О трагической смерти 34-летней Натальи Зинченко и ее так и не родившегося ребенка в Кировоградской областной больнице мы уже писали в одном из прошлых номеров «Украины-Центр». Тогда нам была известна только общая информация со слов знакомых пострадавшей семьи, комментарии же докторов и чиновников облздрава по горячим следам получить не удалось. Мы пообещали, что продолжим журналистское расследование этой трагедии…
На прошлой неделе в редакцию «УЦ» обратились мама покойной Натальи Зинченко и ее сестра Татьяна. Они решились рассказать журналистам, что же на самом деле произошло в тот страшный день, 21 июля.
Мы намеренно воздерживаемся от оценок действий врачей, их еще предстоит дать прокуратуре. Пока нет официального заключения о внутреннем расследовании, нам сложно предположить, как чиновники от медицины будут публично трактовать действия своих практикующих коллег. Не исключено, что их версия может кардинально расходиться с рассказом близких покойной Натальи.
Поэтому сейчас просто постараемся воспроизвести события того дня и дадим почасовую хронологию произошедшего, опираясь на свидетельства матери и сестры, которые поочередно и БЕЗОТЛУЧНО находились с Наташей как дома, так и в больнице и видели все своими глазами…
Итак, жила счастливая семья: мама и две сестрички-близняшки. Обе удачно вышли замуж. В один год, 8 лет назад, с разницей в 2 месяца родили деток: Татьяна — девочку, Наталья — мальчика. Все жили рядышком: мама Алла Александровна с Наташей в одном доме, Татьяна с семьей — в соседнем.
Как часто бывает у близнецов, и второй раз женщины забеременели практически одновременно, с той же разницей в 2 месяца. У Тани были проблемы со здоровьем (периодически подскакивало давление), и она заранее, по рекомендации мамы, которая проработала 25 лет в областной больнице, легла туда на сохранение.
Наташа была дома, периодически проходила обследования, ничего критического в ее состоянии медики не констатировали, напротив, результаты последнего УЗИ, которое Наталья сделала 16 июля, говорили о том, что отклонений от нормы в развитии плода на 26 неделе беременности не наблюдается.
Все шло хорошо, пока в ночь с 20 на 21 июля молодая женщина не пожаловалась матери на незначительные боли внизу живота.
— В 12 часов ночи ей стало нехорошо. Я решила не затягивать и в полпервого вызвала «скорую помощь». Наташа пожаловалась на слабые боли, и врачи тут же ей укололи но-шпу. Тем не менее, боли не уменьшились, и мы вскоре отвезли ее в областную больницу. Давление в тот момент было 128/85, пульс 65 ударов — все в пределах нормы.
В 2 часа Наталья уже лежала на койке в отделении экстрагенитальной патологии. В ту ночь дежурил врач Александр Высоцкий, он и осматривал поступившую пациентку.
— Врач не прослушал сердцебиение плода, вообще пришел без стетоскопа. Только сразу забрал ее на кресло. Мы вместе с зятем были рядом, я все видела. Спросила в присутствии дежурной медсестры: «Может быть, нужны какие-то дополнительные исследования?» «Может быть, кого-то еще вызвать надо?» «Это точно не угрожает ее жизни?» «Нет, ничего страшного, — заверил нас Высоцкий. — Это просто обычные спазмы, все нормально».
Наташе после осмотра стало хуже. Боли усиливались, общее самочувствие ухудшалось на глазах. Мама говорит, что еле-еле общими усилиями с первого этажа ее по ступенькам довели на второй, в отделение. Медсестра приемного покоя даже предлагала им кресло, настолько молодой женщине было тяжело передвигаться.
— Наташа говорила: «Мама, мне так плохо, я, наверное, не дойду», — плачет Алла Александровна. — Там в самом начале коридора находится туалетная комната, так она просто упала на кушеточку, не могла больше. Потом кое-как добрела до своей 6-й палаты. Кстати, здесь же, только в палате №5, лежала Татьяна…
После осмотра Высоцкий сделал одно-единственное назначение: снова колоть но-шпу.
— Высоцкий говорил: «Ничего страшного». Потом, правда, назначение изменил, вместо но-шпы Наташе укололи анальгин с димедролом. И все. На этом диагностика и лечение закончились. Никакого обследования, не говоря уже об анализах, никто не проводил.
Беглый осмотр на гинекологическом кресле, обезболивающее со снотворным — вот и все действия врачей за ночь. Ни гемоглобин, ни лейкоциты в динамике никто не проследил, а ведь по их показателям наверняка было бы очевидно, что началось сильное внутреннее кровотечение.
