Сергей Маврин: «Еще рано сидеть дома без концертов»

Когда Бог создавал гитару, Он наверняка знал, что когда-то появится такой гитарист, как Сергей Маврин, для которого этот музыкальный инструмент придумывался как будто специально. На прошлой неделе гитарист от Бога, как его называют даже коллеги, впервые привозил свою «фамильную» рок-группу «Маврин» в Кировоград. Концерт проходил в клубе «Виктория» при, естественно, аншлаге и поддержке Бюро металлического джаза «Берн» Эдуарда Гевы.

Если кто-то из кировоградских фанатов хеви-метала по каким-то причинам упустил возможность посмотреть и послушать группу Сергея Маврина вживую, не отчаивайтесь, а запаситесь терпением. Музыкант дал слово еще раз приехать в Кировоград. В следующем году в рамках масштабного тура, приуроченного к 50-летию Сергея Маврина.

После драйвового почти трехчасового концерта музыканты «Маврина» преподнесли зрителям еще один подарок в виде автограф-сессии, подписав всем желающим плакаты, вкладыши аудиодисков. Затем, пока сервировался ужин, Сергей Маврин дал эксклюзивное интервью для «УЦ».

— Сергей Константинович, вы выступали на сотнях концертов многих гастролей. Что для вас сегодня поездки с концертами по городам и странам: зависимость или рабочая необходимость?

— Не зависимость, но привычка, конечно, есть. Гастроли — это и работа, и отдых одновременно, все сразу. Это часть нашего творчества, часть жизни, в конце концов.

— Сколько вы могли бы выдержать оседлой жизни, без гастролей?

— По большому счету, человек ко всему привыкает. Но совсем без гастролей мне было бы тяжеловато. Для нас очень важно выступать на сцене, важен непосредственный контакт с аудиторией, со зрителем. Так было всегда. Я езжу на гастроли с 1985 года. А концерты еще раньше начинались.

Ко всему можно привыкнуть, но я себя без гастролей не мыслю. Можно сидеть дома. Но, думаю, еще рано. Поэтому мы стремимся к тому, чтобы ездить с концертами, и постараемся ездить максимально долго, насколько позволит состояние. Просто бывают периоды, когда мы занимаемся написанием песен, а запись-сочинение и поездки сложно совмещать, разные совершенно нагрузки. Сейчас мы пишем новый альбом и делаем его в паузах между гастролями.

— Во время концерта вы говорили, что последний раз в Кировограде были в 1988 году еще в составе «Арии». Больше 20 лет назад.

— Два концерта в Кировограде в 1988 году — наверное, одни из наиболее запоминающихся концертов вообще. Просто так судьба распорядилась, что после того я здесь не был, хотя в некоторых других городах побывал десятки раз. А когда мы с Эдиком (Эдуард Гева. — Авт.) случайно встретились в одной из соцсетей, он организовал этот приезд в ваш город. Даже спустя 23 года получилась еще одна из самых необычных, запоминающихся гастролей.

— Вы упоминали, что храните у себя видеозапись кировоградских концертов 1988 года.

— То, что можно найти в Интернете — нарезки с концертов в Кировограде, а у меня — все без купюр, как человек снимал на камеру два концерта: дневной и вечерний.

Все, что происходило в тот день, здесь запомнилось многим, не только мне. Во-первых, на наш концерт пришло небывалое количество народа: два заполненных футбольных поля в один день — это много, согласитесь. Даже футбол столько не собирал по тем временам. Во-вторых, к сожалению, потом происходили печальные события, в драке со зрителями пострадал солдат, я знаю. Это была спровоцированная драка во время последней песни, во время «Тореро», когда наши фанаты хлынули на поле, а милиция отдала приказ… В общем, получилась стычка. Конечно, все эти события запомнились…

— Общепринято, что творческая личность не приемлет каких-либо ограничений, ей сложно удержаться в строго определенных рамках. И вдруг поете, что «свобода — это миф, мечта рабов». Свободы нет? Зачем тогда к свободе стремиться?

— А я и не стремлюсь к свободе, ее, действительно, не существует. Какая свобода, какая независимость? Для меня это родственные понятия, которые не существуют. Мы сейчас с вами беседуем и зависимы от диктофона — элементарно, батарейки сели, и все. Зависимость — она на каждом углу.

