так и не получается…
Вот и решил я поговорить об этом со своими однополчанами. Теми, кто уже год назад вернулся в мирную жизнь. Лейтмотивом разговора стал вопрос, вынесенный в заголовок.
Первый собеседник – Игорь Скиба, хороший друг и надежный воин. За плечами больше года войны: Авдеевка, Тоненькое, Опытное, Водяное, Пески и их окрестности. Последняя командировка в зону сдружила нас окончательно: пять человек на боевой позиции за полтора месяца либо станут врагами, либо абсолютными друзьями. Жить в одном блиндаже и круглосуточно охранять себя и своих товарищей, когда их жизнь зависит от тебя, а твоя от них – это многого стоит!
– Игорь, какие самые важные изменения произошли в твоей жизни после возвращения домой?
— Женился! Да ты и сам знаешь!
– Помню, как ты к свадьбе в Тоненьком готовился! А что с работой? Вернулся на старое место?
— Да. В Долинской дистанции электроснабжения, на железной дороге. Так же, как и раньше, работаю электромехаником. Всё сохранилось за мной, как и положено. Никаких проблем.
– Чем занимаешься сейчас дома?
— Дом достраиваю. От государства офигеваю… Зарплаты стали крохотными. Прожить практически невозможно. Особенно если стройка идёт. Начал ее до войны – пора от родителей переезжать, тем более с молодой женой. Тогда рассчитывал, что зарплаты моей хватит на все. Теперь вижу, что не хватит. Ещё бюрократия достала: на войне автомат – и всё, а здесь – бумаги, бумажки, бумажищи!
– Назад тянет?
— Да! Только не пойду я назад – мама не переживет моего второго «захода». Да и жена, опять же. Как ее одну оставить?!
– Твои личные ощущения: как здесь – лучше стало или хуже?
— Да не знаю, не лучше и не хуже, по-другому. Трудно сказать. В стране изменений не видно, а если и видно, то в худшую сторону. Вот раньше занимался охотой и стендовой стрельбой. Даже в турнирах участвовал. Два раза победителем был, а еще раз – второе место занял. Теперь всё! Дорого. После войны уже не могу. На участие в турнире надо гривен около семисот потратить, а то и больше! Плюс на оружие надо бумажки оформлять: раз в три года техосмотр ружья, плюс документы, плюс лицензия, если на охоту ходить. А тут ещё «подарок» охотникам сделали: нужно переоформить документы. Раньше были удостоверения-книжечки, потребовали опять их заменить на пластиковые документы, а теперь новая форма, за которую снова платить надо. А я, чтобы быстрее в новый дом переехать, взял кредит, теперь его выплачиваю.
– А взять кредит на строительство для молодой семьи, тем более ты ж АТОШник?
— У нас государство удавится лучше, чем даст такой кредит! Ты пробовал собрать документы? Там справку о доходах троюродной бабушки приемного сына твоего прадеда найти надо!
– Что с этим можно делать? Как изменить ситуацию?
— Так стрелять – проще всего! Но не выход. Другие придут, такие же…
– А сам не планируешь в выборах, например, поучаствовать, попробовать повлиять на ситуацию?
— Знаешь, у нас ведь можно вступить либо в говно, либо в партию. Ни туда, ни туда вступать не хочется!
Ещё один однополчанин – Рома Голуб. Пересекались мы реже, по той простой причине, что он «работал» в подразделении, которое находилось в районе Мариуполя. Его «родные места» в районе Сартаны, Широкино, Гнутово… Во время ротаций виделись в казарме, да и сейчас в городе встречаемся, общаемся. Все ж много общего за плечами.
– Рома, где работал до войны? Кем?
— Как до, так и после работаю на одной и той же работе. Только раньше я был дизайнером- конструктором, а теперь возглавил мебельное направление (неофициально) на фирме. Официально я вообще неизвестно кто! Без ста грамм не разберешься!
– Можешь оценить, что в твоей жизни изменилось после войны? Что изменилось в тебе?
— Изменилось отношение моего отца ко мне, раньше мы как-то не очень ладили. Без скандалов, конечно, но и теплыми отношения я бы не назвал. Сейчас все поменялось. А из изменений в себе я б отметил злость. Я сам вижу, что стал более злым и менее сдержанным.
– С какими проблемами сейчас встречаешься чаще всего?
— В общении с близкими могу сказать им что-то такое, что, наверное, не стоило бы, потому что они свои. А еще не понимаю окружающих с их бутафорскими стремлениями и представлениями о жизни. Раздражают люди, которые не говорят прямо, чего хотят, прячутся. А, наверное, больше всего бесят те, кто является сторонником мира любой ценой. Они просто эту цену не знают!
– Хочешь вернуться назад, на фронт?
— Хочу! В армию не хочу, не люблю я эту структуру! Не нравилось мне то, что там было еще на срочной службе. И сейчас там мало что изменилось. А на войну тянет. Война очень страшная вещь, но в то же время прекрасная. А главное – там нет фальши. Всё настоящее, все настоящие. И вокруг тебя настоящие люди, которым многим обязан и которым многое позволяешь из того, что неприемлемо для других.
– Пользовался ты какими-то государственными льготами? Какими?
— Льготным проездом только пользовался, но не часто. Если берешь билет в кассе – нормально. А вот когда в маршрутке показываешь удостоверение, а на тебя смотрят, как на кучу навоза, – не очень хорошее впечатление. Поэтому обычно стараюсь ездить за деньги. На санатории у меня времени не хватает, поэтому только проезд. А нет, вру, еще оформил льготные тарифы за коммуналку родителям, где я прописан. Да не за льготы мы там были! Сам знаешь за что!..