— Наталья лежала бледная, тело было липкое от холодного пота. Я прошу: «Разрешите мне остаться рядом с ней!» «Не нужно, никакой необходимости нет, — ответила медсестра. — Освободите палату, здесь и так лежит пять человек. Вы — лишняя, идите себе, спокойной ночи, придете в 6 утра».
Алла Александровна уходила с тяжелым сердцем. Только попросила: «Танечка, ты тут присматривай за Наташей»… Больше она свою дочь живой не видела.
Что происходило дальше, рассказывает Таня, сестра покойной.
— Маму выгнали, я пришла к Наташе, села возле нее. Спрашиваю:
— Болит?
— Боль утихла, но тянет немного…
Я подумала, что лекарства подействовали. Около 3 часов ночи она заснула. Но очень беспокойно, ворочалась. Я через полчасика позвонила маме, говорю, Наташе легче.
Через час, в 4 утра, я ее разбудила:
— Как ты?
— Тянет…
Таня забеспокоилась и пошла искать медсестру. Но ни на посту, ни в остальных комнатах для персонала никого не оказалось. «Вообще тишина, куда они все деваются?» Думала, ну, может быть, вышли минут на 10, кто-то, да вернется. Но целый час ни одного медика в отделении Татьяна не видела.
— В 5 утра я снова вышла на дежурный пост. Смотрю, сестричка спит на диване. Я ее разбудила, говорю, у Наташи опять начались боли. Та говорит, сейчас врачу позвоню. Врач по телефону передал, что нужно но-шпу опять уколоть.
В 5.40 Наталье сделали очередной укол, она снова задремала. Никто больше в палату не заходил.
В 6.40 на утренний обход пришел Высоцкий. Распорядился взять анализы крови из пальца, вены, сделал кардиограмму, измерял давление. После беглого осмотра предположил, что, возможно, причина такого самочувствия — аппендицит.
— Я в это время была с двумя детьми — Таниной дочкой и Наташиным Вадиком, — вспоминает Алла Александровна. — Таня мне звонит, рассказывает, а я же понимаю, что это не симптоматика острого аппендицита. С чего они это взяли?
— Она говорит, мне боль в ногу отдает. Ну какой это аппендицит? — Татьяну постоянно пытались выгнать из палаты, ничего не объясняли. Но сестра все равно возвращалась.
После обхода врач ушел. Татьяна осталась с мучавшейся от боли Наташей. Около 8 утра женщину внезапно затошнило. «Я — беременная — бегала за водой, тазиком, я, а не нянечка или медсестра». После рвоты Наташе стало полегче.
В 8.30 к Наташе пришла врач Александра Попова, которая, собственно, ведет 5 и 6 палаты. Назначила физраствор и зондирование желудка. Сказала, что подозревает язвенную болезнь.
— Ну откуда она могла взяться? У Наташи не было даже гастрита, она всего 5 дней назад проходила обследование, — говорит Таня.
Попова осмотрела живот Наташи. Сама сердцебиение плода не слушала, но в 9 часов пригласила специалиста по УЗИ. Тот сразу же сказал Наталье, что ребенок мертв.
— Ну зачем это ей вот так, без подготовки, надо было сообщать? Я же несколько раз всех за руки дергала, спрашивала: «Ну что там? Что случилось? Скажите мне все, как есть, я не отцеплюсь, пока не узнаю…» Но нет. Они сразу сказали самой Наташе…
А потом женщину срочно стали готовить к операции.
В 9.30 Наташу увезли в операционную. Операция длилась долго, до 12.30.
Алла Александровна пыталась узнать, как все прошло, говорила с Поповой, но та неохотно комментировала состояние больной, заметила лишь, что состояние очень плохое. Мол, Наталья потеряла много крови, и срочно нужны доноры.
— Наташе диагностировали разрыв плаценты, полностью вырезали матку, удалили мертвый плод, — говорит Алла Александровна.
Доноры сразу же нашлись, но остановить процесс кровотечения, видимо, уже было невозможно. Из-за низкого гемоглобина свертываемость крови была очень низкой.
После операции Наташа находилась на аппаратном дыхании, но Алла Александровна об этом узнала уже потом…
В 2 часа дня не приходящую в сознание Наташу забрали на вторую операцию, которую молодая женщина не пережила. В 15.50 она умерла в операционной.