Есть не свобода, а воля. Это разные понятия. Я очень долго на эту тему рассуждаю. Опять же, все это остается рассуждениями, я никому свое мнение не навязываю. Воля — это то, что внутри человека, то, что не отнять ничем, ни при каких обстоятельствах. А свободу я не знаю, кто придумал. Есть относительная свобода в действиях, но, опять-же, только относительная. Свобода — это миф.

— Вы сочиняете песни о жизни вокруг. И у вас есть инструментальные композиции, например, та, что вы исполняли сегодня на концерте, — «Иллюзия». Наш мир настолько плох, что душа требует уйти в иллюзорный мир?

— «Иллюзия» — совершенно не об этом песня. Это наш эксперимент, попытка уйти от того, что мы обычно поем. Я о многом уже сказал в своем творчестве, и не хотелось бы повторяться, а я чувствую, что начинаю повторяться. «Иллюзия» — самая нейтральная песня, она больше о любви, наверное, о том, чего в нашем творчестве крайне мало. Да, мы поем о том, что происходит за окном. Мир наш не настолько плох, он несовершенен, крайне несовершенен. Опять же, это мой взгляд на вещи. Но это ведь не повод вешать нос, да? Нужно работать над собой.

От мира вокруг как можно абстрагироваться? Только с помощью розовых очков. Многие так и живут годами, ничего не замечают. Это очень удобно, очень хорошо. Но когда вдруг розовые очки падают…

— В современном мире есть возможности раздобыть почти за просто так практически любой альбом любой группы. Цифровая революция убивает зрительский интерес к концертам?

— Она убивает музыку как таковую. Музыка на сегодняшний день практически обезличена. Существует масса ресурсов, где набираешь название любой песни любой группы мира, и через пять секунд она появляется у тебя в кармане. Для меня музыка — это либо виниловая пластинка, большая или маленькая, не важно (я сам прошел через то, что пластинки нужно было поездить поискать по магазинам), либо компакт-диск, ну никак не флешка, и уж никак не папки в компьютере или телефоне. А сегодня музыка уходит в телефон. Это удобно, тут, к сожалению, ничего не сделаешь, так время распорядилось.

А количество народа на концертах… Я не жалуюсь, меня устраивает. В разные времена мы с «Арией» собирали стадионы и 150 человек, потом опять стадионы, потом опять 150 человек. Это волны. Просто на сегодня большое перенасыщение музыкой, очень много новых направлений, огромный выбор вообще всего на музыкальном рынке для зрителя.

Даже тогда, в 1988 году, мы собрали два футбольных поля не из-за большой любви кировоградцев к металу. Они приходили в таких количествах посмотреть на странных людей, «проклепанных». Там «металлистов» среди всех зрителей на стадионе была, может, тысяча человек. Прошло время, те зрители разбрелись по другим направлениям, остались только наши люди, которым эта музыка действительно интересна.

— Притом, что в 1988 году на концерте были тинэйджеры, и сегодня в зале присутствовало много подростков, которые тогда еще и не родились. Выходит, хеви-метал еще жив?

— Да, жив, конечно, жив, а как же? Мы достаточно много ездим с гастролями, видим, что на концерты приходят и молодые люди, и мои ровесники, и старше меня по возрасту. Так что жизнь продолжается!

— Сегодня во время концерта зрители тоже лезли на сцену к музыкантам. Часто сталкиваетесь с таким поведением?

— Где-то больше, где-то меньше. Но они же не со зла лезли на сцену, да? У меня вообще никаких претензий к этому концерту нет, все прошло достаточно спокойно. Если пару человек вдруг выбежали на сцену, ничего плохого в этом нет. Здесь не было никаких ограждений или препятствий между музыкантами и аудиторией. А охрана присутствует на всех концертах разных музыкальных жанров. Потому что мы все разные, люди разные. Есть неадекватные товарищи, которые подопьют, им море по колено, и — вперед!..

— Ваша группа ассоциируется в первую очередь с гитаристом Сергеем Мавриным. Скорее всего, зрители приходят на концерты не столько послушать песни, сколько посмотреть и послушать, как Маврин играет на гитаре. Из-за этого в группе не возникает неловких ситуаций?

— Впервые об этом слышу. Наверное, да, ходят, отчасти, гитару послушать. Не знаю, не мне судить. У нас все-таки не инструментальная группа, а вокальная, мы поем песни. Безусловно, я организовал этот коллектив, ключевая фигура группы. Но у нас нет такого лидерства. На сцене — все равны, как и в творчестве. У меня существует инструментальная программа, там я играю один на сцене. А что касается группы, у нас — демократия.

Записал Александр Виноградов, «УЦ».