Ну и на последок пообщались мы с Анной Колевой, координатором Центра медико-психологической реабилитации «КОМПАС». Рассказал ей о разговорах с ребятами и попросил прокомментировать основные проблемы тех, кто вернулся с войны.
– Аня, сейчас вернулись бойцы первых четырех волн мобилизации, возвращается пятая волна. Уже есть какие-то общие особенности изменившихся психологических характеристик бывших воинов?
— Главная из них заключается в том, что подавляющее большинство хочет туда вернуться. Факторов для такого желания много! Первый – человек тут не может адаптироваться. Психика переключилась на боевые задачи и не может перейти на мирные рельсы. Проще говоря, человек утратил навык существования в мирной жизни: ему там проще, привычнее и лучше. Второй фактор: на войне люди испытывают ярчайшие эмоции. И не важно, какие – положительные или отрицательные. Здесь их испытать фактически невозможно. Возникает, как я говорю, эмоциональное голодание. Прочувствовав «там» всплеск крайних эмоций, «здесь» жизнь начинает казаться пресной. Третьей причиной можно назвать отсутствие или ограниченное количество возможностей для самореализации. Многие, вернувшись домой, попадают на свою, не любимую и ранее работу. В зоне боевых действий он чувствует и видит свою нужность и важность, а здесь этого нет. Ещё одно: некоторые люди открывают в себе новые черты. У кого-то появляется (вполне оправданное) понимание того, что война – «это его дело». Таких людей не так уж и мало. Они, неожиданно даже для себя, находят там своё призвание. Особенно много таких в первых трех волнах мобилизации.
– А разве есть разница?
— Четкого критерия нет, но в процессе работы с ребятами всех волн наблюдается некоторое различие. Даже сами ребята из четвертой-пятой волн говорят об этом. Те, кто пошел в первые волны мобилизации, были как бы более патриотичны, более мотивированны. Это условное обозначение. Нельзя сказать, что все остальные шли по другим причинам. Но здесь понятие «почетная обязанность» более ярко выражено. В эти первые волны ещё не было четкого понимания, что там, на востоке, происходит, но было внутреннее убеждение, что там «надо быть». В более поздние волны попали те, кто либо (по разным причинам) не успел пойти на войну раньше, либо те, кто уже более или менее знал, что там происходит. Знал, что там не так уж и страшно. Это не плохо и не хорошо. Это просто оценка. Из личного опыта психологической реабилитации могу сказать, что работа с ребятами четвертой волны проще и спокойней, чем с теми, кто ушел раньше. И по количеству обращений, и по состоянию проблем. Хотя и это не показатель. Кризисы могут возвращаться и через год, а то и усиливаться. Часто сталкиваюсь с тем, что именно через год начинаются проблемы. Хотя, казалось бы, должно все наладиться… Прошло еще мало времени, и полной картины пока не видно.
– Вернемся к общим проблемам: что ещё становится причиной стремления вернуться?
— Неопределенность «там»! Перед ребятами, которые шли воевать, стояла задача-максимум – победить или как минимум закончить войну. А получается, что «до сих пор не закончилось». Вот это состояние незаконченности – тоже важный побудительный мотив. Еще одним важным толчком становятся семейные проблемы. Когда человек до войны жил ни шатко ни валко. Уехал на фронт, пережил там всякое. Почувствовал на себе и понял цену жизни человеческой… И эта «некомфортность» дома заставляет вернуться назад. Вместо развода, вместо скандалов – «спрятаться» на фронте.
Очень важным стал фактор мести. Это качество, характерное для психики любого человека, – у кого-то больше, у кого-то меньше. Месть за погибшего друга, даже месть за те проблемы, которые возникли из-за этой войны. Хотя этот фактор может и скрываться, украшаясь другими объяснениями, но работа психолога часто показывает присутствие этого чувства.
– Кроме желания вернуться, какие еще проблемы характерны для бывших солдат?
— Апатия. Психологическое истощение. Часто встречается эдакое ровное отношение ко всему окружающему. И к негативному, и к позитивному. Про таких часто говорят: «глаза не горят». Нарушения сна бывают очень часто. Повышенная тревожность. Они связаны с пережитыми событиями. Причем человек далеко не всегда может отдавать себе отчет в причинах этой проблемы. Часто вернувшийся с войны человек находится в состоянии горести. Это связано и с потерями, понесенными в войне, и с общим состоянием несоответствия ожиданиям реалий.
– Ну и сакраментальный вопрос: что со всем этим делать? Со всеми этими проблемами?
— Всем ребятам, пережившим войну, нужна помощь. В первую очередь помощь психолога. Нами руководят эмоции. Все те решения и действия, о которых мы говорили, принимаются благодаря эмоциональному состоянию. Надо разбираться в этих эмоциях, в мотивации действий, находить причины проблем и пути их решения. Хотя важную роль играют и социальные факторы, в первую очередь экономическая ситуация в стране. В какой-то степени армия становится для некоторых и решением этой проблемы. Как это ни страшно, но армия сейчас ассоциируется со стабильностью: стабильно кормят, одевают, обувают. Еще и зарплату платят. У многих этого здесь нет! Так что это ощущение стабильности тоже становится ещё одной причиной желания вернуться на фронт. Пока в стране не будет стабильности, трудно ожидать изменений и в нашей жизни, и в жизни военных. Бывших и нынешних.
Алексей Гора, «УЦ».