Но о смерти Натальи Зинченко ее родным сообщили лишь в 17.10. «Целый час мы переживали, мучились, боялись за исход операции, но думали, что она жива. А она к тому времени уже умерла, — говорит Алла Александровна. — Попова позвала нас в палату и говорит: «Случай неординарный…» Все. Никаких извинений. Высоцкого даже и близко не было. У нас истерика, я говорю: «Ну как же так? Мы привезли здорового ребенка. Боли ведь нарастали в больнице, в палате! Нам же Высоцкий сказал, чтобы мы не волновались, просто спазмы!»
На что Попова отвечает: «Я за действия коллег не отвечаю. Прекратите кричать!» — вроде мы еще и виноваты, что плачем.
Алла Александровна до сих пор корит себя за то, что доверила жизнь дочерей медикам областной больницы, бывшим коллегам. Ну как она могла им не доверять, если там полжизни проработала?
— Я и Таню специально забрала из роддома и привезла сюда. Я верила своим врачам…
Татьяна, когда узнала о смерти сестры, впала в тяжелую истерику. Хотела тут же собирать вещи и уходить отсюда куда глаза глядят. Мама с мужем еле уговорили остаться. У нее на нервной почве подскочило давление до 190/120. Врачи сказали, что надо в любом случае делать кесарево сечение, чтобы не довести до второй беды. На 37 неделе Таню прокесарили, иначе, рожая естественным путем, женщина могла бы потерять, как минимум, зрение…
— Провели вскрытие, в официальном заключении в графе «причина смерти» написано «преждевременное расслоение нормально размещенной плаценты, антинатальная смерть плода». Кого они сделают виноватым и сделают ли? Там правды не добьешься, Высоцкий сразу после этого случая ушел на больничный…
Я буду подавать в суд за несвоевременно оказанную медицинскую помощь. Я говорила с медсестрой, которая присутствовала при операции, так та сказала, что, когда разрезали, матка была уже вся черная… Они, видите ли, до последнего стоят на том, что надо спасать ребенка. Кого спасать, если вы даже не знаете, слышно сердцебиение или плод давно замер? Мать надо было спасать в первую очередь! — рвет душу Алла Александровна. — Когда Наташу хоронили, она была седая. Она красится в блондинку, а отросшие корни волос из темных за несколько часов превратились в серые. Мой ребенок там просто поседел от боли и ужаса…
Ни до, ни после похорон все причастные к трагедии врачи и их руководители не нашли время даже поговорить с родными покойной. Несколько минут в ординаторской — и все.
— Я не могу смотреть на эти безразличные лица. «Что поделаешь, случай такой…» — разводят руками. Я ребенка потеряла и не могу найти крайнего. Как правды добиться, не понимаю. Это страшно, ночью отвезти в больницу здоровую дочь, а в 5 вечера узнать, что она умерла, — говорит Алла Александровна.
Сейчас этим делом занимается Кировская районная прокуратура. Но, пока нет результатов официальной судмедэкспертизы, дело с места не сдвинется. В облздрав мама Натальи тоже обратилась с требованием предоставить ей копию выводов по внутреннему расследованию. Сейчас ждет документы.
Да, все родные понимают, что Наташу им уже не вернуть. Но и их обостренную жажду справедливости нужно понять. И искренне посочувствовать.
…Сейчас Таня с дочкой дома. Чувствует себя не очень хорошо, девочка очень слабенькая, шов болит. На улицу еще не выходили, живут на 8 этаже в доме, где не работает лифт. Сын Наташи, 8-летний Вадик, много времени проводит с бабушкой. Он не понимает, что произошло, просто как-то отчаянно ждет из больницы «маму с Викой» — так заранее родители назвали не родившуюся кроху. Ребенок со времени трагедии сильно сдал, Алла Александровна даже хочет повести его к психоаналитику: мальчик просто перестал есть, похудел, замкнулся. Он на уровне интуиции чувствует, что произошла беда, и справиться с ней его детское сознание не в состоянии.
— …Мы с сестрой были очень близки. Как и между любыми близнецами, между нами была какая-то невидимая связь, — говорит Таня. — Я вспомнила, как год назад, летом, мы с мамой, Наташей и детьми отдыхали на море, в Кирилловке. Нам тогда так там понравилось, что мама говорит: «Надо будет обязательно сюда вернуться в следующем году». А я как почувствовала что-то. Ком в горле появился, все внутри сжалось прямо. Такое впечатление, что я уже тогда знала: вместе мы больше никогда сюда не приедем…
P.S. Во время подготовки материала мы узнали, что в ночь с 11-го на 12-е августа в Кировоградском роддоме №2 им. Святой Анны умерла еще одна женщина. После кесарева сечения доктора так и не смогли остановить кровотечение. Несколько часов врачи боролись за жизнь молодой мамы, но так и не смогли ее спасти…